Сквозь стены - Untiled (книги бесплатно txt) 📗
– Северус! Успокойся, пожалуйста! Я не думаю, что они причинят вред Гарри. А крик на меня не помогает в этой ситуации. Сейчас мы ничего не можем поделать. Ты это знаешь.
Северус почти рухнул на диван:
– Я не хочу этого знать, Минерва.
Он не хотел соглашаться. Он хотел делать что-то, идти, кричать, драться, если нужно. Мастер Зелий не хотел, чтобы мальчик находился в том месте. Он сам провел там больше четырех месяцев. Четыре месяца физических и умственных пыток, боли, страха… А теперь мальчик был поставлен под удар этих ублюдков, как и Северус раньше, но по гораздо менее значимым причинам.
Он, Северус, несомненно, был виновен в тех ужасных вещах, в которых его обвиняли, но Гарри был невиновен. Мужчина спрятал лицо в ладонях.
– Ты хочешь, чтобы он вернулся, – мягко сказала женщина.
– Ты была права, Минерва, ты знаешь, – пробормотал он сквозь пальцы, – когда назвала меня дураком. Я был дураком, когда вышвырнул мальчика. Я уже пожалел об этом, давным-давно. Но он не хочет меня простить и я понимаю его. А теперь я не могу помочь ему.
Он почувствовал легкое прикосновение к плечу:
– Ты любишь его, Северус?
Мастер Зелий закрыл глаза:
– Не знаю, Минерва. Я беспокоюсь. Я в ужасе. Я хочу, чтобы он был здесь, был дерзким и противным, но был здесь, где я могу видеть его, где я могу знать, что он в безопасности…
Молчание.
– Сириус сказал мне, что ты навещал Гарри в лазарете. Что ты предложил заботиться о нем, пока готовили похороны.
Северус поднял голову:
– Он не мог оставаться в лазарете, Минерва. Морг…
– Я знаю, – она кивнула. – Но Гарри было бы хорошо с Сириусом.
– Да уж, – Снейп снова зарылся в ладони. Он не хотел, чтобы женщина видела его слабость.
– Я ужасно боялся, что он никогда не придет в себя… Так много Круциатуса…
– Тебе он небезразличен, Северус.
Но Северусу не нужны были слова директрисы. Когда он снова представил бессознательное тело мальчика, лежащее на постели в лазарете и потом на его постели в подземельях, и его сердце сжалось от страха и волнения, он знал. Мальчик был ему глубоко небезразличен.
Чувство было совершенно новым и одновременно очень знакомым.
Он хотел Гарри назад. Назад, во всех смыслах слова: назад в школу, назад в его жизнь, в его квартиру, в его семью… Назад. Оберегать и присматривать за ним. Помогать ему расти, быть рядом, когда он остепенится, помогать всегда, когда бы тому ни понадобилась рука помощи… Это чувство было внезапным, или просто его осознание было таким резким?
Он вошел в свой кабинет, задумавшись. Он был так ошеломлен, что не сразу понял, что там находился Джордж. Только чуть не споткнувшись о его вытянутые ноги, Северус понял, что он не один.
– Ой, простите, сэр, – извиняющеся улыбнулся рыжеволосый юноша и поставил ноги нормально.
– Просто Северус, – тихо сказал тот. – Я сам виноват. Я не заметил, что ты здесь.
– Проверяю эссе первокурсников, – Джордж махнул на стопку пергаментов на диване.
– Все нормально. Тебе не нужно объяснять почему ты здесь. Это также и твой кабинет, – Северус уселся в кресло и пододвинул к себе такую же стопку пергаментов, как и у Джорджа. Работа всегда успокаивала его.
– Что теперь будет с Гарри? – мягко спросил Джордж.
– Минерва в замешательстве. Я тоже. Я не знаю, что мы можем сделать.
Джордж облокотился на спинку и посмотрел на коллегу:
– Возможно, вам нужен хороший адвокат.
– Согласен, – вздохнул Северус. – Думаю, я должен связаться с Эндрюсом.
Джордж вопросительно поднял бровь.
– Мой троюродный брат, – объяснил Северус. – Он адвокат, живет в Австралии. Но я думаю, если я попрошу, он приедет.
