В трущобах Индии - Жаколио Луи (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
>> * Эти строки написаны в 1889 г.; Л.Жаколио умер в 1894 году.
Первое восстание, вместо того, чтобы послужить уроком сэру Лауренсу, еще сильнее рассердило его, и он затеял борьбу с Деканом, который в восстании не участвовал. Все это должно было привести к тем же результатам, как и в Бенгалии. Не ограничиваясь разосланными им декретами, стеснявшими индусов в исполнении их религиозных обрядов, Лауренс сам явился к Беджапур,
— этот таинственный оплот всех древних традиций.
В этот вечер, несмотря на предупреждения, получаемые им со всех сторон, сэр Джон Лауренс был счастлив. Он верил в упрочение своего положения, и надеялся, что его могущественные покровители добьются продления его полномочий еще, по крайней мере, на целое пятилетие.
Некоторое время сидел он, предаваясь всевозможным размышлениям по поводу событий, которые только что разыгрались, а затем впал мало-помалу в то дремотное состояние, когда дух освобождается от власти материальной обстановки и улетает куда-то на волшебных крыльях воображения… В таком полусонном состоянии, находясь еще под впечатлением трагического конца своего друга, вице-король увидел вдруг словно призрак Ватсона, который протягивает к нему руки, желая прижать его к своей груди… Волнение лорда было так сильно, что он не мог удержать крика испуга и, откинувшись назад, конвульсивно замахал руками, как бы желая оттолкнуть от себя ужасное видение… Когда он, наконец, убедился, что это был лишь плод расстроенного воображения, то пришел в себя.
— Какое счастье, что это был сон! — сказал он со вздохом облегчения.
Вид громадных развалин, выглядывающих ночью из-за темной растительности, которая окружала дворец Омра, невольно возбуждал в нем какое-то жуткое чувство. Чтобы отделаться от него, он закрыл окно и позвал дежурного слугу.
Камердинер появился со своими помощниками, чтобы приготовить комнату и постель. В то же время вошел и Эдуард Кемпуэлл, за получением приказаний на ночь. Он был, по-видимому, чем-то удручен и делал неимоверные усилия, чтобы не выказать этого.
— Не удвоить ли часовых, ваша светлость? — спросил он, когда слуги вышли по знаку своего господина.
— Всякая предосторожность хороша, Эдуард, — отвечал, улыбаясь, сэр Джон, но не замечая тревожного состояния своего адъютанта. — Возьмите стул, Эдуард, я имею сообщить вам хорошую новость.
— Я к услугам вашей светлости, — отвечал молодой офицер, кланяясь.
— Оставим на минуту дела службы, Кемпуэлл. — сказал вице-король, — хотя то, что я хочу сообщить вам, косвенно относится к ней… Я уже выражал вам свое удовольствие по поводу аккуратного исполнения вами своих обязанностей и давно ищу случая вознаградить вас, не оскорбляя самолюбия ваших товарищей, которые старше вас чином.
— Назначив меня в штаб вашего превосходительства, вы исполнили все мои желания; в данную минуту я ничего большего не смею желать.
— Скромность — похвальное чувство, молодой друг, но будущее человека всегда почти зависит от первого шага, который дает ему возможность выдвинуться из ряда раньше других; такой шаг не пропадает даром… Я, например, приписываю свое назначение вице-королем Индии не тем заслугам, которые я оказал своей стране, когда занимал разные служебные посты, — а тому, что в начале своей карьеры мне посчастливилось оказать большую услугу губернатору Мадраса, — и спас его утопающего сына. За это я был назначен ассистентом в Каддулуре на десять лет ранее того, когда назначают обыкновенно на такой высокий пост… Ни один из моих конкурентов не мог потом догнать меня. Благоприятные обстоятельства подняли меня, и с того дня уже можно было предвидеть, что я буду управлять одним из четырех президентств Бомбея, Мадраса, Агры или Лагоры, — чего редко кто достигает из гражданских чиновников. Я хочу оказать вам ту же услугу, возвысив вас на много лет раньше обыкновенного до чина капитана. Вы будете продолжать ваши обязанности поручика, но по власти, данной мне королевой, я назначаю вас капитаном свиты в 4-м шотландском полку, где вы уже числитесь.
