Семь месяцев бесконечности - Боярский Виктор Ильич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Вечером в лагере царила настоящая идиллия: легкий дымок над палатками, отдыхающие на снегу собаки, Уилл, фотографирующий с разных сторон голову профессора Дахо, сидящего в очередной яме в поисках гляциологических ценностей. Черная голова Пэнды так нагрелась на солнце, что я едва не обжег руку, когда захотел ее погладить. Удивительно приятно было греть пальцы в теплой и густой шерсти.
Саня сообщил, что наши отпускники на Востоке окружены всеобщим вниманием и даже отказываются есть свою обычную пищу, предпочитая косточки с камбуза. Тьюли находилась в прекрасной форме и полном расцвете своего второго девичества. У нее есть еще время погулять и отдохнуть до тех пор, пока ее крестный отец Джеф вновь не наденет на нее постромки. За сегодняшний день прошли 27 миль. Лагерь в координатах: 79,71° ю. ш., 106,0° в. д.
«Вы знаете, если замочить ту сухую картошку, которая входила в наш рацион, и дать ей постоять всю ночь в кастрюле на полу неотапливаемой палатки так, чтобы она промерзла, то утром из нее можно приготовить прекрасный картофель «фри». А если подать ее еще и вместе со слегка прожаренным антрекотом, то любой скажет про вас: «Да вам же цены нет!» Примерно такие слова сказал мне сегодняшним утром Кейзо, когда я приготовил на завтрак картофель «фри» с мясом в полном соответствии с приведенной цитатой из «Спутника походного кулинара». Великодушие погоды было безмерным. Безветрие, дымка по горизонту, над головой бледно-голубое небо и всего минус 33 градуса. Поверхность легкая, и поэтому мы без труда прошли до перерыва 14 миль. В полдень воздух прогрелся до минус 20 градусов. Казалось, что даже парило. Прошли 28 миль. Мне было никак не обменяться с профессором условными знаками в соответствии с нашим договором. Только теперь я начал постигать всю глубину профессорского анализа, когда он в последний момент исключил из нашего договора предложенный мною Пункт, определяющий наши действия в случае, если мы перекроем норму в контрольное время. Представить жутко, что было бы, если бы моя поправка прошла, — нам просто пришлось бы многократно возвращаться назад, но, слава Богу, мы как шли, так и шли и с каждым днем все приближались к Востоку. Во всяком случае, очень хотелось в это верить. Для полной уверенности по-прежнему не хватало последних координат: те, что нам сообщают, просто устаревали.
Из новостей, которые сообщил Восток, одна касалась нас непосредственно: после почти недельной непогоды в Мирном, наконец, наступила передышка и на Восток прилетели сразу два самолета, на одном из которых прибыли механики, водители и тех снегоходных тягачей, которые должны были нас сопровождать от Востока до Мирного. Тягачи эти провели зиму на Востоке и поэтому требовали профилактики. Саня сообщил, что механики уже приступили к ней и обещают подготовить машины к нашему приходу. Вечером Кейзо приготовил сверхкалорийный десерт: плавленый шоколад с маслом, и мы ели его в сплошном тумане, окутавшем наш лагерь. После десерта у нас состоялась репетиция. Мы с Кейзо готовили специальный концертный номер от «Трансантарктики» для Востока. Я спел ему подряд несколько песен из старого песенника, чтобы он мог выбрать ту, которая больше понравится ему для заучивания. Кейзо остановился на «Городе над вольной Невой», что было весьма символично для восточников, большинство из которых ленинградцы. Я выписал Кейзо слова песни английскими буквами, и вот сейчас, после десерта, наша первая репетиция. У него отличный слух, и я уверен, что дело пойдет быстро.
