Собрание сочинений в 12 т. Т. 7 - Верн Жюль Габриэль (лучшие бесплатные книги .txt, .fb2) 📗

Итак, граф Тимашев, капитан Сервадак и лейтенант Прокофьев были более или менее уверены, что сравнительно скоро они снова увидят своих ближних. Следовательно, им незачем делать запасы на будущее, обрабатывать в теплое время года плодородные области острова Гурби, разводить различные породы четвероногих и птиц, для того чтобы возродить животный мир Галлии.

И все же они не раз вели беседы о том, как сделать свой астероид более пригодным для жизни, если придется остаться здесь навсегда. Сколько работ надо выполнить, сколько планов осуществить, чтобы обеспечить для маленькой горстки людей сносное существование в тяжелых условиях долгой, более чем двадцатимесячной зимы!

Пятнадцатого января будущего года комета должна была достигнуть крайней точки большой оси, иначе говоря своего афелия. Миновав эту точку, она устремится по направлению к Солнцу со все возрастающей скоростью. Пройдет еще девять или десять месяцев, прежде чем солнечное тепло освободит море ото льда и оживит Землю. Тогда настанет время погрузить людей и животных на «Добрыню» и «Ганзу» и перевезти на остров Гурби. Надо будет как можно скорее обработать землю, чтобы не пропустить краткой, но знойной поры галлийского лета. Своевременно засеянные поля за несколько месяцев дадут богатый урожай злаков и кормов; и люди и животные будут сыты. Сенокос и жатву следует закончить до наступления зимы. Летом на цветущем острове живется привольно, колонисты будут заниматься охотой и земледелием. Затем, с возвращением зимы, снова начнется жизнь троглодитов в пещерах огнедышащей горы. Галлийцы вновь слетятся, как пчелы, в Улей Нины и проведут там суровую и долгую зимнюю пору.

Да, колонисты вынуждены будут вернуться в свое теплое убежище. Однако разве они не отважились бы предпринять далекую экспедицию, чтобы отыскать топливо, быть может залежи каменного угля, годные для разработки? Разве не постарались бы построить на самом острове Гурби более удобное жилье, лучше приспособленное к нуждам поселенцев и климатическим условиям Галлии?

Разумеется, построили бы. Или по крайней мере попытались бы это сделать, чтобы избежать долгого заточения в пещерах Теплой Земли, заточения еще более невыносимого морально, чем физически. Только человек вроде Пальмирена Розета, чудак, погруженный в цифры и вычисления, мог не замечать серьезных неудобств такой жизни и мечтать остаться на Галлии даже в таких условиях ad infinitum [33].

К тому же обитателям Теплой Земли постоянно угрожала страшная опасность. Можно ли было сказать с уверенностью, что она их минует? Можно ли было поручиться, что она не нагрянет прежде, чем Солнце вернет комете необходимое для жизни тепло? Это был серьезный вопрос, и галлийцы не раз обсуждали его, страшась завтрашнего дня; более отдаленное будущее их не тревожило, ибо они надеялись во-время возвратиться на Землю.

В самом деле, разве не может случиться, что обогревающий Теплую Землю вулкан вдруг потухнет? Разве не истощится когда-нибудь подземный огонь Галлии? Что станет с обитателями Улья Нины, если извержение прекратится? Не придется ли им углубиться в самые кедра кометы в поисках сносной температуры? Да и там будут ли они в состоянии вынести холод межпланетного пространства?

Очевидно, в отдаленном будущем Галлию постигнет та же участь, что уготована всем мирам вселенной. Ее внутренний жар погаснет. Она обратится в мертвое светило, каким в наше время стала Луна, каким некогда станет Земля. Но это будущее не должно было беспокоить галлийцев, - по крайней мере они так полагали, ибо твердо рассчитывали покинуть Галлию гораздо раньше, чем она станет непригодной для жизни.

Однакоже извержение могло со дня на день прекратиться, как это случается и с вулканами земного шара, прекратиться даже раньше, чем комета успеет достаточно приблизиться к Солнцу. Чем в таком случае заменить лаву, благодаря которой так равномерно распределялось тепло в пещерах Улья Нины, вплоть до самых глубин массива? Где взять топливо, чтобы поддерживать в их жилище сносную температуру, позволявшую переносить мороз в шестьдесят градусов ниже нуля?

