Великая Северная экспедиция - Островский Борис Генрихович (серия книг txt) 📗

Экспедиция Муравьёва и Павлова закончилась полной неудачей. Хотя двухлетний срок, предназначенный для похода на Обь, иссяк, но Адмиралтейств-коллегия, в непосредственном ведении которой находилась обская экспедиция, не сделала морякам ни малейшего упрёка за постигшие их двухлетние неудачи и предписала лишь: «без окончания по инструкции в совершенстве оной экспедиции — возвращения оттуда с командою не будет».

Но достичь какого-либо существенного результата Муравьёву с Павловым так и не удалось. Поход закончился ссорой всех участников. Муравьёв поссорился не только с Павловым, но и со всеми своими подчинёнными. На поведение обоих лейтенантов, пьянствовавших и облагавших незаконными поборами, указывали также и местные жители в своих жалобах в Петербург. Указом Адмиралтейств-коллегий от 28 февраля 1737 года оба злополучных начальника «за многие непорядочные, леностные и глупые поступки» были сняты с работы, преданы суду и разжалованы в матросы.

Так закончился первый этап карско-обской экспедиции. Но неудачи на море не помешали успешной работе на суше. Прикомандированный к экспедиции геодезист Селифантов в течение всего лета 1737 года, следуя на оленях со своей партией вдоль берегов Ямала, сооружал маяки и производил опись берегов. Энергичному геодезисту удалось не только заснять восточный берег, но и обогнуть северную оконечность Ямала и выйти на западный берег до того пункта, куда подходили в своё первое плавание в Карское море Муравьёв и Павлов, т.-е. до 72° 45' северной широты.

Дальнейшее руководство обской экспедицией перешло в опытные и надёжные руки лейтенанта Степана Григорьевича Малыгина [13].

В помощь ему были даны ещё два судна, которые спешно заканчивались постройкой в Архангельске. То были боты «Первый» и «Второй». Желая наверстать время, бесплодно затраченное Муравьёвым и Павловым, Малыгина сильно торопили, предписывая ему отправиться в поход в то же лето 1736 года. Но все же, учитывая возможные трудности, оговорили в инструкции: «Ежели за какою крайнею невозможностью в одно лето оной экспедиции в окончание привести будет не можно, то для зимования отыскать пристойного и безопасного места, не отдаляясь оттуда».

25 мая 1736 года Малыгин, на достаточно потрёпанном уже «Экспедиционе», отправился в поход. Подходя к Печоре, он застрял в тяжёлых льдах, пришедших в сильное движение. Лишённое всякой возможности управляться, выкинутое на мель судно потерпело здесь крушение. Разбитый, давший обильную течь корабль пришлось оставить и перебраться с припасами на другое судно — «Обь».

21 июля Малыгин выбрался из устья Печоры, но тотчас же попал в ледяные поля, сплошь забившие в этом году море. Целый месяц протискивался Малыгин вперёд, «то вступая под паруса, то становясь на якорь». Во время семнадцатидневной вынужденной из-за льдов стоянки у острова Долгого (к западу от Югорского Шара) подоспели из Архангельска под командованием лейтенантов Скуратова и Сухотина новые боты — «Первый» и «Второй». Протомившись в проливе ещё десять дней «за великими льдами», наконец протолкнулись в Карское море. «Держась более берегов, ибо в море, по надлежащему нам курсу, не малые льдины видимы были, и пройтить было весьма безнадёжно», — дошли наконец до устья реки Кары (69° 48').

На этом достижения первого года плавания Малыгина закончились. Далее к северу из-за густых «безразрывных» льдов продвинуться не удалось. Здесь в 60 верстах от устья Кары и решили зазимовать. Зимовка благодаря предусмотрительности и организационным способностям Малыгина протекала успешно и без приключений. Из привезённых досок соорудили чум, затем, обшарив окрестности, привезли с реки Коротаихи избу, соорудили на берегу продовольственный склад. Всячески экономили провиант, питаясь больше местной рыбой.

