Наемники - Коршунов Евгений Анатольевич (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
— И много таких, которые рассуждают вот так, как вы? — прищурился Жак. — Ведь был погром… Вы не боитесь погрома?
Мария тряхнула головой:
— В народе говорят, что погромщиков нанимал Эбахон и англичане.
— А что говорят в народе об Ули? Глаза девушки гневно сверкнули:
— Деревню вырезал Кэннон, которому хорошо заплатили. Надо же было как-то снова открыть воздушный мост. А насчет того, много ли таких, как я… Загляните как-нибудь в городскую тюрьму…
— И последний вопрос, мадемуазель. Вы говорили когда-нибудь… вот то, что сейчас сказали нам… мисс Карлисл?
— Любовнице тирана? — возмутилась Мария. — Пусть с ней разговаривает на эти темы ее боров. А я здесь, чтобы помогать моим землякам…
— Жак!
Сестра Цецилия вышла из кабинета Элинор и радостно бросилась к Жаку:
— Жив!
— До свидания, — сразу же сухо кивнула Мария.
— А у нас здесь столько раненых! Столько раненых! — тараторила сестра Цецилия, не отпуская смутившегося Жака. — И везут, везут… Медикаментов не хватает, а те, что посылает Красный Крест через «Зет», куда-то деваются… — Сестра Цецилия понизила голос: — Говорят, что военные перепродают их в соседние страны… — И опять защебетала: — А вы сюда надолго? К мисс Карлисл? И даже не попьете со мной чаю? — Она надула губки. — Нет, я вас к ней не пущу. Пусть идет ваш друг, а вы сейчас же пойдете со мною!
И, вцепившись в руку Жака, потащила его, ошеломленного таким натиском, за собою.
— Ты иди, Питер, — смущенно пробормотал Жак. Петр улыбнулся и открыл дверь в кабинет Элинор.
Она сидела за легким письменным столиком в старомодных очках и водила пальцем по страницам большой амбарной книги, лежащей перед нею. Увидев Петра, поспешно сняла очки и сунула их под обложку.
— Хэлло, Питер! Где вы пропадаете? Впрочем, всему Поречью известно, что полковник Френчи покровительствует вам и не отпускает ни на шаг. Я даже ревную! — Она засмеялась и достала из-под стола большой термос. — Хотите чаю?
Элинор отвернула колпачок термоса, налила в него чай и протянула Петру:
— Пейте же! Да возьмите стул… я совсем забыла предложить вам сесть. Тут со всеми госпитальными делами забываешь о самых элементарных вещах.
— Спасибо. — Петр взял чашку. — Я приехал, чтобы поговорить с вами, Элинор. Вы должны отсюда уехать!
Лицо Элинор помрачнело.
— Вы же знаете, Питер, что это невозможно. Мне доверились люди, и я не могу оставить их в беде.
Петр вздохнул, осторожно подбирая слова:
— Я понимаю вас, понимаю все, что вы делали до сих пор.
Но сейчас положение изменилось… — Он помолчал, собрался с духом, и продолжал: — Эбахон обманул вас. Сегодня я сам слышал, как Штангер во всеуслышание заявил, что резня в Ули организована Эбахоном и этой хитрой лисой Аджайи, чтобы открыть «воздушный мост». По их приказанию это сделал Кэннон перед тем, как скрыться… конечно, тоже по договоренности с ними. Элинор обхватила руками свои плечи и зябко поежилась.
— Теперь Эбахон пригласил сюда южноафриканцев, — продолжал Петр. — Это значит, что кровопролитие будет продолжаться. И не во имя безопасности народа идонго, а во имя…
— Я знаю, — прошептала Элинор. — Я все знаю, Питер.
— И что же? Вы не хотите уехать… бежать отсюда, чтобы затем разоблачить перед всем миром…
Элинор сидела молча, безучастная, не поднимая глаз.
— Сегодня утром Жак предложил мне бежать. Он говорит, что знает тут одну дорогу… Ее называют Дорогой рабов. Когда-то работорговцы вели по ней рабов к Бамуанге. Это широкая и удобная тропа, «джип» пройдет по ней, как говорит Манди. Манди из тех мест — даже дорога выходит к его родной деревне на берегу. Мы возьмем пирогу и спустимся вниз по течению… До границы, а там — соседнее государство…
Петр говорил уверенно, повторял план Жака — такой простой и четкий, хорошо продуманный. Элинор медленно подняла глаза.
