Япония. В краю маяков и храмов - Шевцова Галина Викторовна (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗

В перерыве показывали традиционное комедийное искусство Кёгэн. Я эту пьесу дома уже видела — к нам японская труппа приезжала. Сюжет такой: хозяин поймал у себя в доме вора и решил подшутить: это, говорит, наверное, собака, а не человек, а то человека следовало бы зарубить. И бедняга вор притворяется собакой, потом обезьяной, ракушкой и так далее, по мере продвижения веселых задумок хозяина с мечом…

Мне со своего места было плохо видно, и я пошла куда-то вбок. Там несколько стульчиков стояло отдельно и на них сидели дядечки среднего возраста. И пустой стул был. Я на него села, посмотрела немного спектакль, потом стала с дядечками «за жизнь» разговаривать. Потом какая-то тетка пришла и дядечкам что-то сказала на ушко. Они срочно извинились и исчезли. А через пару минут, смотрю, вылазят на сцену в костюмах главных героев. Говорят, что актеры. Но в Японии считаются театральной элитой и особо уважаются. Так что вот выходит, что пообщалась со сливками общества.

Честно сказать, театр Кёген мне гораздо больше понравился. Один преподаватель из иняза повел нас как-то посмотреть мастерские Кёген. Там показывали не представление, а его изнанку: какие движения и звуки, что символически значат, какие предметы используют актеры. Точнее, предмет у них всего один — веер, с его помощью изображают все что угодно. Еще показывали, как актеров одевают, как происходит представление героя на сцене: а очень просто происходит — выходит актер и говорит: здравствуйте, я вор (странствующий монах, самурай, горный черт и т. д.), и сразу всем все понятно. Рассказывали заодно и про маски. Показали разные. Вот эта, говорят, очень молодая, ей всего 200 лет!

Чуть позже моя опекунша, госпожа Яги, повела меня в осакский аквариум. Точнее — это я ее туда повела. Осакский аквариум расположен в порту. Он большой и квадратный, снизу красный, а сверху стеклянный. И очень отличается от того, который я видела в Эйлате. В Эйлате просто стеклянная труба, опущенная в глубь настоящего кораллового рифа. И это здорово. Но с другой стороны — в Эйлате только природа рифа и больше ничего. А в Осаке аквариум хоть и сообщается с морской водой, но вольеры и ванны у него обособленные. Это целый многоярусный мир, в котором все начинается над уровнем воды, под стеклянным небом — бобры, бакланы, выдры и прочая приводная живность. Потом постепенно опускаемся ниже уровня воды — все глубже и глубже до самых огромных мутно-зеленых глубин. За стеклом водные пространства, дорога идет вниз по спирали. Светятся таблички типа: «Атлантический океан», «Ледовитый», «Гавайские остова». И везде соответствующие жители. Было много всяких морских львов и котиков. Никогда к ним в зоопарке не приглядывалась — они там всегда какие-то страшненькие и облезлые. А тут совсем по-другому. Один мохнатый такой типус непрерывно в воде кувыркался, усатой мордой ухмылялся и лапки потирал. Просто обхохоталась, на него глядючи. А из люков снизу воздух дует. Если стать на такой люк — юбка раздувается колоколом. Приятно.

Еще было там абсолютно немыслимое существо по имени черепаха Матамата. Размером эта особа — с детский самокат. Формы овальной и по краям гофрированной. Морды и хвоста это тоже касается. И вся какая-то плоская, вроде противотанковой мины. Но это еще не самое интересное. Самое интересное, это ее нос. Он у нее в виде пятнадцатисантиметровой трубочки с ноздрями на конце. Я не могла даже представить, зачем ей такое. Но тут черепаха подняла голову и привстала. Высунула нос над поверхностью воды, подышала им и назад спрятала. Так-то!

