Семь месяцев бесконечности - Боярский Виктор Ильич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Сегодня вечером на 327-м километре трассы Восток — Мирный состоялась историческая встреча двух экспедиций, одна из которых использовала для своего передвижения огромные, тяжелые, рычащие, выдыхающие черный, смрадный воздух, лязгающие железными гусеницами тягачи, а другая — небольших, легких, рычащих, выдыхающих невесомый белый пар, лязгающих белыми зубами собак. Но до этой встречи нам вместе с нашими собаками пришлось пройти 45 километров, причем 36 из них по целине. Собаки шли медленно, несмотря на хорошую морозную погоду (с утра было минус 46 градусов, днем минус 37, ветер стих вскоре после выхода). Солнце нещадно обжигало лица и особенно губы. Джеф шел все время в маске, то же и профессор. Я защищался капюшоном, но все равно на губах образовались очень болезненные трещины. До перерыва прошли только 21 километр и лишь через 15 километров, выйдя на свежий, незаметенный след, развили более высокую скорость и к шести часам подошли к стоящим бок о бок, поджидающим нас тягачам. Андрей, переквалифицировавшийся в этом походе из метеоролога в повара, сообщил мне, что вода уже кипит, пельмени наготове и он ждет только команды «Загружай!». Договорились на 7 часов. Я оповестил своих товарищей, что они приглашаются в камбузный тягач на русские пельмени «Поход» со своей посудой. В 7 часов все одиннадцать человек — участники обеих экспедиций — собрались за раздвинутым по случаю большого международного приема обеденным столом. Крупно нарезанный лук, зеленый горошек, икра заморская баклажанная, дымящиеся пельмени с супчиком и без — все это великолепие, а также сказочные ароматы, источаемые стоящими на плите кастрюлями и сковородой и достигшие в тесном помещении камбуза невиданной концентрации, все тепло знаменитого русского гостеприимства обрушилось на наши головы, сердца и главным образом на желудки… Я, ступив на борт нашего тягача, чувствовал себя отчасти в роли хозяина: все здесь было мне знакомо по многочисленным предыдущим походам, более того, именно в этом тягаче я провел незабываемый месяц в марте 1986 года в походе в районе Мирного. Для моих же друзей по «Трансантарктике» все это было в новинку, и они с интересом рассматривали внутреннее убранство огромной машины. Три подвесные мягкие койки, люк, ведущий в кабину тягача, уголок радиста, отгороженный пестрой занавеской, стойку радара, находящуюся в непосредственной близости с электроплитой, стенные ящики, откуда Андрюша время от времени под одобрительные возгласы собравшихся извлекал очередной деликатес. Было очень тепло, и, когда после пельменей Андрей пустил по кругу сковороду с жареной картошкой и курицей, пришлось срочно разоблачаться. Пир завершился отменным кофе. К 9 часам наиболее дисциплинированная часть «Трансантарктики» разошлась по палаткам, а мы с Кейзо остались с ребятами и до полуночи слушали великолепную игру Андрея на гитаре. Когда я вернулся в палатку, там было холодно и тихо. Джеф сопел в глубине мешка и даже не проснулся после моего достаточно шумного появления. Совместный лагерь в координатах: 75,89° ю. ш., 100,52° в. д.
Утром двойной кофе: первый в палатках, а второй — в тягаче. Занялись сортировкой отобранного вчера продовольствия и упаковкой нарт. Кроме Куки и Содапопа, оставили на больших санях еще и Баффи. У Баффи, увы, гренландский синдром: потерял интерес к жизни, стал вял, апатичен и не хотел работать. Из всей этой демобилизованной троицы лишь Содапоп имел уважительную причину — трещины в подушечках лап, а Баффи и Кука проявили совершенно недопустимую слабость и безволие, и теперь их товарищам по упряжке придется работать и за них. Я объяснил Андрею, как кормить собак. Мы устроили на больших санях специальную загородку и привязали их к ограждению, чтобы они, чего доброго, не вздумали выпрыгнуть по дороге. Утром столбик нашего термометра опустился до отметки минус 49 градусов! Это показалось мне подозрительным. Пользуясь присутствием профессионального метеоролога и наличием его профессионального термометра, я провел вместе с ним сравнительную калибровку нашего термометра. Оказалось, что он занижал температуру на три градуса! В результате стало намного теплее. Я взял у Андрея более объективный инструмент и надеялся с сегодняшнего дня сообщать своим ребятам правильную и более приятную для слуха температуру. Все эти утренние операции отняли довольно много времени, и поэтому мы смогли тронуться только около 10 часов и пройти до перерыва 19 километров. Тягачи ушли вперед, и я видел, как удивленно смотрели на нас из саней, увлекаемых вперед безо всякого их участия, наши собаки. Мы договорились о следующей встрече с «Траксантарктикой» на станции Комсомольская и поэтому я был нимало удивлен, когда часа через два после перерыва обнаружил впереди по курсу черную точку. Точка эта оказалась тягачом. Я подошел к кабине и увидел перепачканного маслом Валентина, вытиравшего руки ветошью. Оказалось, что Валентин менял срезавшиеся от вибрации и тряски винты выхлопного коллектора. Ремонт занял около полутора часов, и за это время камбузный тягач ушел далеко вперед. Ремонт был закончен как раз перед моим приходом. Двигатель взревел, выбросив из выхлопных труб в обе стороны две струи черного дыма, тягач дернулся и, не без труда сорвав с места тяжеленные сани с топливом, пошел вперед и скоро вновь стал черной точкой, постепенно растаявшей на горизонте. Идти по свежему следу было, несомненно, легче, и поэтому, несмотря на запоздалый старт, нам все-таки удалось пройти 42 километра. Всю вторую половину дня я шел в маске, чтобы укрыться от солнца. Дело в том, что я неосторожно подрезал усы и теперь моя нижняя губа стала отличной мишенью для прямых солнечных лучей.