— Нет, — еле слышно выдохнула она. — Я выхожу замуж… за Эбахона. И скоро! Очень скоро!
…Петр вышел на крыльцо. Уже давно стемнело, сквозь неплотно закрытые маскировочные шторы из окон здания тянулись узкие лучи несильного света.
— Мистер Николаев?
Какая-то тень возникла перед ним из темноты, и сейчас же на него обрушился тяжелый удар по затылку.
Очнулся он от тряски и понял — его куда-то несут. Руки и ноги были больно стянуты, во рту кляп, глаза завязаны. Он мог только слышать… Несли его двое, быстро, задыхаясь от бега. По лицу то и дело хлестали ветки, под ногами носильщиков чавкала грязь.
Лес кончился, теперь Петра несли по обочине шоссе, от нагревшегося за день асфальта поднималось тепло.
— На заднее сиденье, — сдавленно сказал кто-то. Петр почувствовал, что его приподнимают, переваливают через металлическую стенку, и упал вниз, на жесткое сиденье «джипа». Сейчас же рядом сели двое, стиснув его с обеих сторон.
— Поехали! — приказал жесткий и властный голос, к «джип» рывком сорвался с места.
«Как глупо, — думал Петр. — Элементарно. Теперь пулю в затылок, и в болото. И никто ничего не узнает».
«Джип» несся, не снижая скорости на поворотах. Петра мотало из стороны в сторону. Прошло минут тридцать. Запахло жильем — потянуло чадом жаровен, жареным мясом, пальмовым маслом. «Джип» остановился.
— Открывай! — крикнул все тот же голос, который Петр уже успел запомнить. Заскрипели ржавые петли — видимо, открывали тяжелые ворота и «джип», прошелестев шинами по гравию, остановился.
Похитители выволокли Петра из машины, схватили под руки и потащили куда-то. Опять заскрипели петли, пахнуло спертым, сдавленным воздухом, остро пахнущим аммиаком.
«Тюрьма, — догадался Петр. — Я в тюрьме».
Его бросили на сырой каменный пол, оставили одного. Петр попытался пошевелиться, хотя бы ослабить путы, но не смог. Скоро опять заскрипели петли, щелкнул выключатель, и кто-то вошел, грохоча коваными каблуками по каменному полу, остановился над Петром. Тронул его связанные ноги — натянул путы, и они разом ослабли, словно их перерезали одним ударом острого ножа.
— Руки, маста… — произнес добродушный голос, и через мгновение были свободны и руки.
Петр сразу же сорвал с глаз повязку, освободился от кляпа… Он был в тесной комнате, скорее похожей на канцелярию, чем на тюремную камеру: дешевый двухтумбовый письменный стол, стеллажи, уставленные пронумерованными папками, два-три простых стула.
На него с интересом глядел африканец в черном мундире тюремного ведомства с ножом в руках — им-то он и перерезал веревки, валявшиеся теперь на полу.
— С прибытием, сэр, — почтительно сказал он и протянул Петру руку, помогая встать на затекшие ноги.
— Это… тюрьма?
Петр кивнул на толстую решетку на нешироком окне, за которым вплотную стояла ночная темень.
— Йе, са… — вежливо кивнул тюремщик.
— На каком основании? — начал было протестовать Петр, но тюремщик лишь вздохнул и пожал плечами, и Петр понял, что говорить с ним бесполезно.
— Прошу, сэр! — зазвенел тюремщик связкой ключей. — Я отведу вас в камеру к хорошим людям…
Они вышли в длинный, плохо освещенный коридор, по обе стороны которого тянулись тяжелые двери с глазками и металлическими цифрами. Пройдя всего несколько шагов, тюремщик остановился у двери с цифрой 34, позвенел ключами, выбирая нужный, и принялся ее отпирать.
ГЛАВА 9
Тюремщик нажал на дверь плечом, и она тяжело подалась внутрь. Перед Петром было довольно просторное помещение, освещенное тусклой лампочкой под самым потолком. Там же наверху тянулось длинное узкое окно с толстыми металлическими прутьями. Вдоль правой стены — деревянные нары, на которых сидели и лежали люди в куртках и шортах, бывших когда-то белыми.
Заключенные лежали на полу, на циновках из рафии, так плотно, что между ними некуда было ступить.
— Профессор! — гаркнул тюремщик зычным голосом, которого Петр у него не мог и предположить. — Принимай новенького… — И учтиво обернулся к Петру: — Если что-нибудь будет нужно, сэр… пиво, сигареты… Постучите… Правда, это дорого, сэр… Но…