На острове Колибрия - Кофмен Реджинальд (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
– Мне кажется, я понял вас, – закивал головой посетитель.
Бедняга не чувствовал, что из огня попадает в полымя.
– Говорите же, – проворчал Доббинс.
Граф оглянулся кругом, как будто желая удостовериться, что в библиотеке нет никого кроме них двоих. Он наклонился к Доббинсу, и на его лице опять заиграла та двусмысленная улыбка, которую Доббинс все время не мог разгадать. Они сидели в глубоких креслах, друг против друга.
– Позвольте вам сказать, – начал Ласковац, – позвольте вам сказать совершенно неофициально, что климат Колибрии отличается влажностью, нездоровой для лиц, привычных к климату Нью-Йорка. – Он многозначительно похлопал по тщательно выутюженной складке брюк на правом колене Доббинса. – И, скажем далее, поэтому… о, я понимаю вас, хитрых американцев: будет ведь компенсация!… поэтому вы решили отклонить столь лестное предложение вашего президента. Итак – мы ведь говорим совершенно неофициально. Нет? Да?
Фредерик Доббинс терпеть не мог, чтобы к нему кто-нибудь прикасался, особенно чужой; а между тем коричневый указательный палец графа все еще постукивал его по коленке. Доббинс встал.
– Компенсация? – резким голосом переспросил он. – Что вы хотите этим сказать?
Увы, бедный Ласковац мало прожил в Америке. Он все еще думал, что «понимает» Доббинса, и – все еще ошибался. Он широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
– Любое возмещение, – сказал он, – в разумных пределах. Нет? Да? Как полагается между джентльменами! Идет?
То, что за этим последовало, послужило колибрийцу уроком в области англо-саксонской дипломатии, которым он в дальнейшем мог пользоваться во время своей долгой и полезной карьеры. Доббинс подошел к двери и распахнул ее.
– Наконец-то, – сказал он, – я понял вас! Вы осмелились предлагать мне взятку и вмешиваться в действия президента Соединенных Штатов Америки. Граф Ласковац, считаясь с тем, что вы – иностранец и можете не знать наших обычаев, я не доложу о происшедшем, но я тут же заявляю вам раз навсегда, что я решил принять предложение президента и что я беру с собой в Колибрию, в качестве атташе миссии, мистера Вильяма Ванастрена Копперсвейта. А теперь уходите!
Он не счел нужным сообщить Билли, что он слышал из ванной, – несмотря на свое отрицание этого, – как молодой человек сообщал «Объединенной прессе» ни на чем не основанные сведения для заметки.
Глава VII. Прекрасная дама
Итак, они отправились в Колибрию.
Пришлось преодолеть еще некоторые затруднения, но мистер Вильям Ванастрен Копперсвейт, для которого судьба предназначала эти затруднения, был избавлен от них. Когда Билли сталкивался с затруднением, он просто заворачивал его в аккуратный пакет и с вежливым поклоном передавал своему крестному. Доббинс, убедившись, что на нем лежит патриотический долг, теперь уже только радовался, когда нужно было преодолевать препятствия.
Так Вильям получил свою должность, так они отплыли и так достигли благополучно островного королевства, которое его граждане любят называть, – правильно или нет, не входит в задачи настоящего повествования, – Англией Средиземного моря. До сих пор все шло вполне гладко, и только на почве Колибрии для наших друзей снова начались осложнения.
Здание Национальной оперы во Влофе представляет собой удачное подражание дрезденскому Гофтеатру. Оно было построено в 1895 году покойным Григорием VII, которого называли покровителем колибрийских искусств. Театр стоит на западной стороне площади Святого Иоанна Дамаскина лицом к прекрасному византийскому собору, посвященному имени того же псалмопевца, покровителя маленькой страны. В первый же вечер прибытия американского представителя к месту его службы Билли Копперсвейт потащил своего шефа в этот театр на представление «Тоски».
– Но я уже двадцать раз слышал «Тоску», – отказывался Доббинс.
Он готов был двигать горы для своего крестника, но сначала всегда должен был возражать. Кроме того, он хотел посвятить этот вечер расстановке своего тщательно перевезенного музея носов.
