Через Антарктиду - Хиллари Эмонт (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
Одна веревка была сброшена на лед с носа судна. Ее схватил Гордон Хэслоп, но, когда он начал по ней взбираться, веревка повисла под бортом носа, и Гордон оказался подвешенным над бушующим морем, не будучи в состоянии перебраться через нависающий выступ. К счастью, двое из нас успели ухватить конец, пока он еще не упал в воду, и сумели втащить болтающиеся ноги Хэслопа назад, на неподвижный лед.
В трудное положение попал еще Рой Хомард, который, вскарабкавшись на борт, оказался стоящим на фальшборте у возвышающейся перед ним вертикально стенки ящика самолета. Он вынужден был оставаться в этом неустойчивом положении, в то время как судно отходило от края льда, до тех пор, пока мы смогли добраться до него сверху, с ящика, и вытащить его в безопасное место.
Теперь на борту находились вся команда и 14 членов экспедиции, остальные пять остались наверху, на строительной площадке. Эти пятеро были Дэвид Стреттон, Ральф Лентон, Дэвид Пратт, Боб Миллер и Питер Джеффрис. Так как держать судно у кромки льда было невозможно, Маро отошел в море. Судно управлялось с помощью радара: дрейфующие ледяные поля и пятна чистой воды были ясно видны на экране. Хотя я знал, что оставшиеся на берегу люди будут переживать неприятное время, я не слишком беспокоился о них, так как у них были палатки и машины, в которых можно было укрыться, и большое количество продовольствия и топлива, сложенных во временных складах. Да мы и не могли ничего сделать; поэтому я посоветовал всем поесть и отправиться сразу спать, чему все были очень рады.
В четверть одиннадцатого меня разбудил капитан Маро и сообщил, что с севера надвигается лед и нам нужно идти на восток или на запад.
Изучив картину на экране радара, мы с ним сошлись в том, что лучше будет идти в большую замкнутую акваторию к северу и западу от надвигающегося сейчас льда. Когда судно пробилось через узкую полосу очень тяжелых ледяных полей, мы с облегчением почувствовали, что оно мается на больших волнах, так как это значило, что к северу есть обширная область чистой воды. Всю ночь мы попеременно то дрейфовали, то шли вперед средним ходом, стараясь держаться в отдалении от береговых льдов, у которых скапливалось все больше ледяных полей, пока наконец между судном и местом высадки не оказалось две мили пакового льда.
На следующий день северный ветер продолжал дуть до 3 часов дня, затем перешел сначала на северо-западный, а потом задул с юга. В 4 часа судно уже пробиралось к кромке льда при непрерывном снегопаде. Как будто чудом большое скопление пакового льда медленно ушло в сторону, и капитан Маро подвел «Терон» к прежнему месту высадки. С каким облегчением, приближаясь к нему, мы увидели движущиеся среди машин фигуры людей, собак и груды припасов.
До того как судно оборвало швартовые канаты, я часто осматривал узкие трещины, уходившие в лед от его кромки, но ни одна из них не «дышала». Я поэтому был в общем уверен, что массового отрыва льда не будет. Но видя только экран радара, наблюдая на нем смутную картину дрейфующих и скапливающихся ледяных полей, я стал испытывать неприятные сомнения. Правда лед был большей частью толщиной 12 футов , а по кромке припая мы видели лед до 20 футов и даже более, но и такой старый лед может взломаться под действием волн и шторма вроде того, какой мы испытали. Подойдя на расстояние, с которого можно было окликнуть людей на берегу, мы увидели Боба Миллера, крутившего ручку воображаемого киноаппарата, направленного на судно и будто бы поставленного на треногу для фотоаппарата, которую мы бросили, когда бежали на судно. В следующую минуту Дэвид Стреттон, пускавший красные опознавательные сигналы, крикнул нам: «Угадайте, что у нас было на завтрак?»
