Открытие великой реки Амазонок - Малкес Б. Н. (читать полную версию книги txt) 📗
В варианте Овьедо (стр. 542) дополнительно сообщается, что Орельяна «издержал свыше сорока тысяч золотых песо на лошадей и амуницию и всякое воинское снаряжение, но вышло так, что из четырнадцати лошадей да изо всех вещей, кои он имел с собой, осталось у него всего-навсего три, лошади»).
В таком виде он вступил в провинцию Мотин, где находился со своим войском упомянутый Гонсало Писарро, и здесь он примкнул к нему и далее уже совместно с ним пустился на розыски сказанной корицы.
И хотя я не видел того, о чем говорил до сих пор, и в том не участвовал, мне ведомо об этом от тех, кто прибыл вместе с названным капитаном, ибо я в то время находился с Гонсало Писарро и воочию наблюдал, как Орельяна и его люди вступали в наш лагерь вышеописанным образом. Но в отношении того, о чем я буду говорить далее, я сам был очевидцем и человеком, коего господь бог сподобил сделать участником столь нового и дотоле никогда не виданного открытия, о котором я в дальнейшем поведаю.
После того как капитан соединился с правителем Гонсало Писарро, последний самолично отправился на поиски корицы, но не нашел [ни ее], ни земли или чего-либо иного, чем можно было бы сослужить службы, его величеству. Тогда он решил продвигаться дальше, а капитан Орельяна вместе с остальными людьми следовал за ним и догнал правителя в селении, которое зовется Кема (В других документах — Гема или Хема) и расположено в саваннах, в ста тридцати лигах от Кито, и там они снова встретились. Названный правитель хотел продолжать розыски, продвигаясь вниз по реке, но некоторые советовали ему не делать этого, так как плыть по реке было не на чем да к тому же было неразумно, по их мнению, покидать саванны с их многочисленными дорогами, каковые начинались прямо за селениями Пасто и Попаян, все же правитель принял решение держаться реки. Мы прошли вдоль нее двадцать лиг, и на исходе их нам попалось несколько небольших селений. Здесь Гонсало Писарро решил построить судно, чтобы переправиться для поисков пищи с одного берега на другой, ибо сия река была шириною в пол-лиги (Речь идет о реке Кока — одном из притоков реки Напо, впадающей в Амазонку).
И хотя названный капитан был того мнения, что не следует строить судно, — он, полагал, что для этого есть некоторые веские резоны, — а должно возвратиться в саванны и двигаться по дорогам, которые идут в уже названные селения, Гонсало Писарро желал лишь одного — начать строить судно. Тогда, видя это, капитан Орельяна обошел весь лагерь, собирая железо, годное на гвозди (По словам Гарсиласо де ла Беги, «его [железо] участники похода ценили превыше золота» ), и указывая каждому дерево, которое тот должен был доставить [к месту постройки]; и в конце концов общими усилиями судно было построено. Правитель Писарро велел погрузить на него разный припас и больных индейцев, и мы все вместе тронулись в путь.
После того как мы проплыли вниз по реке пятьдесят лиг, кончились населенные места, и мы стали испытывать все большую нужду и недостаток в пище, и по этой-то причине недовольны были люди и поговаривали они, как бы вернуться назад и дальше не идти, ибо пришли вести, что впереди полнейшее безлюдье.
Капитан Орельяна, видя, что творится, и ту крайнюю нужду, которую все испытывали, и понимая, что погибло все, что было взято с собой, полагал, однако, что не к чести его возвращаться назад ни с чем после стольких потерь. Он отправился к правителю и сообщил ему о своем намерении — оставив с главным войском то немногое, что у него сохранилось, следовать далее вниз по реке. Капитан сказал ему также, что в случае удачи, если ему посчастливится найти поблизости жилье и еду, которая сможет их всех выручить, он даст об этом знать. Если же он увидит, что задерживается и от него не будет вестей, а правитель между тем отойдет назад, в края, где имеется пища, то, чтобы он [правитель] дожидался его в течение лишь трех или четырех дней, или времени, какое ему покажется достаточным; если же он не вернется [к условленному сроку], то просит сеньора правителя не поминать его лихом. Правитель ответил ему: пусть поступает так, как считает нужным.
