Берег слоновой кости - Жаколио Луи (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Торговля пользуется ныне их зубами, шкурой, жиром.
Между тем как Гиллуа и Барте, по своей привычке, когда встречали какие-нибудь любопытные продукты страны, обращались к своим научным воспоминаниям о бегемоте, Лаеннек и Кунье, со своей стороны, сообразили, что следует захватить одного из этих громадных животных, которое доставило бы им изобильный запас свежего мяса.
— Мы прокоптили бы большую часть, — сказал Лаеннек, сообщая свою мысль молодым людям, — и таким образом у нас на несколько недель хватило бы пищи и здоровой, и вкусной.
— Может быть, — ответил Барте, — стадо вышло на берег не очень далеко от нас, и в таком случае не можем ли мы, с некоторой осторожностью, подойти так близко, чтобы убить одного нашими карабинами?
— Это почти невозможно.
— Я знаю, что это животное уязвимо только в некоторых частях, но…
— Не в этом затруднение, — перебил Лаеннек, — стоит только всадить пулю между глазами, и бегемот повалится как убитый бык; но днем он редко выходит из реки, и если случайно выйдет пощипать травы, почти всегда остается на берегу, с тем чтобы при малейшем шуме погрузиться в воду.
— Но тогда каким же образом туземцы охотятся за ним?
— В каждой стране свой обычай. В Верхнем Конго ставят крепкие сети или капканы на дороге, ведущей на поле риса, сорго или сахарного тростника, которое он начал опустошать; его также ловят сетями или ловушками, из которых он не может выбраться, когда попадет в них ногой; иногда его преследуют в лодках с гарпуном. Но из всех этих способов, испытанных мною, ни один не может сравниться с засадой. Стоит спрятаться вечером в плантацию, которую он имеет привычку посещать, и убить в упор.
— Не можем ли мы попытаться в эту ночь?
— Для этого надо знать привычки стада, недавно приблизившегося к этому берегу. Я уверен, что наши негры расстроили намерения бегемотов, которые обыкновенно выходят на этот маленький песчаный берег. В таком случае нам стоит только послать моего негра и Йомби в лес; они скоро разузнают место, где эти животные имеют привычку насыщаться.
Когда Кунье, каждый день становившийся искуснее в наречии фанов, успел рассказать Йомби, чего требовали от него, последний отвечал, что нет необходимости принимать столько предосторожностей для поимки бегемота, и что если его господин даст ему пирогу и кого-нибудь, кто мог бы грести, то он убьет бегемота через час.
Это предложение было передано Лаеннеку, который немедленно спросил фана, как он намерен действовать.
Йомби отвечал через своего обычного переводчика, что он знает очень простой способ заставить бегемотов подняться из воды, и в ту минуту, когда одно из этих животных покажется на поверхности воды, он раскроит ему череп топором, которым рубили дрова и обрезали лианы.
Путешественники держали совет.
— Я не думаю, — сказал Гиллуа, который подал мнение первый, — чтобы мы вправе были доверять Йомби; опасно дать ему и лодку, и топор.
— Возможно, что ваши опасения и неосновательны, — ответил Лаеннек, — и я очень ошибаюсь, если ваш друг не встретил в нашем пленнике такого же верного слугу, как Уале, готового умереть за него. Я знаю характер негров и уверен, что наш фан отдался душою и телом своему господину. Но лодка — наше единственное средство спастись, а топор может послужить Йомби к тому, чтобы отделаться от Кунье, который поедет с ним. Поэтому я думаю, что благоразумие требует держаться вашего мнения.
— Если бы нам поехать с ним, — предложил Барте.
— Ваше предложение довольно опасно, — ответил Лаеннек, — умеете ли вы плавать?
— Достаточно для того, чтобы не бояться переплыть Конго, — ответили молодые люди.
— В таком случае можно попытаться.
