Сурикэ - Эмар Густав (книги онлайн полностью .TXT) 📗
— Все готово. Я выбрал четырех часовых, на них можно положиться, они будут глухи и слепы.
— Это значит, что они не увидят англичан и, главное, ничего не услышат.
— Они окликнут англичан, когда уже будет слишком поздно, и удовлетворятся всяким-паролем.
— Отлично, а остальные солдаты?
— Они пьяны и проспят.
— Наконец — вы?
— Я лягу сейчас же после вашего отъезда, меня захватят в постели.
— Отличная идея! Но меня все-таки беспокоят ваши часовые.
— Не беспокойтесь, англичане их просто перестреляют. Надо, — прибавил он гаерским тоном, — чтобы и г-н Биго, и я были вне подозрения; для этого приходится прибегнуть к крайним мерам, но что делать? Честь — прежде всего.
Негодяи пожали друг другу руки и спустились с крутизны.
Помощник интенданта сел на лошадь и ускакал по направлению к Квебеку.
Что касается капитана, он исполнил свое обещание и действительно лег в постель.
Через пять минут он спал богатырским сном.
Говорите после этого о сне невинности!
Помощника интенданта ожидало нечто другое.
Едва он пустил лошадь галопом, как из-за утеса вышел человек, схватил его лошадь за повод и сшиб его с седла.
К счастью для себя, он не упал, а прямо стал на ноги, не будучи трусом, он выхватил пистолет и спустил курок.
Выстрел был дурно направлен: пуля не убила того, кому предназначалась, незнакомец отделался царапиной.
Помощник интенданта схватился за другой пистолет, но противник сдавил ему руку, отнял у него оружие и, взяв его дуло, нанес ему страшный удар по черепу.
— Изменнику — изменническая смерть! — воскликнул незнакомец голосом, в котором слышались ненависть и презрение.
Интендантский чиновник упал с раздробленным черепом, не издав ни одного звука. Он умер на месте.
Из темноты выступило вперед несколько человек.
— Ну!
— Скончался.
— Царство небесное.
— Аминь, — повторили остальные сдавленным голосом.
— Бросьте труп этого негодяя в ров, уберите лошадь — она нам, вероятно, понадобится.
Оба приказания были немедленно исполнены.
— Теперь вернемся на место.
— Идем, — отвечали остальные.
Все четверо — их было четверо, и все они уже знакомы читателю — отправились в засаду, где не только ночью, но и среди бела дня невозможно было открыть их присутствие.
— Вы грустите, друг мой, — сказал один из них, обращаясь к своему соседу.
— Я чую измену, — отвечал тот, качая головой.
— Но ведь Буганвиль получил предостережение.
— Да, я его предупреждал, но знаете, что он мне ответил? Не вмешивайтесь не в свое дело; я сам знаю, как поступать.
— Как, он сказал это вам, Шарлю Лебо?
— Да, любезный друг.
— Странно.
— Нет, вполне логично; сохрани меня Бог сомневаться в честности и патриотизме Буганвиля.
— Это правда; он благородный, достойный человек, но я не могу понять, почему он вам так грубо ответил.
— Поразмыслите — поймете, любезный друг.
— Однако же…
— Друг мой, — прервал он его, улыбнувшись странной улыбкой, — Буганвиль, подобно другим, имеет некоторые слабости, он честолюбив, кичится своим аристократическим происхождением и поэтому не может постичь, каким образом простой охотник, проходимец, извините за выражение, сделался другом маркиза Монкальма, который слушает его советов; словом, я стал ему поперек дороги.
— Как? Он способен на такую мелочность?
— Разве, — резко ответил Шарль, — вы не знаете, что дворяне сотворены из другого, лучшего материала, чем мы, простые смертные? Поверьте, Буганвиль собирается совершить какую-то непроходимую глупость; выражение резко, но подходит к делу.
— Я сильно этого боюсь, — сказал Мрачный Взгляд. — Однако чем же мы можем помочь?
— Ничем; мы не должны выходить за пределы нашей роли; мы здесь для того, чтобы захватить графа де Витре, остальное нас не касается.
— Правда: всякий знай свое дело.
— Тем более что наше дело само по себе довольно трудно.