Это был серьезный вопрос. К счастью, до сих пор в потоке изверженных пород не замечалось никаких изменений. Вулкан продолжал действовать равномерно и, как мы уже говорили, вел себя спокойно, что являлось добрым предзнаменованием. Итак, в этом отношении колонистам нечего было опасаться за будущее, ни даже за настоящее. Таково было мнение капитана Сервадака, который, впрочем, вообще никогда не падал духом.

Пятнадцатого декабря Галлия находилась в двухстах шестнадцати миллионах лье от Солнца, почти у конца большой оси своей орбиты. Она двигалась теперь со скоростью не более одиннадцати - двенадцати миллионов лье в месяц.

Взорам галлийцев и в особенности взору Пальмирена Розета открылся совершенно новый мир. Обозрев Юпитер с более близкого расстояния, чем кто-либо из смертных, профессор погрузился в созерцание Сатурна.

Правда, условия наблюдения были не одинаковы. От Юпитера комету отделяло при наибольшем приближении лишь тринадцать миллионов лье, от Сатурна - этой своеобразной планеты - целых сто семьдесят три миллиона. Итак, новый властелин не мог вызвать никакого замедления Галлии, кроме заранее вычисленного, и, следовательно, не угрожал комете ни малейшей опасностью.

Как бы то ни было, Пальмирену Розету представлялась возможность наблюдать Сатурн с такого же расстояния, как если бы планета приблизилась к Земле на полдиаметра своей орбиты.

Спрашивать у профессора каких-либо объяснений относительно Сатурна было бесполезно. Бывший преподаватель не испытывал больше потребности преподавать. Он безвыходно сидел в своей обсерватории, и казалось, что окуляр телескопа прирос к его глазам.

К счастью, в библиотеке «Добрыни» нашлось несколько книг по элементарной космографии, и благодаря лейтенанту Прокофьеву те из галлийцев, кого интересовали астрономические проблемы, могли познакомиться с Сатурном и его спутниками.

Прежде всего Бен-Зуфу разъяснили, что если бы Галлия удалилась от Солнца на такое же расстояние, как Сатурн, оттуда уже нельзя было бы видеть Землю простым глазом. Между тем денщик, как нам известно, придавал особенное значение тому, чтобы всегда иметь перед глазами свой родимый земной шар.

- Покуда мы видим Землю, ничто еще не потеряно, - любил он повторять.

И действительно, на расстоянии, отделяющем Сатурн от Солнца, Землю нельзя было бы увидеть даже при самом остром зрении.

Сатурн в эту пору плыл в небесном пространстве в ста семидесяти пяти миллионах лье от Галлии, иначе говоря находился в трехстах шестидесяти четырех миллионах трехстах пятидесяти тысячах лье от Солнца. На таком далеком расстоянии он получал лишь сотую долю света и тепла, которые лучезарное светило посылает на Землю.

Галлийцы узнали из книг, что Сатурн завершает свой полный оборот вокруг Солнца за двадцать девять лет и сто шестьдесят семь дней, что его скорость равна восьми тысячам восьмистам пятидесяти восьми лье в час, что он описывает орбиту длиною в два миллиарда двести восемьдесят семь миллионов пятьсот тысяч лье, «правда, не считая сантиметров», по выражению Бен-Зуфа. Окружность планеты по экватору составляет девяносто тысяч триста восемьдесят лье. Поверхность планеты равна сорока миллиардам квадратных километров, объем - шестистам шестидесяти шести миллиардам кубических километров. Словом, Сатурн больше Земли в семьсот тридцать пять раз, и, следовательно, он меньше Юпитера. Что касается его массы, она только в сто раз превышает массу земного шара, имея плотность меньшую, чем плотность воды. Планета совершает оборот вокруг своей оси за десять часов двадцать девять минут; в ее году двадцать четыре тысячи шестьсот тридцать дней, а времена года ввиду значительного наклона оси к плоскости орбиты длятся каждое по семь земных лет.

Великолепным зрелищем для жителей Сатурна, если они существуют, является ночное небо, ведь планету сопровождают восемь лун. Все они носят чисто мифологические имена: Мимас, Энцелад, Тефия, Диона, Рея, Титан, Гиперион, Япет. Если период обращения Мимаса длится только двадцать два с половиной часа, то Япет завершает свой оборот за семьдесят девять дней. Япет находится на расстоянии девятисот десяти тысяч лье от Сатурна, Мимас же - на расстоянии всего тридцати четырех тысяч лье, то есть почти втрое ближе, чем Луна от Земли. Ночи на Сатурне должны быть восхитительны, несмотря на то, что его луны освещаются солнцем относительно слабо.