— Я — капитан? — пробормотал молодой человек, который не мог верить своим ушам. — Но ведь надо прослужить пять лет поручиком, а я служу всего год.
— Вы забываете, — прервал его сэр Джон Лауренс, — что этот параграф воинского устава отменяется в экстренных случаях… А ловкость, с которою вы арестовали вождей ужасного общества, столько веков заставлявшего мириться с ним все правительства, дает право на отличие. Вот и патент на чин.
— Ах, ваша светлость! — воскликнул молодой офицер, тронутый этим до слез. — Если представится когда-нибудь случай отдать свою жизнь за вас… — Он бросился к сэру Джону и покрыл его руки поцелуями.
— Я видел вашего отца в деле, Эдуард, и знаю, что вы принадлежите к семье, на которую можно рассчитывать.
Несмотря на свое счастье, Эдуард Кемпуэлл был видимо чем-то встревожен; но всякий, кто не знал причин этой тревоги, мог, как и вице-король, принять это за волнение по случаю повышения.
— На патенте не достает только, — сказал сэр Джон, — печати королевы; я сейчас приложу ее.
Когда он встал, чтобы взять из золотого ящика печать королевы, молодой человек сжал руки и пробормотал:
— Что делать, Боже мой! Что делать? Если я буду молчать, то совершу двойную измену против своей страны и своего благодетеля… А если скажу…
Вдруг он ударил себя по лбу:
— Да, — сказал он, — само Небо внушает мне эту мысль… Только мать моя может помешать непоправимому несчастью…
— Вот и сделано, — сказал вице-король, кладя печать обратно на место.
— Желаю, мой милый Эдуард, чтобы открывшаяся вакансия дала вам возможность скоро занять ваше место.
— Ваша светлость, — отвечал Эдуард, принявший решение, — если я бы не боялся злоупотребить вашей добротой…
— Вы имеете ко мне просьбу? Говорите, не бойтесь, мой милый капитан, я заранее согласен на нее.
— У нас теперь военное положение, и я не смею…
— Я читаю ваши мысли, — прервал его сэр Джон Лауренс, — вы желаете получить отпуск на неделю, чтобы лично передать новость полковнику и леди Кемпуэлл.
— Неделю! — воскликнул Эдуард, невольно вздрагивая. — О, нет! Это слишком много, достаточно половины.
— Ваша рука дрожит, Кемпуэлл, здоровы вы?
— Это ничего… избыток счастья… удивление… нервный приступ, которого я не могу преодолеть…
— Полно, успокойтесь, дитя мое, — ласково сказал ему вице-король. — Поезжайте в Бомбей к вашим милым родителям, я не назначаю вам срока вашего отпуска, вы возвратитесь, когда пожелаете. Мы теперь в периоде спокойствия, и я надеюсь, что мне долго не придется прибегать к вашей помощи, а когда вы вернетесь, срок вашего пребывания в Декане будет близиться к концу.
— Прошу вас, ваша светлость, не убаюкивайте себя видом обманчивого спокойствия… С таким фанатичным народом нельзя быть никогда уверенным в завтрашнем дне.
— Поезжайте, мой молодой друг, и без всяких задних мыслей пользуйтесь отпуском, который я разрешил вам, вы не знакомы с положением дел так хорошо, как я, — иначе перестали бы тревожиться. Можно сказать, что общество «Духов Вод» всегда было душой и головой всех заговоров, всех восстаний… Оно исчезло, — и теперь ни один индус не тронется с места. Сам Нана-Сагиб, предоставленный лишь собственным силам, утратит свое влияние на юге Индии, где ненавидят мусульман, а дней через пять он будет у меня в руках.
«Боже мой! Я не могу убедить его, — подумал молодой человек, — остается только одно средство: ехать в Бомбей.»
— Берегите себя, ваше превосходительство, — продолжал он громко. — Я дрожу при мысли, что драгоценные дни ваши зависят от кинжала какого-нибудь презренного факира.
— Благодаря вам, Эдуард, те, которые вооружали руку этих фанатиков, не в состоянии больше вредить нам…
— Вы в этом уверены, ваша светлость?
Странная улыбка пробежала по лицу вице-короля.
— Колодец Молчания, — отвечал он, — никогда не отдавал своих жертв… И потом, верьте мне, они не посмеют так высоко занести свой кинжал.