***
Первые день и ночь в тюрьме показались Гарри довольно скучными. С ним ничего не делали, только посадили в камеру и оставили одного. Ну, камера была маленькой, холодной и влажной, но в ней было что-то вроде постели в углу. Гарри довольно быстро обнаружил, что ему нельзя садиться без разрешения. Сидение на постели считалось нарушением и надзиратель вскоре просветил его, что нарушения имеют болезненные последствия, поэтому Гарри встал и прислонился к стене.
В девять вечера ему наконец разрешили лечь, но он не мог спать. «… зависимость на первой стадии не кажется опасной. Единственным негативным проявлением является то, что спать без приема зелья становится невозможно» – он помнил замечание насчет снотворного зелья, но не был по-настоящему обеспокоен. Не спать значило не видеть снов и видений, так что его это устраивало. Он просто лежал, всю ночь уставившись в потолок и пытался представить, что может произойти.
Второй день был еще скучнее, а стояние казалось более истощающим, чем квиддичная тренировка. Конечно, отсутствие сна ночью оказало негативное влияние на состояние Гарри, но он подозревал, что это скорее от скуки, чем от постоянного бодрствования.
Затем наступила вторая ночь и Гарри был уже смертельно уставшим. Но он не смог заснуть, даже на минуту. Он в полубессознательном состоянии лежал на полке, изображающей постель и проклинал себя за слишком долгое использование снотворного зелья. К утру он был так измучен, что едва смог встать и незнакомый гнев бурлил в нем.
С семи до десяти ему как-то удавалось стоять более-менее прямо, но время шло и мальчику пришлось сесть – не на кровать, это было запрещено, а на пол, прислонившись к стене. Его мускулы болели, голова кружилась и глупый гнев кипел внутри.
Он не получил обед, потому что сидение также было запрещено, но ему было все равно. Сидеть было лучше, чем стоять.
А в семь вечера пришли они и начался допрос.
Они не били его, ни кулаками, ни заклинаниями. Они просто привязали его к стулу и влили ему в горло Веритасерум.
– Как ваше имя? – спросил знакомый голос.
Гарри вздрогнул. Это был старый аврор, которого он помнил с прошлого года. Бамберг, его имя было Бамберг, вдруг вспомнил Гарри.
– Я не скажу вам, – ответил он и его спина выгнулась от боли. – Я не скажу, – повторил он и закусил губы, давая выход своему гневу, сопротивляясь мужчине, которого ненавидел.
Кто-то схватил его голову и грубо открыл рот. Еще доза веритасерума скользнула в горло.
– Как ваше имя? – еще раз спросил Бамберг.
Гарри не ответил. Сопротивление Веритасеруму походило на сопротивление Империусу, хотя Империус вызывал некую эйфорию, а Веритасерум мутил его разум и побуждал сознание скользнуть в черноту, апатию и больше не беспокоиться насчет слов и истин. И сопротивление ему было намного болезненней.
– НЕТ! – как-то прохрипел Гарри и отключился от невыносимой боли.
Когда позже он пришел в себя, то почувствовал, что его сопротивление оставалось крепким, даже когда он был без сознания. Авроры, окружающие его, кипели от ярости. Еще одна доза сыворотки правды скользнула ему в горло и он проглотил ее.
После получаса сопротивления он снова потерял сознание. А потом снова. И снова.
Когда они притащили его в камеру и он упал на пол, полубессознательный, то подумал, что никогда не слышал раньше о такой вещи. Сопротивление Веритасеруму было неслыханно. А Гарри делал это, добавляя нечто новенькое к своему уродству.
Хотя он не смог преодолеть последствия приема такого количества сыворотки правды – его рвало весь следующий день.
Следующий вечер прошел так же, но все было немного короче. Очевидно, авроры решили, что в первый день что-то было не так с зельем и заказали новое у другого Мастера Зелий. Увидев, что это не сработало, они просто бросили его обратно в камеру.
Еще день без еды, воды (у него в желудке ничего не задерживалось) и сна.
На следующий день очень знакомый мужчина появился у двери его камеры.
– Северус? – спросил он в полубреду.
– Нет, – ответил тот. – Мое имя Эндрюс. Я троюродный брат Северуса.
***
– Я не заметил признаков физических истязаний, Северус. Хотя Гарри сказал, что ему давали Веритасерум и сопротивление было очень болезненным, – закончил свою речь высокий кареглазый мужчина с каштановыми волосами и скрестил руки на груди. – Но это не физические пытки.
