Морской узел - Граевский Александр Моисеевич (прочитать книгу txt) 📗
На одной из остановок, когда меняли очередную шпонку, я попытался удалиться в лес, подступающий к этой реке. Зрелище открылось очень мрачное. Веками росли здесь деревья, умирали, падали, образуя дикий хаос сгнивших и полусгнивших бревен. Идти по такому лесу — сущее мучение. Внизу, под бревнами, видна вода, и все время кажется, что ступаешь по срубу давным-давно заброшенного колодца. Кончится-один сруб, переходишь на другой, на третий, и так — без конца.
Немногим отличаются и берега верхнего течения Южной Кельтмы, до устья Лопьи включительно. И здесь вековой заболоченный лес подходит прямо к реке, оставляя лишь узкие полоски вязких, илистых отмелей. Нет, для постоянного жилья этот край и сейчас еще мало оборудован.
Примерно к таким выводам и пришли Владимир Антонович и Владимир Петрович, когда мы у костра обсуждали итоги нашей экспедиции по Южной Кельтме и Джуричу. А им можно верить, они занимаются изучением древних поселений и культур Прикамья давно и успешно.
По древнему речному пути
Любое, даже самое маленькое путешествие не обходится без различных неприятных неожиданностей. Нас подобная неожиданность поджидала уже в Рябинине, едва мы выгрузились со своим имуществом после безмятежного плавания на пароходе по Камскому морю и Вишере. В конторе сплавного рейда любезно дали справку: на лодке по Колве не пройти, путь преграждают две запони.
Количество вариантов, которые так горячо обсуждались еще дома, в Перми, сразу же сократилось до одного-единственного. Надо было доставать машину, чтобы перебросить и лодку, и прочий груз, и нас самих в район Ныроба.
Достать машину — это не всегда и не везде простое дело. Но, как выяснилось, мощные трехосные ЗИЛы, принимающие груз с барж, стоящих рядом с пристанью, пойдут как раз в Ныроб. За немногим дело: договориться, чтобы забрали и нас.
Что ж, договориться удалось. Но пункт первый неписаного джентльменского соглашения между нами и расторопным агентом по снабжению, который командовал погрузкой, обязывал нас принять в этой погрузке самое активное участие. Признавая полную справедливость такого требования, стали грузить две машины буровыми трубами. Возились не очень долго, но руки отмотали порядочно.
Покча, Вильгорт, Камгорт, Искор... Одно за другим мелькают древние села, стоящие по сторонам некогда оживленного торгового пути из Чердыни на Печору. Этот путь на участке до Ныроба и сейчас не пустует. Только вместо бесконечных обозов грузовики поднимают пыль по песчаной дороге.
К самому Ныробу Колва не подходит, и мы высадились в его «предместье». Засекли время, положив на сборы час. А уже через тридцать пять минут наш подвесной мотор «Москва» обрадовал на редкость некапризным поведением: завелся с первого раза. По этому поводу моторист Славка победно заорал, к нему тут же присоединился малолетний Сашка. Мы с Петровичем поудобней устроились на переднем сиденье. Мотор работает — можно плыть...
Путь наш далек. Вверх по Колве и Вишерке, через озеро Чусовское, по Большой Березовке... Там, в районе бывшей деревеньки Васюково, Петрович нашел в позапрошлом году стоянку древнего человека. Нашел, правда, в тех краях и другие стоянки, но нынче намеревается «раскопать» именно эту, у Васюково. Да, кроме того, думает пошарить н в округе: не найдется ли чего-нибудь интересного.
Петрович — археолог. Тот самый, с которым мне в позапрошлом году довелось путешествовать на Северо-Екатерининский канал. Вот уже много лет он ищет (и, надо сказать, успешно находит) следы наших далеких предков, некогда населявших Прикамье. Где только не побывал за эти годы — и в Частинском районе, и у Гайн, и в Осе, и на Джуриче.
Вместе проходя по Южной Кельтме, Джуричу и старому Северо-Екатерининскому каналу, мы заглянули и на Тимшер. Помните, тогда на Кельтме и Джуриче, нужно было найти ответ на вопрос: не этим ли путем в стародавние времена шло заселение нашего края с Вычегды? Ответ мы нашли, но только, пожалуй, отрицательный. Почти никаких следов древних поселений. Да и места, на мой взгляд, очень уж неподходящие. Предки-то наши тоже ведь были не лыком шиты, соображали, где лучше жить.
