Удивительные приключения дядюшки Антифера - Верн Жюль Габриэль (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗

— Нанон!.. Эногат!..

Эногат и Нанон, занятые одна — вязанием, другая — глажением у кухонной плиты, поняли, что пора явиться и положить конец домашней буре.

Дядюшка Антифер был владельцем одного из хороших старинных домов в Сен-Мало. Дом был построен из гранита, фасад выходил на улицу От-Салль. В каждом из трех этажей было по две комнаты, а верхний этаж приходился вровень с крепостной стеной.

Взгляните на этот дом, с его крепкими гранитными стенами — их не пробили бы метательные снаряды прежних времен, — с узкими окнами, перехваченными железными решетками, массивной дубовой дверью, украшенной металлическими узорами и окованной железом, снабженной висячим молотком, стук которого доносится до Сен-Сервана, когда дядюшка Антифер принимается колотить в дверь, с черепичной крышей и слуховыми окошками, из которых нет-нет, да и высунется подзорная труба, принадлежащая отставному моряку.

Из этого строения, наполовину каземата, наполовину сельского домика, прилегающего к углу крепостной стены, которая опоясывает весь город, открывается великолепный вид: направо — Гран-бей, уголок Сезамбра, Пуант дю Деколле и мыс Фреэль, налево — плотина и мол, устье реки Ранс, пляж Приере близ Динара и даже дымчато-серый собор в Сен-Серване.

Некогда Сен-Мало был островом, и, может быть, дядюшка Антифер сожалел о том времени, когда он мог бы считать себя островитянином. Впрочем, каждый имеет право гордиться, если он родился на этом берегу Армора [52], давшего Франции столько великих людей; среди них — Дюге-Труэн [53], перед статуей которого наш достойный моряк всегда почтительно склонял голову, проходя через сквер; Ламенне [54] (правда, дядюшка совершенно не интересовался этим писателем), Шатобриан [55], из произведений которого дядюшка Антифер знал только последнее — мы говорим о скромном и вместе с тем величественном надгробье знаменитого писателя, которое возвышается на острове Гран-Бей.

Дядюшке Антиферу (Пьеру-Сервану-Мало) было сорок шесть лет. Прошло уже полтора года, как он вышел в отставку, имея кое-какой достаток, которого вполне хватало ему и его близким. Несколько тысяч франков годового дохода были результатом его плаваний на двух или трех судах, находившихся под его командованием и приписанных к порту Сен-Мало. Эти корабли, принадлежавшие торговому дому Ле-Байиф и К° , совершали каботажные [56] рейсы вдоль берегов Ла-Манша, по Северному, Балтийскому и даже Средиземному морям. Еще до того, как дядюшка Антифер занял это высокое положение, он по роду своей службы немало постранствовал по свету. Это был опытный моряк, смелый, предприимчивый, требовательный к себе и к другим, спокойно ставящий свою жизнь на карту, не останавливающийся ни перед какими препятствиями и упрямый, как истый бретонец! Тосковал ли он по морю, которое он оставил в цвете лет?.. Быть может, на его решение повлияло плохое состояние здоровья? Никоим образом. Он, казалось, был высечен из глыбы безупречного гранита с армориканских морских берегов.

И в самом деле, чтобы убедиться в этом, стоило только взглянуть на него, услышать его зычный голос, почувствовать его крепкое рукопожатие, на которое он не скупился! Представьте себе человека среднего роста, коренастого, широкоплечего. Вот его особые приметы: большая голова кельта; волосы жесткие, как щетина; лицо обветренное и загорелое, закаленное морскими бурями, сожженное солнцем южных широт; густая борода с проседью, обрамляющая лицо, словно мох на скалах; глаза живые, черные, сверкающие из-под густых бровей, мечущие искры, как кошачьи зрачки в темноте; крупный, довольно длинный нос, суженный у переносицы и расширяющийся книзу; крепкие здоровые зубы, вечно грызущие трубку, которую владелец не выпускает изо рта; большие, поросшие волосами уши с отвислыми мочками; на правой — медное кольцо с впаянным в него якорем; наконец, худощавое туловище и крепкие ноги — надежная опора при любой качке, боковой и килевой.