– Вы не слушали ее в Колибрии, – сказал Билли.
– Какая же разница: слушать ее в Нью-Йорке или здесь?
– Вот я и хочу, чтобы вы это выяснили.
– Я не люблю Пуччини. И в прощальном дуэте на крыше, в последнем акте, между сопрано и ее возлюбленным всегда происходит чуть не драка из-за будущих аплодисментов.
– Попробуйте-ка это, – обратился Билли к мистеру Доббинсу, предлагая ему стакан хваленого местного абсента.
– Это зелье не в моем вкусе, – проворчал Доббинс и… выпил.
В то время как он пил, он старался перевести разговор на другую тему. Но, как только он кончил, Билли сказал:
– В афишах упомянуто, что это «парадный спектакль». Возможно, что будет король. Весьма вероятно, что завтра он пошлет за вами, и поэтому полезно будет сегодня немного присмотреться к нему. Вам не улыбается предварительное изучение августейшего хобота?
Атташе миссии уже показал себя энергичным слугой вашингтонского департамента иностранных дел. Не успели он и Доббинс въехать утром в свою квартиру, как Копперсвейт уже умчался предъявлять верительные грамоты Доббинса. Он был принят бароном Расловым – премьер-министром и министром иностранных дел, коротеньким толстым человечком во фраке и с красной ленточкой в петлице. У барона были щетинистые седые усы и темные мешки под хитрыми серыми глазами. Он выразил надежду, что Доббинс и Билли найдут колибрийский климат более здоровым, чем некоторые безответственные лица это допускали в отношении обитателей Нью-Йорка. Он добавил, что влофский двор весьма наслышан о такте прибывшего американского представителя и надеется, что он будет иметь блестящий успех в своей деятельности.
Улыбка барона Раслова не понравилась Вильяму.
– Сегодня спектакль-гала. Идет «Тоска», – сказал министр, окидывая своим хитрым взглядом американца, открытое лицо которого было воплощенным отрицанием дипломатического искусства. – Я настоятельно советую вам присутствовать, мистер Копперсвейт. То, что вы при этом увидите, поможет вам разобраться в некоторых вопросах, касающихся нашей страны, которые, быть может, до сих пор вы понимали неправильно.
Билли выслушал это с порозовевшим, но невинным лицом и не счел входящим в свои официальные обязанности передать последние слова барона мистеру Доббинсу. Родственники Копперсвейта были против его поездки во Влоф. Как большинство его молодых земляков, он старался скрывать свои самые сокровенные чувства, но все-таки не сумел вполне умолчать о впечатлении, произведенном на него чарами «девушки с тамбурином», которая, по-видимому, была увезена домой в Колибрию, и светские родичи Билли были в страхе, как бы он не разыскал эту «певичку из кафе» и не женился бы опрометчиво на ней. Теперь он не желал подсказывать Доббинсу, как представителю родни, что они могут встретить ее в опере, и разве только тюремное заключение могло бы помешать ему быть на этом спектакле.
– Вам придется иногда видеться с королем, – настаивал он. – Почему бы не пережить поскорее первое потрясение?
Они пошли на «Тоску».
Американский представитель и его секретарь проследовали сквозь двойную шеренгу солдат и, войдя в театр, отыскали свои места, которые Билли, как истый житель Нью-Йорка, заблаговременно забронировал за собой в середине одного из первых рядов. Литерные ложи у сцены были пусты и пустовали в течение всего первого акта. Копперсвейт не стал смотреть на обычное искажение римской церкви святого Андрея. Он не стал притворяться, что слушает арию более чем посредственного тенора. Его голубые глаза лихорадочно бегали по рядам погруженного в полумрак зрительного зала. Но, насколько он мог судить, нигде не было видно ни одного знакомого лица.
Рядом с ним села женщина. Простое платье только подчеркивало ее прекрасную фигуру, и она была такая белокурая и была так мало похожа на остальных женщин кругом, что Билли мысленно прозвал ее «валькирией». Его, конечно, могла интересовать теперь только одна женщина, но от этой соседки он надеялся почерпнуть кое-какие сведения.