Потянулись томительные, похожие друг на друга дни ожидания перед Востоком. Даже погода не дарила нам никакого разнообразия (к счастью!). Сегодня с утра дымка, минус 30, безветрие. Собаки прекрасно отдохнули за ночь и активно приветствовали меня, когда я вышел принять снежный душ. От нашего с ними диалога проснулись все, кроме Джефа, который встал раньше. Сразу же после выхода дымка рассеялась и температура упала до минус 33, но безветрие и мягкий снег, и потому идти жарко, тем более что мы все время шли вверх. Как пойнтмен я привык периодически оглядываться назад, причем уже почти машинально, чтобы посмотреть, как выглядит линия упряжек и не отстал ли кто. Ребята, идущие рядом с нартами, этого практически не делали, особенно в хорошую погоду, и напрасно! В Антарктиде очень важно вовремя оглянуться назад, от этого порой может зависеть твоя жизнь, а сегодня после обеда именно отсутствие привычки смотреть назад чуть было не привело к потере Уиллом его парки. Прошло всего минут десять после того, как мы, закончив обеденный привал, продолжили маршрут. Я по обыкновению обернулся, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Поначалу мне показалось, что все, как обычно, — вроде бы все три упряжки, все пять моих товарищей, но, приглядевшись, я заметил на продолжении нашего следа, уже довольно далеко, какую-то маленькую красную точку. Я остановился и палками показал Джефу назад, тот тоже обернулся и передал команду дальше. Наконец она достигла Уилла, а поскольку ему было просто некому передавать команду, то он, взяв палки, покатил на лыжах обратно. Я увидел, что Уилл возвращается с большим красным мешком в руках, оказавшимся потерянной им самим паркой. Будь видимость чуть похуже или оглянись я попозже, Уилл остался бы без парки. Это незначительное происшествие было убедительным подтверждением известного принципа: «Человек в своем вечном движении вперед должен хотя бы иногда находить короткие мгновения, чтобы оглянуться назад».
Погода опять проявила исключительное благородство по отношению к нам: ветер задул тотчас после того, как Уилл вернул свою парку. Началась сильная поземка, и всем нам пришлось приодеться.
Поскольку до перерыва нам удалось пройти только 13 миль, а затем движение замедлилось из-за начавшегося ветра, то, остановившись в 6 часов, я не стал снимать лыжи до подхода профессора. Было похоже, что сегодня впервые придется действовать в соответствии с достигнутым между нами соглашением. И точно! Счетчик показал 25,9 мили, и профессор, сняв рукавицу, выбросил вверх два пальца, что означало еще две минуты. Рыхлая, мягкая поверхность и постоянные подъемы измотали собак, и они сразу же после остановки завалились в снег, высунув языки, и, как мне кажется, не слишком обрадовались, когда я, сильно оттолкнувшись палками, вновь покатил вперед, однако, заинтригованные моим странным поведением, пробежали еще 200 метров, и уж тогда мы остановились окончательно. Я снял лыжи и воткнул их в снег — добрый знак, свидетельствовавший о том, что на сегодня муки кончились. Я подошел к Джефу: «Здорово устали собаки?» Джеф кивнул головой и добавил, указывая на себя: «И эта собака тоже!»
Заканчивался шестой месяц путешествия. Я уже начал ловить себя на мысли, что воспринимаю все окружающее меня, всю эту очень нехитрую, размеренную жизнь как нечто неотделимое от себя, как будто я с самого рождения просыпался в холодной палатке, готовил на примусе овсянку, разговаривал на непонятном языке, девять часов подряд утюжил лыжами снежную целину, весь день видя перед собой только три вещи: компас, горизонт и собачьи упряжки, вновь ставил палатку с единственной мыслью об ужине и, поужинав, забирался в мешок, чтобы назавтра вновь проснуться в холодной палатке, зажечь примус и… Этьенн послал через спутник понятную только нам фразу: «Важнейшее географическое открытие». Это означало то, что мы открыли для себя Зону относительной недоступности и доказали, что при выбранном нами способе передвижения на лыжах и собачьих упряжках эта зона вполне доступна, в то время как для тяжелых снегоходных тягачей рыхлый, как песок, прикрытый тонкой коркой наста снег представляет серьезные трудности. Лагерь в координатах: 79,13° ю. ш., 106,14° в. д.
Сегодня предпоследний день из тех тридцати пяти, отпущенных мне на решение сложнейшей навигационной задачи, которую поставило передо мной руководство экспедиции на Южном полюсе: «Вам надлежит, держа курс строго на север, вывести и себя, и всю команду на Восток. На решение задачи вам отводится месяц и 1,5 килограмма овсянки. При ее решении вам позволено иногда пользоваться услугами наших офисов в Сент-Поле и Париже». Именно из-за отсутствия этой помощи в последние дни я находился сейчас в критической ситуации. До Востока оставалось всего тридцать два километра, а я не знал, в какую сторону мне идти. Пытаясь наугад компенсировать свой западный уклон, я проложил вчера курс с поправкой десять градусов к востоку и поэтому очень надеялся сегодня утром перед выходом получить наши последние координаты, но увы! Я просидел в палатке Этьенна и Дахо в ожидании того, когда Восток узнает у Беллинсгаузена наши координаты и передаст их нам, но не дождался. Время шло, координат не было, и поэтому я решил продолжать двигаться тем же курсом.