Когда Йомби узнал, что просьба его исполнена, и что сверх того он выкажет свое искусство перед белыми, он немедленно начал на берегу одну из тех негритянских плясок, перемешанных с криками, хлопаньем в ладоши и топаньем ног, которыми негры выражают радость, доведенную до высшей степени. Этот пример оказался заразителен, и Кунье, смотревший как его товарищ в такт качал тело и переваливался в разные стороны, не выдержал и пустился визави с фаном. Буана не могла отстать от них, и трио представило полную картину всех гримас и кривляний, составляющих в Центральной Африке искусство танца.
Вдруг Йомби, как бы пораженный внезапной мыслью, бросился в лес, оторвал длинную ветвь железняка и вернулся также быстро. Наши путешественники сообразили, что это составляет часть программы, и что они увидят новую фигуру этой странной пляски, когда фан сказал им с торжествующим видом:
— Вот этим Йомби заставит плясать речного быка. Интермедия заставила на минуту забыть охоту за бегемотом, но негр ни за что на свете не отказался бы от своей идеи; он хотел показать белым и двум другим неграм, как фанский воин охотится за царем африканских рек.
Когда сели в пирогу, Кунье пустил ее по течению, Буана осталась на берегу с Уале приготовлять завтрак. Как только лодка отошла на четыреста метров, Йомби сделал знак Кунье грести тише.
— Бара-уаду (речные быки) тут, — сказал он, указав рукою на изгиб реки, похожий на маленькую бухту, вода которой стояла неподвижно, как в озере.
— Спроси у него, — сказал Лаеннек Кунье, который всегда служил переводчиком, — по каким причинам он мог узнать так далеко присутствие этих животных.
На предложенный вопрос немедленно был дан следующий напыщенный ответ:
— Никакое животное ни в лесах, ни в воздухе, ни в воде не может ускользнуть от глаз фана. Йомби примечает бара-уаду, потому что они не могут скрыть своего дыхания.
Действительно, присмотревшись внимательно, путешественники приметили в том месте, на которое указывал Йомби, тысячи воздушных пузырьков, лопавшихся на поверхности и показывавших этим присутствие стада, потому что никакая стая рыб не могла произвести такого явления.
Фан стал на носу с веткой железняка в руке; Кунье начал медленно грести по указаниям своего товарища.
Лаеннек и молодые люди на всякий случай приготовили карабины.
В ту минуту, когда лодка вошла в бухту, Йомби вдруг смело погрузил в воду свою длинную ветвь, потом с быстротою молнии бросил ее и схватил топор, лежавший у его ног; только он успел стать в позицию человека, собирающегося ударить, как громадная голова бегемота высунулась менее чем в двух футах от пироги, и в то же мгновение топор опустился между глаз животного, так что наполовину исчез в черепе. Бегемот, смертельно раненный, бросился на нападающих и опрокинул лодку, но это было его единственное усилие; он скоро растянулся среди потока черной крови, лившейся из его раны, и остался неподвижен под водою.
В это время путешественники, находившиеся только в тридцати метрах от берега, добрались до него благополучно, не оставляя своих карабинов; к счастью для них, все стадо, испуганное шумом, поспешило на середину реки, не думая о том, чтобы отомстить за убитого товарища.
Между тем как Кунье, схвативший лодку, вплавь тащил ее к берегу, Йомби длинной веревкой, которую он захватил с собой, привязывал бегемота за один из его зубов и почти в одно время со своим товарищем вышел на берег. Наши путешественники могли только довести животное до берега, но им невозможно было совсем вытащить его из воды. Бегемот был одним из самых крупных. Лаеннек полагал, что вес его должен был превзойти пять тысяч фунтов.
Решили, что его разрубят на месте, и для этого необходимо было переменить стоянку.
На это потребовалось немного времени, потому что провизии никакой не было, кроме пороха и пуль; для пропитания путешественники должны были полагаться только на свое искусство, а из кухонной утвари у них был только чугунный котелок, который Лаеннек брал с собой во все свои экскурсии и который был отдан на руки Буане.
Весь день рубили бегемота длинными полосами, которые сушили на огне, прежде чем коптить, и как можно более вытапливали жиру, который Буана клала в тыквенные бутылки, приготовленные Кунье и Йомби.
