Код Майя: 2012 - Скотт Аманда (библиотека книг TXT) 📗
— Стелла, до рассвета меньше шести часов. Если мы сумеем разглядеть то, что там изображено, остальное не будет иметь ни малейшего значения.
Она действительно сломала пергамент, но только в одном месте. Когда оба куска уложили рядом, получилась вполне понятная картина. Сделанный углем набросок ландшафта частично стерся. Линии стали едва заметными, тем не менее можно было разобрать круг камней с поляной, заросшей травой, посередине и сложенными из камней воротами. Позади виднелись деревья, в небе — четвертушка луны, над горизонтом вставало солнце. Стелла прищурилась, а потом подняла взгляд на Дейви Лоу, который так сильно побледнел, что его лицо стало похоже на меловую маску.
— Ты знаешь, где это место? — спросила она.
Он едва слышал Стеллу.
— Кузница Виланда, [24] — тихо сказал Кит. — Она появилась еще до прихода римлян. Саксы верили, что если оставить там на ночь лошадь с серебряной монетой, то бог-кузнец Виланд к утру ее подкует.
— Это погребальный курган, — хрипло проговорил Дейви Лоу. — Куда еще ты можешь отнести камень, копирующий голову твоего предка?
— Он близко?
— В десяти минутах. — Его глаза сияли. — Никаких проблем, мы доберемся туда еще до рассвета. И у нас останется время заглянуть в записную книжку.
Он положил записную книжку рядом со свитком. Как и дневники Седрика Оуэна, она была переплетена в матовую красную кожу. Но в отличие от дневников на ней виднелась надпись: «ВТ, Рождество, 1588», сделанная витиеватыми заглавными буквами. Дейви открыл книжку, коснувшись кончиком пальца уголка страницы. Внутри оказались записи, едва ли более разборчивые, чем символы языка майя.
— Они так и не нашли первый дневник Барнабаса Тайта, — сказал Дейви. — Прочитай его для нас, Стелла. Из нас только ты умеешь читать елизаветинский почерк.
Так она и сделала в свете мобильного телефона Дейви Лоу, стоя на коленях посреди развалин загородного дома его матери, начав с первой же записи.
«Двадцать шестое декабря 1588 года от Рождества Господа нашего, в правление нашего суверена, королевы Елизаветы, монарха Англии, Франции и Ирландии.
Я, Барнабас Тайт, стал в этот день ректором колледжа Бидз, Кембридж, заняв одну из самых почитаемых должностей в нашей стране. И начал я свою деятельность со лжи, поскольку устроил похороны живого человека. Седрик Оуэн не умер».
ГЛАВА 21
Меблированные комнаты, Тринити-стрит, Кембридж
28 декабря 1588 года
«Писано в 26-й день декабря, 1588 года от рождения Господа нашего. Сэру Фрэнсису Уолсингему от сэра Барнабаса Тайта, ректора колледжа Бидз, Кембридж, мои приветствия.
Сэр, с великим прискорбием сообщаю вам о смерти не только вашего верного слуги сэра Роберта Мейплторпа, но также и предателя Седрика Оуэна.
Он действительно посетил мой дом, рассчитывая, что я окажу ему помощь, как вы и предполагали. Я тотчас отправился к ректору моего колледжа за содействием, чтобы захватить Седрика Оуэна. Профессор Мейплторп пришел вместе с вооруженными людьми, намереваясь взять Оуэна живым, но тут нас подстерегала неудача; он сражался с удивительной яростью, очевидно, он прошел очень хорошее обучение. Человек, который его убил, был наказан за безрассудную смелость, но пал он не от нашей руки — Оуэн еще истекал кровью, а смельчак уже умер от полученных ран.
Испанец, о котором вы писали, был ранен. Его тело вынесено с территории Кембриджа и сожжено. По приказу властей колледжа, в котором я теперь стал ректором, тело Оуэна похоронено вместе с телами нищих на перекрестке дорог возле Мэдингли. Я лично обыскал его, но не нашел ничего, что могло бы подтвердить его личность, однако я отыскал в его седельных сумках предмет — он прилагается для вашего изучения — прекрасной работы и сделанный, как мне кажется, из золота.
