Сокровища Атлантиды - Касслер Клайв (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
В темноте натянув рабочий комбинезон, Луис выскользнул из дому тише мыши, чтобы не разбудить жену и дочек. Лайза накануне вечером предлагала встать вместе с мужем, чтобы приготовить ему завтрак и сандвичи на ланч, но он твердо заявил, что в четыре часа утра ковыряться на кухне, не зажигая света, может только душевнобольной.
В быту Маркесы никогда не стремились к роскоши и умели довольствоваться малым. Глава семейства собственными руками отремонтировал и перепланировал обветшавший коттеджик, построенный еще в 1882 году. Дети ходили в школу в ближайший городок Теллурид, а все, что Луис и Лайза не могли купить в магазинах этого быстро завоевывающего популярность горнолыжного курорта, приобреталось в ежемесячных поездках в Монтроз, расположенный в шестидесяти семи милях к северу.
Привычный утренний ритуал Луиса считался незавершенным до тех пор, пока он не насладится чашечкой кофе, одновременно разглядывая сверху окрестности Пандоры, ныне превратившейся в город-призрак. В потустороннем свете луны несколько десятков сохранившихся здании казались кладбищенскими надгробьями.
Когда в 1874 году в этих местах обнаружили золотоносные породы и волны старателей хлынули в долину Сан-Мигель, здесь возник город, которому дали название Пандора – в честь легендарной древнегреческой красотки с сундуком, полным даров весьма сомнительного свойства. Бостонские банки, скупив большую часть индивидуальных заявок, профинансировали разработку шахты и строительство крупной обогатительной фабрики в двух милях от еще более знаменитого шахтерского городка Теллурида.
Шахту назвали “Парадиз”, а Пандора вскоре получила официальный статус города с населением в двести человек и собственным почтовым отделением. Вдоль главной улицы тянулись аккуратно выкрашенные коттеджи с тщательно подстриженными и огороженными побеленным штакетником газонами. Хотя Пандора располагалась в высокогорной долине, откуда можно было выбраться только через узкое ущелье, между городом и остальным миром была налажена оживленная связь. Дорога к Теллуриду поддерживалась в идеальном состоянии, а “Южная железнодорожная компания Рио-Гранде” провела по дну каньона ветку-одноколейку, чтобы доставлять на шахту пассажиров и грузы и вывозить добытое золото в Денвер.
Кое-кто, однако, утверждал, что на шахте лежит проклятие. Добытое за несколько десятков лет эксплуатации золото на сумму более пятидесяти миллионов долларов было щедро оплачено жизнями и здоровьем шахтеров. Всего в сырых и плохо вентилируемых штольнях и забоях погибло двадцать восемь человек, причем четырнадцать из них в одной катастрофе, а еще около сотни изувечило на всю жизнь при просадках и обвалах.
Старожилы, покинувшие город и осевшие в Теллуриде, клялись, что в шахте до сих пор можно услышать шаги и жалобные стоны призрака одного из погибших. Подземные выработки тянулись на десятки миль, сетью крупноячеистых сот пронизывая крутые склоны величественного пика, вздымающегося в нежную лазурь колорадских небес на высоту почти 13 000 футов.
К 1931 году разработка истощившейся золотоносной породы сделалась нерентабельной. Шахта “Парадиз” закрылась и шестьдесят пять лет оставалась лишь воспоминанием и медленно затягивающимся шрамом, уродующим живописный ландшафт. Только в 1996 году забытые стволы и галереи снова услышали топот сапог и звон кирки.
Маркес перевел взгляд на горные вершины. Неделю назад закончилась четыре дня свирепствовавшая буря, и толщина покрова и без того заснеженных склонов возросла еще на четыре фута. С весенним потеплением снег стал рыхлым, как картофельное пюре. Приближался сезон лавин. Горнолыжников предупреждали об опасности и рекомендовали ни в коем случае не отклоняться в сторону от проложенных маршрутов и лыжных трасс. Впрочем, дому Маркеса и его семье ничто не угрожало – со дня основания Пандору еще никогда не накрывал снежный оползень, – а вот сам он сильно рисковал всякий раз, когда взбирался зимой на своем пикапчике по узкому обледеневшему серпантину и допоздна работал в одной из самых глубоких и отдаленных штолен заброшенной шахты. С каждым днем становилось все теплее, и сход лавины мог произойти в любое время.
