В трущобах Индии - Жаколио Луи (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
— Пощади! Пощади! — воскликнул он, складывая руки. — Клянусь служить вперед с верностью собаки.
— О! О! — подумал Арджуна. — Что за преступление совершил он, чтобы так молить о пощаде? Будем осторожны, если хотим все узнать… Он, видимо, уверен, что мне известны все его злодеяния.
Затем он с необыкновенной проницательностью продолжал делать разные выводы, которые дали ему возможность видеть часть истины.
«Не меня просит он о пощаде, а браматму, и, обещая верно служить мне, он в моем лице обращается также к обществу „Духов Вод“; а обещание, которое он дает на будущее время, указывает на то, что он не был верен в прошлом. Так как я никогда не пользовался услугами этого простого субедара, значит, он имел дело с Советом Трех».
Точно молния, осветила радость лицо Арджуны при мысли о том, что он, быть может, узнает важную тайну трибунала. Но для этого ему необходимо было сделать вид, что он все знает и заставит падиала признаться во всем, что, по мнению последнего, уже известно браматме. Одно только затрудняло его: если Совет Трех знал виновность этого человека, как мог он не только отпустить его на свободу, но еще приказать браматме доверить ему важное поручение относительно Нана-Сагиба? Он решил вести допрос с большой осторожностью.
— Видишь ли, — сказал он Дислад-Хамеду, который с невыразимой тревогой ждал его ответа, — я ничего лучшего не желаю, как дать тебе пощаду, о которой ты просишь; но кто поручится мне, что ты снова не изменишь своему слову?
— Ты знаешь, о браматма, что это невозможно теперь… Общество предупреждено, и при малейшем проступке с моей стороны наказание будет еще ужаснее.
— Но одного моего согласия мало, — продолжал Арджуна, — я могу действовать только с согласия Трех. А я получил очень строгие приказания и не смею противиться им.
— Увы! Что же ты сделаешь со мною? — воскликнул несчастный, который не мог понять, по какому стечению обстоятельств он очутился у браматмы, и думал, что его арестовали по выходе из собрания. — Зачем было внушать мне надежду, чтобы потом разбить ее?
Арджуна молча покачал головой; он чувствовал, что малейшее неосторожно сказанное слово может показать падиалу, что тайна его еще не раскрыта.
— Сжалься, господин! Сжалься! Я презренный негодяй, я это знаю, но когда я понял, что обвинитель мой пал под ударом кинжала правосудия, мог ли я не подумать, что Совет Трех хочет простить меня… А свидание, назначенное мне сегодня вечером у Башни Мертвых между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи?.. Неужели все это пустые хитрости?..
Услышав эти слова, сразу освещавшие положение вещей, Арджуна едва не вскрикнул от радости. Одаренный тонким умом, он сразу понял, какую выгоду мог извлечь из этого открытия.
Итак, изменник, имя которого хотел ему открыть англичанин, был Дислад-Хамед, и знаменитый трибунал, такой точный и суровый, удалявший браматму за малейшую ошибку, — этот трибунал не остановился перед убийством, чтобы спасти изменника, благодаря доносам которого англичане совершили избиение более тысячи пятисот единомышленников общества!..
«Ага, мои милые, — подумал Арджуна, — на этот раз я поймал вас… Вы забыли, что в случае измены устав „Духов Вод“ дает браматме право призвать четырех членов Совета Семи и выдать им весь тайный трибунал… Но что я говорю? — остановил он себя сейчас же. — И наивен же я! Как будто бы Три и Четыре не составляют одно в Совете Семи… Нет, нет! Затронуть часть значит затронуть все… А этим путем мне не осуществить своей мести. Людей этих я должен предать общему суду жемедаров — и тогда увидим, имеет ли право Совет Семи спасать от нашего правосудия поставщика английских виселиц!
