Остров Тамбукту - Марчевский Марко (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Один за другим, раздались два выстрела с той стороны, где находились Смит и Стерн, а вслед за этим послышались громкие крики. В ту же минуту я услышал голос Амбо, стоявшего неподалеку от меня. Я обернулся и увидел черного кабана с опаленной щетиной. Кабан несся как бешеный, проскочил через огонь и, попав в обгоревшее пространство, сначала бросился в сторону Амбо. Он пересек ему дорогу и метнул копье, но не попал. Животное кинулось в другую сторону, прямо на меня. Я прицелился и, когда оно было уже близко, нажал собачку. Послышался гулкий выстрел, и кабан несколько раз перекувырнулся, но снова вскочил на ноги и еще более разъяренный, кинулся на меня. Он был так близко, что я видел два страшных клыка, которыми он мог распороть живот своему любому врагу. Из пасти капала желтая пена. Я услышал голос Амбо, который кричал мне: «Убей его, он поднимет тебя на клыки! Убей его!» Я еще раз прицелился, когда кабан был шагах в десяти от меня, и выстрелил. На этот раз пуля попала ему в лоб. Он дрыгнул ногами в черной золе, потом беспомощно вытянулся и уже больше не пошевельнулся.
Высокая сухая трава продолжала гореть и потрескивать. Подошел Боамбо и, увидев убитого кабана, сказал:
— Хорошо, очень хорошо! И Шамит убил одного. Очень хорошо!
Он был доволен. Еще и половина травы не сгорела, а уже убиты две свиньи.
Ветер раздувал пожар во все стороны. А когда огонь оголил большую часть поляны, снова раздались громкие крики и в тот же миг два кабана выскочили из пламени. Один из них часто падал — видимо, сильно обжег ноги. Амбо бросился на него. Он быстро его догнал и вонзил копье в бок. Я побежал к другому кабану. Он был довольно далеко от меня, и на таком расстоянии я вряд ли мог попасть в него. Да и туземцы мешали мне: они тоже бросились на него с нескольких сторон, размахивая копьями и сильно крича, вероятно с целью еще больше напутать и без того напуганное животное. Стрелять было опасно, так как еще трое охотников бежали вслед за кабаном. Полетели три копья, и одно из них вонзилось в его правый бок. Кабан пронзительно завизжал, но не упал, а продолжал бегать с торчащим в боку копьем, зловеще пошатываясь. Другие два туземца подхватили свои копья и снова погнались за ним. А он убегал все медленнее и медленнее. Но вот они догнали его и загнали копья в его жирную спину.
Трава выгорела. На почерневшей поляне валялись пять черных диких свиней.
Боамбо оставил двух человек охранять их и опять нас повел по горным тропинкам. Мы подожгли траву и на другой поляне, еще выше в горах, и убили еще трех кабанов. Добыча была богатая. Восемь кабанов для большого праздника — не мало.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Большой праздник. Как дневник Магеллана попал в кассетку Смита.
I
Наконец наступил большой праздник. Сначала послышался бой бурума в ближайшем селении, потом откликнулись бурумы и в других двух селах, сопровождаемые протяжными пронзительными криками, напоминающими волчий вой или тревожный крик муэдзина, когда он воссылает молитвы к аллаху с высоты минарета.
Солнце уже склонялось к вершинам далеких гор. Приближалось время вечерней прохлады, когда легкий ветерок шевелит листья на гигантских деревьях и тропический лес оживает и запевает свою вечную разноголосую песню. Открыв сундучок, я приводил в порядок пузырьки и баночки с лекарствами. На дворе послышались быстрые шаги — кто-то бежал к хижине. Я закрыл крышку сундучка, поднялся и стал ждать. В дверях показалась Зинга. Увидев меня, она легко перескочила через высокий порог.
— Идем, Андо! — взволнованно крикнула она. — Ты что, не слышишь бурумов? Большой праздник начался!