За все проведенные в горах годы Маркес только однажды видел лавину. И это зрелище до конца жизни не изгладится из его памяти. Колоссальных размеров снежный ком с огромной скоростью скатывался по склону, окруженный искрящимся облаком, сметая с рокочущим громом на своем пути скалы и деревья.
Допив кофе, Луис нахлобучил видавшую виды защитную каску, сел за руль своего внедорожника и запустил двигатель. Дав ему пару минут прогреться, тронулся с места и осторожно повел машину по узкой немощеной дороге, ведущей к шахте. После недавней бури протекторы его автомобиля оставляли в снегу глубокие колеи, и Луис очень внимательно следил за дорогой, которая вскоре начала круто изгибаться вверх по спирали. Через пару минут с внешней стороны дороги показался обрыв, отвесно уходящий вниз на несколько сот футов. Если на этом отрезке серпантина занесет, спасателям долго потом придется выскребать по кусочкам искореженный труп из груды расплющенного железа.
Местные, не стесняясь, намекали, что у Маркеса проблемы с головой, а все из-за того, что он зачем-то приобрел права на старую шахту “Парадиз”. За глаза же, собираясь в салуне попить пивка, откровенно называли его старым маразматиком. “Ведь все золото, которое стоило извлекать из породы, добыто уже много лет назад!” – говорили они, в недоумении пожимая плечами. И ни одна живая душа на свете, кроме Лайзы и председателя правления скромного коммерческого банка в Теллуриде, не догадывалась о том, что Маркес благодаря этой покупке станет богатым человеком. Прибыль от шахты он расчетливо инвестировал в местную недвижимость, и когда начался горнолыжный бум, состояние его достигло почти двух миллионов долларов.
Золото Луиса не интересовало. Последние десять лет он занимался исключительно камнями. В Монтане, Неваде и Колорадо он рыскал по заброшенным золотым и серебряным рудникам, выискивая часто сопутствующие драгоценным металлам редкие минералы, ценимые ювелирами. В одном из штреков шахты “Парадиз” он наткнулся на мощную жилу розоватых кристаллов, пренебрежительно принятых старыми горняками за пустую породу. Наметанный глаз Маркеса сразу опознал в них родохрозит, очень красивый полудрагоценный камень, в природных условиях имеющий окраску от бледно-розовой до темно-вишневой.
Месторождения родохрозита встречаются во всех частях света, но довольно редки. Ювелирной обработке подвергаются, как правило, только мелкие экземпляры, а крупные природные кристаллы чистой воды весом от восемнадцати карат пользуются бешеным спросом среди коллекционеров. Камни, добытые в шахте “Парадиз”, отвечали самым строгим требованиям знатоков и ценителей. Маркес мог бы давно уйти на покой и провести остаток жизни в блаженном ничегонеделании, но решил повременить еще немного, пока не выработает жилу до конца.
Остановив свой старый потрепанный пикап у массивной и порядком проржавевшей железной двери, запертой аж на четыре навесных замка, Маркес вышел из кабины, достал ключи, каждый размером в мужскую ладонь, открыл замки и снял цепи. Двумя руками потянул на себя тяжелую створку. Лучи лунного света проникли в проем, вырвав из мрака наклонно уходящую вниз площадку и пару рельсов.
Войдя внутрь, Луис запустил движок, приводящий в действие большой переносной генератор, и повернул тумблер на распределительном щите. Ствол шахты внезапно озарился длинной гирляндой электрических лампочек, протянутой на сотни ярдов в глубь галереи. На рельсах Маркеса ждала вагонетка, привязанная тросом к лебедке. Вагонетку делали на века, и единственным признаком ее истинного возраста был бурый налет ржавчины на бортах.
Маркес влез в вагонетку и нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Лебедка зажужжала, стравливая трос, и вагонетка покатила по рельсам вниз, движимая одной лишь силой тяжести. Спуск под землю – занятие не для слабонервных или страдающих клаустрофобией. Толщина шахтного ствола едва превышала ширину вагонетки. Бревенчатые крепи, похожие на дверные рамы с толстенными стойками и перекладинами, располагались через каждые несколько футов, страхуя кровлю от обвала. Часть бревен прогнила, но большинство оставалось прочными и надежными, как и в тот день, когда их поставили здесь давно ушедшие горняки. Вагонетка быстро преодолела крутой спуск и остановилась на отметке 1200 футов глубины. Здесь было неуютно и сыро от постоянно сочащейся с кровли и убегающей журчащими струйками в темноту воды.