Арджуна видел исполнение давно лелеянных им мечтаний: добиться реформы всего устава общества, доказав всем опасность, связанную с тайной и бесконтрольной властью, и уничтожить Комитет Трех и Семи, заменив его советом из двенадцати сменяемых членов во главе с ним, как с президентом этого совета, которым он будет управлять по своему усмотрению. Власть будет тогда в его руках, а с тем вместе и все средства для ведения будущего восстания, которое навсегда освободит его родину, Индию, от гнусного ига Англии…
Надо только действовать быстро и с величайшей осторожностью, ибо ввиду положения, занимаемого им теперь по отношению к Совету Семи, достаточно малейшего подозрения, чтобы он присоединился к своему предшественнику в Башне Мертвых. Но прежде чем начать борьбу, необходимо быть в курсе всего дела и дальнейших проектов своих врагов.
Падиал только и ждал, чтобы ему позволили говорить. Спрошенный осторожно Арджуной, он рассказал все, что знал, — между прочим, и то, как во время собрания незнакомый ему голос обещал ему спасти его и приказал явиться на свидание вечером у Башни Мертвых, угрожая самой ужасной местью, если он не сдержит своего слова.
Браматма сразу понял, что вся разгадка дела кроется в этом; надо полагать, древний из Трех нуждался в очень большой услуге со стороны падиала, если приказал Утами убить англичанина; он не сомневался относительно роли, которую играл факир после поспешного ухода своего из зала: по слуге он дошел до господина и увидел во всем этом руку президента Совета Трех и Семи, самого жестокого врага своего.
Необходимо было поэтому прежде всего узнать результат предстоящего разговора между членом Совета и падиалом; а до тех пор он не мог остановиться на каком бы то ни было плане. Для этой цели он заставил ночного сторожа дать страшную клятву, что он передаст ему все, что произойдет во время этого свидания. Он потребовал от него под той же клятвой, чтобы он не открывал ни единой душе того, что решено между ними, и пригрозил ему — он заметил, что негодяй, как и все подлые люди, был трус, — в противном случае привязать его заживо подле гнезда красных муравьев, которые так мелки, что мучения несчастных, отданных им на съедение, длятся несколько дней.
Падиал, счастливый тем, что так дешево отделался, рассыпался перед ним в уверениях безграничной преданности. Он так близко видел смерть, что решил воспользоваться первым благоприятным случаем и бежать в какую-нибудь отдаленную провинцию, где месть не в состоянии будет настичь его; он понимал, что служа англичанам и Духам Вод, он при такой двойной игре кончит рано или поздно веревкой или кинжалом. В ожидании же благоприятного случая к побегу он давал все обещания и все клятвы, какие только от него требовали. Когда он вышел из дворца браматмы, последний сказал Утсаре:
— Отправляйся за этим человеком и следи за ним, мне необходимо знать все, что он делает. Не забудь присутствовать сегодня вечером при разговоре с древним из Трех. Свидание назначено среди развалин: постарайся же спрятаться поближе к ним, чтобы слышать все, что они будут говорить.
— Повеление твое будет исполнено, господин, — просто отвечал ему факир и поспешил по следам ночного сторожа.
Удалившись в комнату, служившую ему рабочим кабинетом, Арджуна долго думал о борьбе, которую он решил начать. Браматма этот был человек выдающийся, и способности его равнялись его гордости. Чувство гордости явилось у него следствием сознания собственных достоинств, которые до сих пор настолько признавались всеми, что Совет Семи и даже тайный трибунал ничего не предпринимали, не посоветовавшись с ним. Положение его изменилось всего несколько месяцев тому назад — и странная, необъяснимая вещь: несмотря на ежемесячные выборы, изменившие состав комитета Трех и назначившие нового президента, каждый новый член наследовал ту же ненависть и обращался к нему с тем же оскорбительным пренебрежением.
Устав, удалявший верховного вождя из заседаний тайного Совета, в действительности никогда не был применяем к нему; можно даже сказать, что он существовал лишь для того, чтобы Совет мог заседать без браматмы в том случае, если последний будет заподозрен в измене. Эта исключительная мера никогда не применялась против Арджуны — и вот в один прекрасный день древний из Трех, воспользовавшись ежемесячными выборами, уведомил его, что Совет Семи решил по-прежнему строго применять все правила устава, а потому с этого времени ему не только запрещается присутствовать на совещаниях Трех и Семи, но, кроме того, он не имеет права принимать сам по себе никаких мер, так как Верховный Совет решил принять исключительно на себя все решения и всякую ответственность за них.