Она была возбуждена, глаза горели от восторга, а лицо сияло радостной улыбкой. Белые ровные зубы блестели. Она воткнула в волосы два гребня из бамбука и много цветов, а на шее висело несколько ожерелий из бус, ракушек и собачьих клыков. Под браслеты на руках и под узкий пояс она заткнула красные цветы гибискуса и молодые веточки колеуса. Было что-то детское в ее хрупкой, тонкой фигуре, улыбке и в чистом сиянии глаз, смотревших на свет и людей с детской чистотой и наивностью. Заметив, что я разглядываю ее роскошный наряд, она ловко завертелась на пятках и снова стала меня торопить:
— Идем же, Андо! Большой праздник начался! Ты скоро станешь сыном нашего племени, Андо! А я стану твоей сахе... Ты не рад?
— Рад, Зинга, очень рад...
— Тогда я буду жить в твоей хижине, Андо! Буду работать на огороде, сеять таро, ямс и уму, а ты будешь ловить рыбу. Мы будем есть вареные таро, ямс и уму и жареную рыбу. И бананы, и дыни, и кокосовые орехи будем есть, и кокосовое молоко будем пить... А отец подарит нам большую свинью. Самую большую свинью, Андо! Он обещал. Я буду ее кормить кожурой от ямса и таро, а она нам народит десять визгливых поросят... Ты не рад, Андо?
— Рад, Зинга, очень рад...
— Наша хижина станет очень красивой, Андо! Я два раза в день буду ее мести — ябом аро, ябом аелда — утром и вечером. Наши нары всегда будут чистыми и рогожки будут чистыми, потому что я буду два раза в день их выбивать — ябом аро, ябом аелда. И когда ты вернешься с охоты усталым, будешь отдыхать на этих рогожках, а я буду тебе петь песни. Ты не рад, Андо?
— Рад, Зинга, очень рад. Но ты выйди из хижины, пока я надену новую одежду.
— Очень хорошо, Андо! Надень самую новую одежду!
Разумеется, я и не думал надевать костюм. В брюках и пиджаке человек чувствует себя здесь, как у нас летом, в шубе. Да и для кого мне наряжаться? Кроме нас, трех европейцев, тут не было других цивилизованных людей, а на взгляд туземцев и самая рваная одежда выглядела как нечто волшебное, непостижимое, как в сказке. Все же я заменил старые, короткие штанишки новыми, надел новую рубашку, обул легкие сандалии и надел на голову новую пробковую шляпу, похожую на шлем — вот и весь мой «наряд». Он был скромен, но легок и удобен. Лишь только я был готов и собирался уже выходить, как неожиданно появился Смит и еще с порога начал осыпать меня упреками:
— Это совершенно недопустимая вещь! Вы меня ставите в неудобное положение, сэр! И перед кем? Перед Арики! А я так верил в вашу честность!..
— Что случилось? — удивленно спросил я.
— Ах, вы еще спрашиваете меня, что случилось! — воскликнул возмущенный Смит. — И с каким невинным видом. Можно было бы подумать, что вы — олицетворение самой невинности. Я действительно считал вас честным молодым человеком, но то, что вы сделали, называется обманом, сэр! Да, обманом — мягко выражаясь...
— Ничего не понимаю, — пожал я плечами.
— Ах, он ничего не понимает! Вы слышите, небеса? Он чист и невинен как младенец. Никогда до сих пор я не встречал человека, который так умело прикрывает ложь и обман поддельной искренностью. Сатана в ангельском образе — так говорил мой покойный отец о таких людях и никогда не ошибался, уверяю вас. Он был человеком прошлого века, прямым и грубым, но всегда справедливым. Я не вышел в него, признаюсь...
— Вы не так справедливы, как он?
— Тут идет речь не о справедливости, — резко возразил Смит. — Я не прям и груб, как мой отец, но все же не могу не назвать ваш поступок настоящим его именем. Это обман, сэр! Мягко выражаясь, это мошенничество, уголовное преступление! В цивилизованных странах за него полагаются от одного до пяти лет одиночного заключения...
Он был сильно возбужден, кипел от возмущения и извергал как вулкан двусмысленные и обидные слова. Когда он говорил, сигара смешно подскакивала в его желтых зубах, а суровое, сухое лицо, обтянутое желтой кожей, сморщенной вокруг глаз, выглядело непроницаемым в облаках табачного дыма.
— Вы скажете, наконец, в чем дело? — нетерпеливо спросил я. — Или вы воображаете, что я обязан выслушивать ваши глупые обвинения?