День пламенеет - Лондон Джек (читаем книги онлайн TXT) 📗
Затем он починил разбитую трубу, собрал свои инструменты и снова побрел по тропинке. Он шел медленно, чувствуя великую усталость, как человек, переживший тяжелый кризис. Он спрятал инструменты, напился воды, которая снова бежала по трубам, и сел на лавочку у открытой кухни. Диди в кухне приготовляла ужин, и звук ее шагов наполнял его радостью.
Он глубоко вдыхал благоуханный горный воздух, как пловец, вынырнувший из воды. И, впивая воздух, он смотрел во все глаза на облака, небо и долину, словно все это он впивал вместе с воздухом.
Диди не знала, что он уже вернулся, и временами он поворачивал голову и поглядывал на нее, — на ее ловкие руки, на бронзу ее каштановых волос, где вспыхивали огоньки, когда она ступала в полосу солнечного света, лившегося в окно, на ее изменившуюся фигуру, и какая-то бесконечно странная и нежная грусть на секунду охватила его. Он слышал, как она подошла к двери, и нарочно повернул голову в сторону долины. А потом он затрепетал, как трепетал всякий раз, когда чувствовал ласкающую нежность ее пальцев, скользящих по его волосам.
— Я не знала, что ты вернулся, — сказала она. — Ну, как, серьезная порча?
— Довольно скверный оползень, — ответил он, все еще глядя в сторону и трепеща от ее прикосновения. — Серьезнее, чем я думал. Но у меня есть план. Знаешь, что я хочу сделать? Я хочу посадить по всему склону эвкалипты. Они будут его держать. Я посажу их густо, как траву, так что даже голодный кролик не сможет пролезть между ними, а когда их корни пробьются в землю, ничто в мире не сдвинет больше эту грязь.
— Ну? Неужели так скверно?
Он покачал головой.
— Ничего особенного. Но я не хочу, чтобы какой-то скверный, старый оползень издевался надо мной, вот и все. Я припечатаю его так, что он будет держаться миллион лет. А когда прозвучит последняя труба и гора Сонома и все остальные горы перейдут в небытие, этот оползень все еще будет тут, поддерживаемый корнями.
Он обнял ее за талию и притянул к себе на колени.
— Скажи, малютка, тебе наверняка не хватает многого здесь на ранчо — музыки, театров и всего такого? Тебя никогда не тянет бросить это все и вернуться назад?
И так сильно было его волнение, что он не смел взглянуть на нее, а когда она засмеялась и покачала головой, он почувствовал великое успокоение. И он заметил неиссякаемую молодость в ее мальчишеском смехе, звучавшем, как в былые дни.
— Слушай, — сказал он вдруг с горячностью, — не вздумай бродить вокруг этого оползня, пока я не насажу там деревьев. Там здорово опасно, а я наверняка не могу потерять тебя сейчас.
Он потянулся к ее губам и жадно ее поцеловал.
— Как он любит! — засмеялась она, и в голосе ее слышалась гордость.
— Смотри туда, Диди. — Он отнял обнимавшую ее руку и широким жестом указал на долину и дальние горы. — Лунная долина — хорошее название, прекрасное название! Знаешь, когда я смотрю на все это и думаю о тебе и о том, что все это значит, — у меня какая-то боль щемит в груди, и сердце наполняется чем-то, чему я не могу найти слов. И мне кажется, будто я почти могу понять Броунинга и всех прочих высоко парящих парней-поэтов. Посмотри на гору Худ, куда бьет солнце. Там внизу, в той извилине, мы нашли источник.
— И в тот вечер ты не доил коров до девяти часов вечера, — рассмеялась она. — И если ты меня задержишь здесь еще дольше, ужин будет готов не раньше, чем в тот вечер.
Оба поднялись с лавки, и Пламенный снял подойник с гвоздя у двери. Он на секунду остановился, чтобы поглядеть на долину.
— Это наверняка великолепно! — сказал он.
— Наверняка! — отозвалась она, входя в дом и радостно смеясь.
И казалось — весь мир смеялся вместе с ней.
А Пламенный, как тот старик, встреченный им однажды, стал спускаться с холма в огненных лучах заходящего солнца, с подойником в руке.