Еще там был полукруглый коридор, проложенный прямо сквозь аквариум. На потолке и со всех сторон — вода. И в воде плавали скаты. Прямо по потолку! Пузо хорошо было видно. Оно белое. Крылья шевелятся. И лицо — рот, как у человека. И вообще это не рыбы, а инопланетяне какие-то! Они там разные есть. И небольшие, и огромные, рогатые. А хвосты за ними тянутся тонкие, как хлысты. Скат разворачивается, а хвост не успевает — дальше плывет. Словно ленточка художественной гимнастки. Еще была рыба-луна. Белая, плавная. Большая, как колесо от КамАЗа. И плавает она на ребре. И были здоровенные рыбы почти без хвостов. Были крабы ростом с пятилетнего ребенка. Сидели скрючившись на тонких ногах, как каркас байдарки без брезентовой «шкуры» или коленчатая антенна. Никогда не думала, что крабы бывают такие здоровенные. Но самым безумным отсеком этого заведения оказался павильон медуз: там много мелких аквариумов и везде они плавают… Гладкие и пушистые, матовые и прозрачные. С огромным количеством тонких длиннющих нитей вокруг шляпки. Нити в воде сами заворачивают, расползаются и завихряются турбулентно. Не медузы — планеты. Один аквариум с прозрачными медузами подсвечивался попеременно разными цветами. И медузы становились то зелеными, то розовыми, то фиолетовыми. А посредине всего строения установлен гигантский, как дом, аквариум с громадной китовой акулой. Даже скорее наоборот: этот главный аквариум как раз и есть основа постройки. Он все этажи пронизывает, и посетители вокруг него по лестницам спускаются. Китовые акулы не хищные, а очень даже мирные: едят мелких креветок и планктон, никого не обижают. Поэтому в том же аквариуме спокойно живут и другие рыбы. На табличке были специальные пояснения, что эти акулы «очень добронравные и ответственные», даже едят медленно и аккуратно. А кормят акулу в аквариуме два раза в день креветками. Она время кормления знает и сама к поверхности бассейна плывет, трапезы ожидает. Приходит служитель с большим половником, из таза креветок зачерпывает. При виде половника акула широко открывает рот, и служитель ей туда еду понемногу закладывает. Честное слово! К тому же говорят, что эта акула очень уже старая, много лет тут живет. Старожилка, в общем [23]. Она не одна плавала, а с рыбой-прилипалой и стайкой полосатых рыб-лоцманов. Все точно так, как я в детстве в книге «Занимательная ихтиология» читала. Ко всему прочему, на дне этого гигантского водяного цилиндра возился водолаз: что-то там чинил. И казался совсем малюсеньким, чуть больше кота. После аквариума мы с Яги еще на чертовом колесе покатались. Там, в порту, есть одно. Такое огромное, что его считают одним из самых крупных чертовых колес мира.

Второе чертово колесо (тоже огромное) мне вскоре удалось повидать в порту Кобе. Город Кобе очень не похож на другие японские города. Его называют японским Парижем. Потому что там все самое модное. Даже автобусы раскрашены в цвета знаменитых европейских брендов. С XIX века Кобе — это международный порт, город, где подолгу жили иностранцы, строили целые кварталы, устанавливали свои порядки. Старый Кобе похож на западноевропейский городок. Этот район называют «Идзин-город», то есть «город чужаков». Вокруг очень много церквей и храмов разных конфессий. Есть даже русская церковь и индуистский храм. И конечно, много домов иностранного вида: «немецкого», «французского», «китайского», «английского». На заборе «английского» дома виден профиль Шерлока Холмса. А в «китайском» особняке явно жил дьяволопоклонник — там сохранилась большая коллекция разных резных, черненьких, африканского вида чертей… Очень забавно наблюдать, когда на что-то, знакомое тебе с детства, японцы приходят поглядеть как на заморскую диковину — все эти лошадки-качалки, санки, «львиные» кресла в стиле какого-то там Людовика, немецкий фарфор и русские картины. Где еще их найти, как не в Кобе! И дом под названием «Чешуйчатый» — странный вариант провинциального модерна с медузоподобными лампами, бронзовой статуей кабана во дворе, чучелами сов и откуда-то приблудившимся каменным ликом Будды с кудрявой зеленой прической из дикого винограда. Это тебе не Австрия, где таких домов, как этот, — сотни и тысячи. Это планета Маленького Принца, где дом «Чешуйчатый», как и Роза, один в целом свете. И девочка лет пяти, пришедшая с родителями посмотреть на это редкое чудо, бежит вперед и застывает в воротах, вскидывая руки в приглашающем жесте и торжественно объявляя родителям: «Удивляйтесь, пожалуйста!» Почему-то лучше всего я понимаю в Японии именно детей.