И тогда капитан Орельяна взял с собой пятьдесят семь человек и, посадив их на уже упомянутое судно и на несколько каноэ (У Орельяны, когда он расстался с Гонсало Писарро, было четыре каноэ), добытых у индейцев, отправился вниз по реке с намерением тотчас же возвратиться, как только будет найдено съестное (Последующей части похода Карвахаль касается лишь бегло и опускает важные подробности.
После постройки бригантины экспедиция направилась вниз по реке. На судне (им командовал Хуан де Алькантара) везли снаряжение, а также тяжело раненных и больных. Остальная часть войска шла по берегу, прорубаясь топорами сквозь непроходимые заросли и преодолевая непролазные топи, где гибли люди, лошади, грузы. «На плечи индейцев, — пишет Гарсиласо де ла Вега, — выпала самая тяжкая доля, ибо из четырех тысяч, что отправились в сей поход, перемерло уже свыше тысячи». Неоднократно приходилось переправляться с берега на берег, тратя каждый раз на переправу по 2–3 дня. После того как за два месяца было пройдено 200 лиг, от местных жителей были получены сведения, что «в десяти солнцах [т. е. в 10 днях пути] лежит обетованная земля, изобилующая едой и золотом». С этого момента и началось, собственно, плавание капитана Орельяны).
Но вышло все иначе и отнюдь не так, как мы предполагали, ибо мы не нашли пищи на протяжении двухсот лиг и уже совсем отчаялись найти ее; по этой причине мы ужасно страдали от голода, но об Этом я скажу после.
Вот так мы и плыли, моля господа нашего, чтобы сотворил он доброе дело и направил нас в этом походе по правильному пути, дабы могли мы вернуться назад к своим сотоварищам.
Начало похода Орельяны
(Названия глав «Повествования» даны по публикации Мильяреса, Варианты Медины и Овьедо на главы не делятся)
На второй день, после того как мы вышла в путь и разлучились со своими товарищами, мы чуть было не затонули посреди реки, ибо судно натолкнулось на ствол дерева и получило пробоину. Наше счастье еще, что мы были поблизости от берега, не то здесь и завершили бы свой поход. Мы кое-как добрались до суши, вытащили судно из воды и обломком доски заделали пробоину, а затем еще быстрее поплыли своим путем.
Мы проходили по двадцать-двадцать пять лиг [в день], ибо река текла очень быстро и все росла да ширилась за счет многих других рек, которые впадали в нее с правой руки, то есть с юга. Мы плыли уже три дня, но не приметили до сих пор ни одного селения. Видя, что все больше удаляемся от места, где покинули своих товарищей, и что кончаются у нас те крохи съестного, которые мы взяли в дорогу, оказавшуюся столь неверной, люди стали заговаривать с капитаном о тяготах пути и о возвращении назад, и о нехватке съестного — ведь мы думали вскоре повернуть обратно и поэтому не берегли еду. Но, будучи уверенными, что до пищи недалеко, решили мы плыть дальше, и стоило это всем немалого труда, и так как ни назавтра, ни в последующие дни мы не нашли ни съестного, ни каких-либо следов человека, я по совету капитана отслужил мессу, вручая, как это принято на море, всю заботу о нас и о наших жизнях всевышнему. Я, недостойный, молил его, чтобы он спас нас от столь неизбежных страданий и неминуемой гибели, кои, вне всякого сомнения, нам были уготованы, ибо, если мы даже захотели бы подняться назад по воде, это было бы уже невозможно из-за сильного течения, идти же сушей было немыслимо. Таким образом, из-за большого голода, одолевавшего нас, мы находились в смертельной опасности. Мы долго судили и рядили, какое нам принять решение, и, обсудив наши горести и заботы, согласились избрать из двух зол то, какое капитану и всем нам казалось наименьшим, а именно, — уповая на господа нашего и надеясь, что всевышний сочтет за благо сохранить нам жизнь и пошлет избавление, — плыть далее вниз по реке или умереть, или дознаться, куда она нас выведет.
