Тарзан и потерянная империя - Берроуз Эдгар Райс (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Их копья сильно отличались от тех, которыми обычно пользовались африканские дикари. Тяжелые и короткие, они напомнили молодому археологу античные римские пики. Сходство это подкреплялось также короткими широкими обоюдоострыми мечами в ножнах, свисавших с левого плеча воинов.
Фон Харбен был абсолютно убежден в том, что это короткий испанский меч императорского легионера.
– Спроси их, что им нужно, Габула, – приказал он. – Может, они тебя поймут.
– Кто вы и что вам от нас нужно? – спросил Габула на родном диалекте банту.
– Мы друзья, – добавил фон Харбен на том же наречии. – Пришли посмотреть на вашу землю. Отведите нас к вождю.
Рослый негр на корме покачал головой.
– Не понимаю, – сказал он. – Вы наши пленники. Отведем вас к хозяевам. Полезайте в лодку. А будете сопротивляться, мы вас прикончим.
– Они говорят на странном языке, – сказал Габула. – Ничего не понимаю.
На лице фон Харбена отразилось неподдельное изумление, словно он стал свидетелем воскрешения мертвого, скончавшегося две тысячи лет тому назад.
Фон Харбен являлся увлеченным исследователем древнего Рима и его умершего языка, однако насколько же услышанная им живая речь отличалась от языка старинных, покрытых плесенью страниц древних манускриптов!
Он вполне уловил смысл сказанного негром. Язык оказался смесью корней банту и латыни, окончания же были латинские.
В студенческие годы фон Харбен частенько воображал себя римским гражданином. Он произносил речи в форуме, обращался к войскам, располагавшимся лагерем в Африке и Галлии, но то, что произошло с ним сейчас, превосходило самую богатую фантазию.
Запинаясь и не узнавая собственного голоса, он обратился к негру на языке цезарей.
– Мы не враги, – произнес он. – Мы пришли с дружеским визитом. Хотим поглядеть на эту землю.
Он выжидающе замолчал, почти не веря, что тот сможет его понять.
– Ты римский гражданин? – спросил негр.
– Нет, но моя страна в мире с Римом, – ответил фон Харбен.
Негр растерялся, как будто не понял ответа.
– Ты из Кастра Сангвинариуса? – спросил он с нажимом.
– Я из Германии, – ответил фон Харбен.
– Никогда не слыхал о такой стране. Меня не проведешь! Ты римский гражданин из Кастра Сангвинариуса!
– Веди меня к своему начальнику, – потребовал фон Харбен.
– Именно это я и собираюсь сделать. Забирайтесь в лодку. Хозяева решат, как поступить с вами.
Фон Харбен и Габула забрались в лодку, причем так неуклюже, что едва не опрокинули ее, вызвав тем самым презрение воинов, которые грубо схватили их и швырнули на дно, запретив шевелиться. Затем лодку развернули и направили по извилистой водной дорожке, параллельно зарослям папируса, высившимся над водой футов на пятнадцать.
– Из какого вы племени? – спросил фон Харбен, обращаясь к вожаку негров.
– Мы варвары Восточного моря, подданные Валидуса Августа, императора Востока. Но к чему спрашивать? Тебе это известно так же хорошо, как и мне.
Спустя полчаса непрерывной гребли они прибыли к скоплению шалашей конической формы, сооруженных на всплывших корнях папируса, прореженных таким образом, что образовалось пространство для полдюжины построек, составлявших деревню. Здесь фон Харбен и Габула немедленно стали центром внимания переполошившихся мужчин, женщин и детей.
Фон Харбен услышал, что конвоиры назвали его с Габулой шпионами из Кастра Сангвинариуса и что через день их отвезут в Каструм Маре, судя по всему, деревню таинственных «хозяев», о которых постоянно упоминали чернокожие.
Обращались с пленниками сносно, хотя чувствовалось, что их считают врагами.
Вскоре их вызвал на допрос вождь деревни, и фон Харбен не преминул спросить, почему его с Габулой не трогают, раз все принимают их за врагов.
– Ты римский гражданин, – пояснил вождь, – а этот – твой раб. Наши хозяева не позволяют нам, варварам, скверно обращаться с римскими гражданами, даже если они из Кастра Сангвинариуса, разве что в порядке самозащиты либо же на поле битвы во время войны.