Во всем облике дядюшки Антифера угадывается физическая и нравственная сила. Это человек железного здоровья, умеющий вкусно есть и вкусно пить, человек, которому по праву предстоит долгая здоровая жизнь. Но какую раздражительность, какую нервозность, какую горячность таит в себе это соединение духа и плоти, которое сорок шесть лет назад было занесено в книгу церковного прихода под многозначительным именем Пьера-Сервана-Мало Антифера!

И в этот вечер он опять бесновался, опять неистовствовал, и крепкий дом содрогался; можно было подумать, что к самому фундаменту подступил один из тех приливов, которые при равноденствии достигают пятидесяти футов высоты и покрывают пеной половину города.

Нанон Ле Гоа, вдова сорока восьми лет, приходилась сестрой нашему вспыльчивому моряку. Ее муж, простой земледелец, служивший счетоводом в торговом доме Ле Байиф, умер молодым, оставив ей дочь Эногат, которую взялся воспитывать дядюшка Антифер, добросовестно исполнявший обязанности опекуна. Нанон была добрая женщина. Она преданно любила своего брата и трепетала перед ним, особенно когда на него находили очередные припадки ярости.

Эногат, очаровательная белокурая девушка с голубыми глазами и чудесным цветом лица, грациозная, умная, более решительная, чем ее мать, иногда давала отпор своему грозному опекуну.

Последний, впрочем, не только обожал свою племянницу, но и считал ее самой красивой девушкой в Сен-Мало, мечтая, чтобы она стала также и самой счастливой. Но, по-видимому, его понимание счастья не устраивало прелестную Эногат.

Обе женщины появились на пороге комнаты: одна — с длинными вязальными спицами, другая — с раскаленным утюгом.

— О боже, что случилось? — спросила Нанон.

— Моя широта!.. Эта дьявольская широта!.. — вскричал дядюшка Антифер и так хватил себя кулаком по голове, что не выдержал бы никакой другой череп, кроме того, которым природа, к счастью, наградила нашего бравого моряка.

— Дядюшка, — сказала Эногат, — стоит ли так бесноваться из-за этой широты и устраивать в комнате такой беспорядок!..

И она подняла с полу атлас, в то время как Нанон подбирала один за другим осколки вдребезги разбитой раковины, словно взорванной пороховым зарядом.

— Это ты ее разбил, дядюшка?

— Я, малютка… Если бы это сделал другой, ему бы не поздоровилось!

— Но зачем же было бросать ее на пол?

— У меня чесались руки!

— Эту раковину подарил нам брат, — сказала Нанон, — и ты не должен был…

— Ну, а дальше что?.. Можешь твердить до самого утра, что я не должен был, — все равно ее теперь не починить!

— Что скажет мой кузен Жюэль? — воскликнула Эногат.

— Он ничего не скажет и хорошо сделает, если промолчит! — быстро возразил дядюшка Антифер, жалея, что перед ним только две женщины, на которых он не мог в полной мере сорвать свой гнев. — А в самом деле, — добавил он, — где Жюэль?

— Ты же знаешь, дядюшка, что он уехал в Нант, — ответила молодая девушка.

— Нант? Еще что! Что же он собирается делать в Нанте?

— Дядюшка, ты же сам его послал… ты же знаешь… экзамен на звание капитана дальнего плавания.

— Капитан дальнего плавания… Капитан дальнего плавания! — ворчал дядюшка Антифер. — Ему уже недостаточно быть, как я, капитаном каботажного судна?

— Но, брат, — робко заметила Нанон, — ведь это по твоему же совету… ты сам хотел…

— Ну да, потому что я хотел… Нечего сказать, хорошее объяснение!.. А если бы я этого не хотел, разве он не поехал бы… в этот… Нант?.. Впрочем, все равно он провалится на экзамене…

— Нет, дядя.

— Да, племянница!.. И, если он провалится, уж я устрою ему встречу… с северным ветерком!

Вы понимаете, что разговаривать с подобным человеком не было никакой возможности! С одной стороны, дядюшка Антифер не хотел, чтобы Жюэль держал экзамен на звание капитана дальнего плавания, — с другой стороны, если бы он провалился, получил бы хорошую взбучку, но попало бы также и «этим ослам экзаменаторам, этим торговцам гидрографией».