— Совершенно верно.
— Посмотрите кругом, не кажется ли вам, что мы в пустыне?
— Да, в этой тишине и неподвижности есть что-то страшное.
— Потому что с одной стороны нас окружает измена, а с другой — неуверенность в своих силах, невежество, неспособность, самомнение; наше дело безвозвратно проиграно. Неспособные и те люди, о которых я вам только что говорил, приносят нам гораздо более вреда, нежели изменники; изменники, раз с них сорвана личина, перестают быть опасными; между тем как невежды и честолюбцы никогда не остановятся; они ничего не понимают, ничего не хотят слушать и идут все вперед, сами не зная куда. Но вот мы и пришли, больше ни слова, будем ждать сигнала.
Все, что говорил Сурикэ, было верно.
Монкальм дал в распоряжение Буганвиля отряд в три тысячи человек, поручив ему наблюдать за движениями неприятеля. Но Буганвиль не сумел разгадать планы английского генерала, он обнаружил недостаток дальновидности и бдительности и позволил английскому генералу обойти себя; неприятель очень искусно обманул его относительно настоящих целей своих движений.
Между тем Дорель и Шарль Лебо вовремя успели предостеречь Буганвиля и даже указали ему на Фулонскую бухту, как на предполагаемое место высадки неприятеля.
Буганвиль сделал следующий вывод: эти господа имеют сведения, слишком подробные для того, чтобы они могли быть верны.
И, совершенно забыв о полученных предостережениях, он надеялся поразить всех неожиданным удачным шагом. Чтобы ввести в заблуждение Буганвиля, генерал Вольф поднялся по реке Св. Лаврентия до мыса Красного, в трех лье от Квебека.
— Я этого ожидал, — сказал Буганвиль, потирая руки. И приказал отряду разбить лагерь на предстоящую ночь.
В эту самую ночь, ночь на 12-е сентября, английский генерал, утомив французов беспрестанными движениями взад и вперед, поплыл вниз по реке и спустил на воду шлюпки, предназначенные для десанта войска на неприятельскую территорию.
Де Витре в качестве проводника находился в первой шлюпке.
Но тут случилось странное событие.
Граф де Витре ступил на берег, он махал шпагой, приглашая англичан следовать за собой.
Луна зашла минут десять тому назад, мрак был полный, англичане ринулись на крутизну, но предводителя уже не было с ними.
Звучный голос графа, раздававшийся минуту тому назад, внезапно смолк. Англичане думали, что он впереди, и бросились за ним.
Вот как произошло дело.
В тот момент, когда граф де Витре обернулся, чтобы ободрить солдат, чьи-то руки неожиданно его схватили, зажали ему рот и столкнули в углубление, образовавшееся в соседней скале.
Все это произошло так быстро, что никто ничего не заметил.
Граф, которого схватили за горло, не успел произнести ни одного звука; его моментально связали, заклепали рот и обернули в плащ.
Мрачный Взгляд навьючил его себе на плечи, и все четыре охотника бегом пустились по направлению к Квебеку.
Пробежав полдороги, они остановились отдохнуть против того леса, с которым читатель уже знаком; по сигналу, данному Сурикэ, человек тридцать индейцев выбежали из леса и окружили охотников.
— Изменник схвачен! — вскричал вождь Тареа.
— Мы вам принесли его, вождь.
— Хорошо! А трудно было с ним справиться?
— Напротив, очень легко, — сказал Сурикэ.
И он рассказал вождю, каким образом совершилось похищение.
— Хорошо! Верно, бог белых его не хочет больше знать.
— Вероятно; человек этот совершил слишком много преступлений, чтобы рассчитывать на милосердие.
— Злодей! Он продал своих друзей и братьев, как медведей или бобров; он стоит индейской казни.
— Да, и он ее не избегнет, клянусь вам; вы не забыли о наших условиях?
— Тареа не обмануть.
— Я верю вашему слову, вождь, знаю, что вы честно его сдержите, но вы могли предположить, что, быть может, я изменю свое решение, не бойтесь, мое решение непоколебимо, что бы ни случилось.
— Хорошо! Брат мой говорит, как умный человек, что он говорит, то и делает, хорошо! Время идет!