– Но я не из Кастра Сангвинариуса, – возразил фон Харбен.
– Расскажешь об этом чиновникам Валидуса Августа, – сказал вождь. – Может, они и поверят, а я не верю!
– Кто живет в Каструм Маре? Негры? – спросил фон Харбен.
– Увести их, – распорядился вождь. – Заприте в шалаше. Там они смогут задавать свои дурацкие вопросы сколько им заблагорассудится. А мне надоело их выслушивать.
Фон Харбена и Габулу увели в шалаш, куда им принесли ужин, состоящий из рыбы, улиток и блюда, приготовленного из печеной сердцевины папируса.
Наутро пленникам подали завтрак из тех же блюд, что и накануне, а после еды вывели из шалаша.
По водной дорожке к деревне подошли полдюжины лодок, набитых воинами, чьи лица и тела были размалеваны так, словно они собрались на войну. Казалось, что воины нацепили на себя все имевшиеся украшения: примитивные ожерелья, браслеты для рук и ног, кольца и перья. Даже носы лодок были украшены свежими узорами.
Воинов прибыло намного больше, чем могло разместиться в крохотной деревушке. Как позже узнал фон Харбен, они были не здешние, а пришли из ближайших деревень.
Пленников усадили в лодку вождя, и через минуту небольшая флотилия двинулась по извилистой водной тропе, направляемая могучими гребцами на северо-восток.
В течение первого получаса они миновали несколько участков с хижинами, откуда высыпали женщины и дети, ожидавшие, что лодки пристанут к деревне, и провожавшие их разочарованными взглядами; в основном же маршрут проходил вдоль сплошной стены папируса.
Фон Харбен пытался заговорить с вождем, рассчитывая получить хоть какую-нибудь информацию о конечном пункте следования и нравах «хозяев», в чьи руки их передадут, однако неразговорчивый вождь не удостоил его ни словом.
Прошел час. Ожидание сделалось уже невыносимым, но вот за поворотом открылся просторный участок воды, а за ним берег. Лодка устремилась прямо к двум высоким башням, указывавшим, видимо, на вход в бастион, возле которого прохаживалось несколько человек.
Как только лодку заметили, раздался сигнал трубы, и из бастиона на берег выскочило человек двадцать с оружием в руках. По команде одного из них лодки остановились. Вождь объяснил людям на суше, кто они и зачем прибыли. Тогда ему позволили приблизиться к берегу, остальным же было приказано оставаться на месте.
– Стойте, где стоите, – приказал один из воинов. – Я послал за центурионом.
Фон Харбен пожирал воинов глазами. Те же, в отличие от исследователя, не выказывали никакого любопытства, скорее досаду.
Унтер-офицер стал расспрашивать вождя о жизни в деревне, интересуясь разными пустяками, что позволило фон Харбену заключить, что между неграми, живущими на болоте, и явно цивилизованными темнокожими, населяющими сушу, существуют весьма тесные дружеские отношения. Однако к берегу разрешили подойти только одной лодке, а это указывало на то, что таковыми эти отношения бывают не всегда.
Через некоторое время из двери напротив того места, куда причалила лодка, вышли двое воинов. Один из них и являлся, видимо, офицером, которого ожидали, поскольку его плащ и кираса были отделаны побогаче, чем у остальных.
Теперь к сюрпризам, с которыми фон Харбен столкнулся, спустившись с крутого склона в долину, добавился еще один – офицер был белым!
– Что за люди, Руфинус? – спросил он унтер-офицера.
– Вождь-варвар и воины из деревень западного побережья, – ответил тот. – Они доставили двух пленников, которых захватили в Рупес Флумен. В награду они просят, чтобы им позволили войти в город увидеться с императором.
– Сколько их? – поинтересовался офицер.
– Шестьдесят, – ответил Руфинус.
– Пусть проходят, – сказал офицер. – Я разрешаю, но оружие пусть оставят в лодках, а из города уходят до наступления темноты. Пошли с ними пару воинов, ибо мне незачем видеться с Валидусом Августом. Высадите на берег пленников.
Фон Харбен и Габула сошли на берег. Офицер оглядел их с выражением недоумения на лице.