После этого археологи отправились на озеро Чусовское и дальше на север, чтобы проверить другой вариант — не шло ли заселение по бассейну реки Березовки (на некоторых картах она названа Большой Березовкой). Из этого бассейна через небольшие волоки легко можно попасть и на Печору, и на Вычегду.
Мне не довелось тогда участвовать во второй части экспедиции, с берегов Тимшера пришлось вернуться домой. А жаль. Ведь археологи тогда вернулись очень довольные. Именно здесь разведку ждала удача. Петрович вообще в поисках бывает удачлив. И здесь полностью оправдал свою репутацию. Материал собрали такой, что было ясно: стоит вести настоящие, а не разведочные раскопки.
И вот теперь мы едем к месту этих раскопок. Большинство участников экспедиции без нас доберется до поселка Головной, что неподалеку от озера Чусовского. Оттуда к месту раскопок — за тридцать пять километров — их придется перевозить на лодке с мотором. А мы приведем своим ходом эту самую лодку, которая вообще впредь еще очень пригодится — и за продуктами ездить, и разведочную партию доставить в разные места.
Славка, который ведет сейчас наше дюралевое суденышко, уже «опытный волк», студент пятого курса, не первый раз участвует в экспедициях. Он тоже был в походе на Кельтму и Джурич — старый знакомый. А Сашка — это, если можно так выразиться, будущий археолог. Пока он просто мальчишка, сын Петровича. Но отец его приучает к походной жизни с малых лет. Что ж, такая наука никогда и никому не вредила.
Тихий июльский вечер. Косые лучи солнца, пробиваясь через зеленый заслон леса, ложатся на коричневую воду причудливыми фигурными разводами.
Впереди — ровная водная гладь. А сзади за лодкой далеко тянутся два «уса», и долго еще прибрежные кусты недовольно качают ветвями, будто сетуют на то, что мы потревожили их покой.
Колва круто извивается в лесистых берегах. Лес то подходит к воде, то оставляет неширокие полосы песчаных пляжей, особенно на мысах. Встречающиеся кое-где голые обрывы тоже желтеют песчаными обнажениями. Песок, везде песок... А река — желтая, темная. Это питают ее болота, что раскинулись окрест на десятки и сотни верст.
Навстречу нам то по одному, то целыми стаями плывут бревна. Сотни, тысячи, десятки тысяч... Неторопливо режут гладь омутов, теснятся у отбойных бонов, заметно прибавляют ход на быстринках...
Заночевали мы в деревне Вижаихе, что стоит на крутом песчаном откосе. Собственно, старой деревни, можно сказать, нет. Есть поселок лесозаготовителей, выросший на ее месте, да и тот наполовину пустой. Коренных жителей в Вижаихе, пожалуй, раз, два и обчелся. Да и в других деревнях по Колве и Вишерке та же картина. Кто работает на лесозаготовках и сплаве, тот здесь остался. Другие переселились в многочисленные поселки, возникшие в тайге то тут, то там.
Спать улеглись прямо на берегу, и пробуждение было не из приятных: шел дождь. Кое-как разожгли костер, стали готовить завтрак. И тут из ближайшего дома подошла женщина. Перво-наперво она выговорила нам за то, что не попросились ночевать в избе. Сами-то еще ладно, а вот Сашку заставлять мерзнуть и мокнуть, по ее мнению, вовсе нельзя было. Затем она увела Сашку греться и сушиться, вскипятила чай в печке, пригласила обсушиться и нас. А на прощание еще одарила ведром картошки, чтобы мы смогли варить настоящую уху. Да еще сетовала на нашу бродячую судьбу. Вот, дескать, бедолаги, куда их работа занесла.
Честное слово, теплей становится на душе от таких встреч. Гостеприимны люди на севере, как правило, даже очень гостеприимны. Встречают радушно, заботливо, провожают с пожеланиями удач в пути. Не любят только, когда их обманывают, когда к ним относятся высокомерно. А, впрочем, где это вообще может понравиться?