Оуэн был предателем и умер, сражаясь с верными слугами ее величества, а потому все его имущество теперь принадлежит королеве. Я посылаю это вам и не сомневаюсь, что вы знаете, как лучше всего поступить.
Однако мне бы хотелось — ради доброго имени нашего колледжа, — чтобы в будущем о Седрике Оуэне вспоминали как о хорошем человеке. Репутация колледжа пострадает, если станет известно, что мы воспитали предателя, пусть даже сами того не желая. Я бы не хотел давать нашим врагам оружие, которым они могли бы воспользоваться против нас в будущих столетиях.
Ожидаю ваших инструкций по всем вопросам.
Остаюсь вашим самым почтительным и верным слугой перед Господом нашим.
Профессор Барнабас Тайт, избранный ректор колледжа Бидз,
Кембридж».
— Ты уверен, что хочешь ему это отдать?
Погребальная золотая маска лежала на плаще Седрика Оуэна. Пальцы Барнабаса Тайта скользили по груде бриллиантов.
— Конечно, Уолсингем не ждет, что я пришлю ему такой подарок, к тому же он в нем и не нуждается. Я могу переписать письмо — в новом варианте будет сказано, что твои седельные сумки оказались пустыми, если не считать нескольких золотых монет из Новой Испании.
Сидевший в кресле возле камина Седрик Оуэн ответил:
— Да, это риск. Но если Уолсингем думает, что за нашей историей стоит нечто большее, он способен проследить наш путь из Слюиса, и одному голландскому контрабандисту, плавающему под португальским флагом, может не поздоровиться. А я и так в большом долгу перед Паоло ван Риитом, мне совсем не хочется пускать по его следу псов Уолсингема.
Оуэн говорил тихо; его лоб стягивала повязка, остановившая кровотечение; но за три дня, прошедших после ранения, он обнаружил, что стоит ему начать говорить громко, как головная боль становится невыносимой.
— Маска позволит Уолсингему купить множество информации. Я надеюсь, что он использует всю оставшуюся у него энергию, чтобы потратить полученные средства, и не станет копать глубже. Как его здоровье? Я слышал, он серьезно болен.
Тайт пожал плечами.
— Он умирает, но нас всех это ждет. Единственным утешением для тех, кто продолжает страдать из-за его деятельности, является тот факт, что сэр Фрэнсис постоянно испытывает острую боль из-за камней в почках, а его вера не позволяет ему умереть от собственной руки. Некоторые из нас считают, что так Бог наказывает Уолсингема за его злодейства.
Тайт до сих пор опасался, что правда о кровавых событиях в Рождество раскроется. Когда схватка возле ворот колледжа закончилась, Тайт не сомневался, что Оуэн мертв. Лишь Фернандес де Агилар считал иначе, однако тревога о жизни друга не помешала ему завершить начатое дело. Именно Фернандес нанес третьему подручному Мейплторпа несколько ударов по голове его собственной дубинкой, а потом протянул оружие Барнабасу Тайту и предложил ему нанести три удара, чтобы кровь осталась у него на руках и штанах.
— Для правдоподобия, — сказал испанец.
Потом де Агилар так разложил тела, чтобы всякому, кто разбирается в фехтовании, стало ясно, что Оуэн, виртуозный боец, убил Мейплторпа и двух его подручных, после чего его меч был сломан дубинкой. Затем он якобы поднял оружие с земли, что позволило ему прикончить последнего из людей Мейплторпа, и наконец главный герой схватки, Барнабас Тайт, вытащил свой нож и убил предателя.
Им повезло, что единственный человек, умерший от удара ножа, обладал некоторым сходством с Оуэном, а несколько дополнительных ударов дубинкой сделали опознание невозможным. Они быстро переодели мертвеца в плащ и сапоги Оуэна, а непрекращающийся снегопад помог замести все следы, которые могли бы вызвать подозрения.
Только после этого де Агилар отнес Оуэна в безопасное место, отправив Барнабаса Тайта поделиться с коллегами сразу двумя хорошими новостями: они наконец освободились от Мейплторпа, а Седрик Оуэн, враг Уолсингема, а значит, и государства, убит.
24
Виланд (Вейланд, у скандинавов Велунд) — мифический древнегерманский кузнец. С его именем англичане связывают погребальный курган в Оксфордшире, находящийся рядом с холмом Дракона, где высечено изображение Белой лошади.