Из Парижа в Бразилию по суше - Буссенар Луи Анри (прочитать книгу TXT) 📗

ГЛАВА 11

В Гуаякиле. —Ярмарка головных уборов. —Во французском консульстве. —Лавинообразный поток корреспонденции. —Отчаяние друзей. —Два письма из Ричфилда. —Каллиграфия охотника на бизонов. —Трапперы-золотодобытчики. —Оптимизм Перро. —Представления канадца о жизни в свое удовольствие. —Проблемы с китайцами. —Настырные краснокожие. —Шевелюра в опасности. —Вооруженный отпор. —Смута на прииске. —Полное благополучие, если не считать мелких неурядиц. —Работа ради славы. —Намерение Перро отправиться в Бразилию. —Решение Жака сесть на пароход. —Отказ Жюльена от путешествия по морю.

Как мы уже говорили, Жак и Жюльен решили не задерживаться особо в Гуаякиле. Они рассчитывали быстро выполнить кое-какие формальности, связанные с получением визы, забрать пришедшую на их имя корреспонденцию и тотчас же отправиться в путь по направлению к перуанской границе.

А что касается проводника, погонщика мулов и двух пастухов, то друзья рассудили, что их следует разместить в некоем подобии гостиницы, расположенном на берегу реки, где они не только нашли бы удивительно радушный прием, но и смогли бы пристроить вверенных их попечению животных.

Маленькое суденышко, трижды в день переправлявшее пассажиров с одного берега на другой, доставило их вскоре в город. Когда садились на этот паром, Жак привычно сделал недовольную мину, но плавание длилось столь мало времени, что выплеснуть наружу плохое настроение он так и не успел.

У противоположного берега царил живописный беспорядок, придающий особую прелесть портовым городам. Поражало взор многообразие судов, резко различавшихся и по конструкции, и по водоизмещению: рядом с гигантским пароходом стояла огромная пирога [589], возле клипера [590], обшитого медью, сновали легкие, как пробка [591], бальсы [592], сооруженные из дерева, также называемого «бальса» [593] оборудованные хижиной, покрытой пальмовыми или банановыми листьями, и вызывавшие смех у наших друзей представляемым ими причудливым зрелищем той круговерти, которую устроили обезьяны, поросята и голые ребятишки, весело шмыгавшие между наваленными грудами ананасами, апельсинами, бананами и прочими дарами земли.

Неподалеку от причала, к которому пришвартовался пароход, выстроились дома с колоннадами, образовывавшими крытые аркады [594], надежно защищавшие пешеходов от солнца и дождя. В большинстве своем построенные из бамбука, схваченного известковым раствором, и крытые черепицей, эти одно — и двухэтажные здания, в которых разместились магазины, выглядели опрятно и весело.

Друзья отправились исследовать набережную, протянувшуюся на целых три километра и являвшую собой самую красивую и самую оживленную улицу Гуаякиля, не в последнюю очередь привлекавшую к себе публику тем, что она была своего рода крупным по местным масштабам торговым центром.

Жюльен, уже посещавший во время своего предыдущего путешествия консульство Франции, расположившееся по соседству с городским колледжем, поделился с Жаком некоторыми сведениями, почерпнутыми им из этого учреждения и касавшимися города, второго по величине в Республике Эквадор, для которой он выполнял роль гигантской лавки, снабжавшей страну иноземными товарами.

— До завоевания Гуаякиль, полное название которого — Сантьяго-де-Гуаякиль, именовался Кулента. Испанцы окончательно подчинили себе этот район двадцать пятого июля тысяча пятьсот тридцать третьего года, в день Святого Якова, в честь которого сей город и был наречен Сантьяго. А Гуаясом — именем, присвоенным здешней реке, — звали одного попавшего в плен к захватчикам кацика [595] — Атауальпу… [596] В общем, этимология [597] местных названий довольно интересна.

— Прекрасная вещь — эрудиция! — восхищенно улыбнулся Жак.

— Но это же известно всему свету, а не только географам!

— Ой, гляди-ка!.. Сколько головных уборов!.. Целые горы шляп!..

— Право же, настоящая ярмарка!.. Впрочем, в городе и его окрестностях развито производство панам и прочих головных уборов [598]. Хотя Гуаякиль, насчитывающий двадцать пять тысяч жителей, процветает все же в основном благодаря каучуку, какао, плодам некоторых пальм и лечебным растениям, являющимся главными статьями его экспорта… Но, мне кажется, я узнаю этот большой дом, обшитый кедром… В нем находится коллеж, а следом за ним, вон там, расположен и французский особнячок с широко открытой для нас дверью, где мы сможем почувствовать себя как дома.

Формальности заняли больше времени, чем предполагали наши французы, — не те, что касались визы, а связанные с получением поступившей на их имя корреспонденции.

Даже на Жюльена, не раз бывавшего в длительных походах, никогда не сваливалась такая груда почты, о Жаке же и говорить нечего. Накопленные за долгие месяцы брошюры, газеты, письма, открытки, телеграммы, проспекты, устаревшие уже пригласительные билеты — с тысячами печатей, с разноцветными марками, с адресами, зачеркнутыми, исправленными, надписанными внизу и с пометкой «Переслать адресату», — были доставлены сюда из Франции, Сибири, Калифорнии, Мексики разными путями — морскими и сухопутными. Двое друзей, странствуя по бескрайним просторам, рекомендовали всем, желавшим поддерживать с ними связь, писать в Гуаякиль, отсюда и хлынувшая на них бумажная лавина, приведшая в изумление даже привыкшего, казалось бы, ко всему консула.

На то, чтобы разложить по группам всю корреспонденцию, едва хватило бы дня, ну а на то, чтобы прочесть ее, потребовались бы многие недели. И Жак предложил пойти на решительный и вместе с тем отчаянный шаг:

— Поскольку меня не мучает, по крайней мере в данный момент, вопрос о том, что происходит под другими небесами, я склоняюсь к мнению, что из подобного бумажного изобилия следовало бы сделать фейерверк.

— Ну нет, — возразил Жюльен, — аутодафе [599] — это, пожалуй, слишком!

— Тогда давай потопим всю эту уйму: воды здесь хватает. Никак не пойму, что мы, черт возьми, сделали им всем такое, что они обрушили на нас подобную громаду!

— Не забывай, от некоторых наших корреспондентов мы ждем с нетерпением любую весточку.

— Да, ты прав!.. От Алексея, например.

— Или от Перро.

— Но что же тогда делать?

— Тебе очень нравится в Гуаякиле?

— Мне?! Мы здесь всего два часа, но я бы хоть сейчас с радостью удрал отсюда.

— В таком случае все проще простого. Тем более что и мне тут тоже не очень-то нравится: оглушающий шум, адская жара, вредные испарения… Сложим в пачки этот бумажный ворох, погрузим все на пароход, переправимся на левый берег реки, где нас поджидают наши спутники, поставим палатку и поживем два-три дня вдали от грохота, исторгаемого этим экзотическим чудо-городом.

— Браво! Твой план великолепен, и я предлагаю немедленно приступить к его осуществлению.

Сказано — сделано! И в тот же вечер двое друзей, комфортабельно устроившись в полотняном домике, разбирали при свете свечей, привезенных ad hoc [600] из Гуаякиля, манускрипты [601], как выразился с иронией Жак.