Летом 1737 года флотилия, за исключением одного судна, за «худостью» отправленного под командою Сухотина обратно в Архангельск, вышла из Кары и направилась вдоль берегов Байдарацкой губы. Вначале льды сильно тормозили продвижение вперёд, но дальше, когда миновали Мутный залив, пошло удачнее. 23 июля достигли, наконец, северной оконечности Ямала (73° 30'). Льдов здесь не было, однако непогода, упорные восточные и северовосточные ветры продержали здесь мореплавателей более трех недель. Наконец задувшим северозападным ветром наших путешественников вынесло за оконечность полуострова. Ямал был таким образом обойден, занесён на карту и определён астрономически.

Было совершено «первое плавание здесь человека, ибо и самые промышленники никогда не достигали в этой стороне до такой широты! « Малыгин и Скуратов являются таким образом первыми и до 1869 года единственными мореплавателями, которым посчастливилось пройти с запада до Оби. Далее путь их уже не встречал затруднений. Не сталкиваясь более со льдами, моряки 11 сентября достигли устья Оби, где их поджидали приветствовавшие их казаки.

2 октября путешественники достигли Берёзова, где и зазимовали. Отсюда Малыгин отправился с донесением о выполненном походе в Петербург. На Скуратова же возлагалась весною будущего года доставка судов обратно в Архангельск. Этот путь, «столько же или ещё более трудный, как настоящий», был совершён также в два лета. У устья реки Кары, затёртое льдами, одно из судов было вынесено на мель и, «совсем срезанное», оставлено экипажем, сошедшим по льдинам на берег, где и была устроена зимовка. Потерпевшее аварию судно не было покинуто на произвол судьбы; разгрузив, его притянули к берегу и кое-как починили. Перезимовав в Обдорске, летом 1739 года вышли в море и прибыли в Архангельск в половине августа. Возложенная на обскую партию задача была выполнена, хотя и с большими, как мы видели, трудностями и риском.

ИЗ ОБИ НА ЕНИСЕЙ И ДАЛЕЕ НА ВОСТОК

Обратимся теперь к работе лейтенанта Овцына, которому поручено было обследовать берег от конечного пункта работ экспедиции Малыгина — устья Оби до Енисея. 14 мая 1734 года на сооружённой в Тобольске специально для этого плавания двухмачтовой дубель-шлюпке «Тобол», длиною в 70 футов , Овцын в сопровождении подштурмана Стерлегова, штурманского ученика Канищева, геодезиста Ушакова, его ученика Выходцева, рудознатца Медведева и 50 прочих участников отправился из Тобольска в море.

Небольшой «Тобол», конечно, не мог вместить всего экспедиционного имущества, а потому экспедицию пришлось сопровождать дощаникам, загруженным припасами и строительным материалом. Немалые трудности представило уже плавание по Обской губе от Обдорска, куда флотилия прибыла 11 июня. Неизведанное широкое пространство воды, частые мели, на которые непрестанно садились дощаники, — все это доставляло Овцыну немало хлопот. Подвигались чрезвычайно медленно, имея впереди себя гребные суда, занимавшиеся промером фарватера и обследованием берегов.

Медленное продвижение эскадры вскоре настолько всем наскучило, что решено было избавиться от постылых дощаников. Дотащившись до Семиозерного, один из них разломали и из досок сложили обширный продовольственный магазин. Следуя далее, постепенно стали освобождаться и от других дощаников, а людей, сопровождавших дощаники, отпускать домой. Когда отсалютовал последний дощаник, все вздохнули свободнее, как-будто сбросили тяжёлую ношу. Стали быстрее продвигаться на север. Но снова незадача: свежие ветры упорно гнали «Тобол» назад, так что лишь 31 июля удалось подойти к устью Тазовской губы и поставить там маяк. Плыли и не видели конца губы, а границ этой обширнейшей губы не знали даже и приблизительно. Бесконечная унылая картина низменных берегов, покрытых снегом, все та же, признаков жилья никаких. А между тем «время наступало позднее, стужи становились очень большими, на судне имелись повреждения, а удобного места для зимовки вблизи не виделось, да и недостаток запасов не позволял оставаться здесь зимовать». Плыть обратно, пока не поздно, чтобы не замёрзнуть, — единогласно решили моряки на созванном Овцыным совещании. И потащились обратно. Снова мелководье, бесконечные промеры, а над головой свинцовое, моросящее мелким дождём, небо. Тоска и уныние!