На радиосвязи я выяснил, что оба тягача благополучно воссоединились в 20 километрах впереди нас и собираются быть на Комсомольской послезавтра, нам же необходимо было три с половиной дня, чтобы пройти 170 километров, отделяющих нас от станции.
Вечером в палатке состоялся дележ полученного нами вчера провианта. Джеф очень серьезно подходил к этому вопросу и делил конфеты не на глаз, как, например, делал бы я или, скажем, Этьенн, не говоря уже о Стигере, который и к помощи-то глаза прибегал крайне редко, а поштучно. Я с интересом следил за этой процедурой и незаметно, воспользовавшись тем, что все внимание Джефа сосредоточено на полиэтиленовом пакете с конфетами, съел одну. Когда дележ был закончен, я пересчитал конфеты и сообщил Джефу, что у меня на одну меньше. Джеф подозрительно на меня посмотрел, хмыкнул, взял одну конфету из своей кучки и сунул ее в рот. «Теперь все правильно?» — спросил он. Пришлось согласиться. Дележ закончился. Труднее обстояло дело с халвой, до которой Джеф был страстный охотник. Твердые, как антрацит, бесформенные куски халвы невозможно разделить поровну. Но Джеф свое дело знал. Он подогрел халву и ловко нарезал ее на кусочки, после чего эта задача легко свелась к предыдущей.
С приобретением нового термометра погода стала как-то мягче, вот и сегодня был чудесный вечер: всего минус 40 градусов, тихо и, может быть, завтра будет не хуже. Лагерь в координатах: 75,54° ю. ш., 100,0° в. д.
Утром даже новый термометр, предназначенный, в отличие от старого, для измерения температуры, а не для пополнения книги рекордов Гиннесса, показал минус 44 градуса, но небо было все таким же безоблачным и беззаботным (легкая облачность постоянно гуляла по горизонту, не рискуя забираться на такую высоту, как у нас), дул легкий ветерок и чистый, не переметенный след убегал к горизонту. Эта готовая, укатанная дорога расслабляла и размагничивала путешественников, возникало опасное желание продлить эту дорогу до самого финиша, и в разговорах на тему о том, сколько мы сегодня пройдем, все чаще и чаще можно было услышать: «Смотря какой будет след». Нет, я вовсе не за создание искусственных трудностей и, разумеется, при возможности выбора между плохой погодой или хорошей, ровной поверхностью или покрытой застругами выберу хорошую погоду и ровную поверхность, но в данном случае речь шла о чем-то специально приготовленном для нас, хотя, соглашаясь с вариантом сопровождения нашей экспедиции на последнем этапе, мы так или иначе должны были бы согласиться и с использованием некоторых связанных с этим удобств — будь то совместные ужины, транспортировка нашего снаряжения и уставших собак или использование следа. Но я, признаться, не хотел бы, чтобы это стало определяющим фактором на заключительном отрезке маршрута, пусть даже самом трудном. Поэтому я не слишком расстраивался, а скорее даже наоборот, когда мы не могли пользоваться следом на протяжении нескольких дней подряд и шли рядом по снежной целине так же, как до Востока. Собаки же, далекие от подобных, может быть, надуманных переживаний, с огромным удовольствием бежали по ровной и твердой поверхности санного следа, и именно тогда, когда им удавалось делать это в течение всего дня, мы проходили дистанции, протяженность которых насторожила бы любого понимающего человека. Но мы их проходили, двигаясь тем же самым способом, как и с самого старта, и это были наши километры!