Все они были в хорошем настроении, несмотря на то, что провели довольно трудную ночь. Выяснилось, что их отряд пытался добраться до судна, но, несмотря на шесты вдоль дороги, они потеряли ее в низовой метели, еще не дойдя до кромки шельфового ледника, и вполне разумно сели и стали ждать улучшения видимости. Довольно трудно пяти человекам с радио и другими принадлежностями поместиться в «Уизеле», не говоря уж о том, чтобы пытаться поспать несколько часов при температуре ниже нуля. Время от времени они включали электропечь, но оказалось, что от нее делается слишком жарко, а потом, когда ее выключали, опять страшно холодно. Каждые четверть или полчаса машину передвигали на один-два ярда, чтобы большие прицепные сани не занесло так, что их нельзя будет стронуть. Через четыре часа условия улучшились настолько, что они нашли дорогу вниз, к морскому льду. Тут-то они узнали, что судно ушло и что на неопределенное время они предоставлены самим себе.
Два или три часа они продолжали брошенную нами работу по спасению запасов, но затем вернулись на строительную площадку и набились в маленькую каморку, сооруженную накануне из нескольких ящиков как укрытие на время перерыва для еды. Теперь они обнаружили, что пятерым в этом помещении очень тесно; когда они закутались в объемистые полосы стекловаты, то вынуждены были лежать чуть ли не друг на друге. К трем часам утра холод и беспокойная ночь стали невыносимыми; поэтому они сварили себе горячее питье из сахара и молочного порошка, а на завтрак приготовили рагу из сардин, помидоров и сахара, перемешав все это в одной консервной банке.
После такой роскошной трапезы они почувствовали себя лучше и, видя, что ветер значительно ослабел, поставили три палатки для использования их в будущем, а затем спустились вниз, на морской лед, чтобы продолжать спасение запасов. Это было в 10 часов утра; семь часов спустя они увидели «Терон», выходящий из-за пелены падающего снега и медленно двигающийся к старому месту причала.
Впоследствии я узнал, что при обсуждении нужных и возможных направлений деятельности у береговой партии и у нас на судне возникали почти одни и те же мысли, но только эти пятеро мужчин, оставшиеся на берегу, знают, что они подумали, когда обнаружили исчезновение «Терона»; нам-то они ничего не сказали, и наше возвращение было принято как вполне естественное.
Когда судно снова стояло надежно пришвартованное, мы взялись за работу в снежном болоте, используя «Уизелы» и тракторы для вытаскивания остального оборудования, уже начинавшего смерзаться в сплошную массу. Каждый предмет приходилось буксировать на некоторое расстояние до сухого снега, где его можно было погрузить на сани. Не только были тяжелы сами ящики, полные воды, но снаружи к каждому из них пристали толстые слои снежной каши, что существенно увеличивало их вес. В этот день работу прекратили в полночь.
В течение следующих дней разгрузка шла полным ходом, причем запасы размещали в аккуратных временных складах у подошвы шельфового ледника, чтобы сэкономить затрату времени на тракторные перевозки. После шторма обширные поля пакового льда, усыпанные большими и малыми айсбергами, непрестанно дрейфовали на запад, к счастью оставляя полосу чистой воды шириной в милю между собой и судном. Это перемещение в западном направлении оставалось постоянным, несмотря на переменные ветры, дувшие большей частью с юго-востока или юго-запада. По-видимому, течение, омывающее восточный берег моря Уэдделла и идущее вдоль кромки шельфового ледника, достаточно сильно, чтобы преодолевать обычный дрейф морского льда по ветру.
5 февраля стало ясно, что прибрежная полынья сужается и что судну, может быть, придется уйти, предупредив нас всего за час. Поэтому, поскольку оставалось выгрузить только половину материалов для домика и 25 тонн угля, мы взвинтили темп работы до максимума, а членов передовой, рекогносцировочной партии, которые должны были остаться на зимовку, предупредили, чтобы они упаковали все свои вещи и были готовы к немедленной высадке.
На тракторах, ходивших взад и вперед от судна, водителей можно было узнавать по характерным позам, в каких они сидели на подпрыгивающих металлических сиденьях. По меньшей мере в одном случае мы наблюдали, как Джордж Лоу вел трактор, держа ноги на капоте, и в то же время каким-то хитрым образом полулежал в небрежной позе на неустойчивом сиденье. Весело распевая, он исчез вдали: трактор и сани, видимо, сами заботились о себе.
