Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде) - Сэвидж Барбара (онлайн книга без TXT) 📗

После того как кровотечение прекратилось, ещё три часа мы ехали под дождём, прежде чем достигли перевала Санвапта, который находится на высоте шесть тысяч шестьсот семьдесят шесть футов всего в трёх милях от ледяного поля. Движение на подъёме шло с черепашьей скоростью, и водители выходили и кричали нам, что для велосипедистов здесь чересчур круто. Ещё не начав, мы уже боялись поражения; мышцы утомились, и нас трясло от холода. Мы встали у края дороги и слопали по сандвичу с маслом, припрятанному в скудных пожитках, сжали покрепче руль и налегли на педали.

Дорога забиралась в облака, и с каждым движением ног из тела уходила энергия. Раз-два, раз-два. Сначала, как гиря, падает одна нога, потом — вторая. Раз-два, раз-два. Мы двигались вверх в облаках, и хотя рядом были ледники и продолжался холодный дождь, я покрылась испариной. Сняла куртку и тёплую рубашку, оставив на себе только футболку, шорты и шерстяные носки. Казалось, целую вечность мы дюйм за дюймом движемся вверх. Потребовалось собрать все силы и сосредоточиться, чтобы поддержать ритм и не остановиться.

Когда мы добрались до вершины перевала, меня охватило ощущение триумфа и облегчения. Это были длинные семьдесят миль. Мы установили палатку у края ледяного поля, почти целиком окутанного низко лежащими облаками. Стоянка вблизи глетчера [*] похожа на кемпинг в морозильнике. Я забралась в палатку, стянула всю мокрую одежду и надела всё, что было сухого — две футболки, пуховку, тёплые брюки, две пары носков и вязаную шапку,— на себя, потную и грязную. Затем влезла в спальный мешок, застегнула его со всех сторон и пребывала в таком виде до утра.

К утру дождь перешёл в изморось — «канадский плевок», как его называют местные жители, и горы покрылись тонким слоем свежевыпавшего снега. Когда мы поднялись, слегка прояснилось. Через пару часов ледники засияли в лучах солнца. Зрелище было захватывающее, и мы живо оправились от упаднических настроений предыдущего дождливого дня. Полдня мы бродили вокруг ледового поля, наслаждаясь солнечным теплом и великолепием. Во второй половине дня мы проехали сорок пять миль до кемпинга у озера Уотерфоул. На этот раз, в полдень, облака не скрывали от нас горные цепи, возвышавшиеся с обеих сторон дороги.

Кемпинг в Уотерфоул располагался в лесу у чистого озера бирюзового цвета, в котором отражались окрестные ледники. Так как мы прибыли на велосипедах, нам разрешили остановиться бесплатно. Смотрительница предоставила нам место рядом с ещё одной парой, путешествовавшей в Скалистых горах, и предупредила насчёт медведей, забредающих время от времени в лагерь в поисках еды. Поэтому до отхода ко сну Ларри сложил всю нашу провизию в корзинку и подвесил её на верёвку, которую натянул между двух деревьев на высоте десяти футов.

В три часа ночи я в испуге очнулась от глубокого сна. Пока глаза привыкали к темноте, я прислушивалась к разбудившему меня шуму. Сначала казалось, что это шорох, но было что-то ещё. Я повернулась и посмотрела на Ларри. Глаза его были широко раскрыты. Он сидел прямо и неподвижно, к чему-то напряжённо прислушиваясь.

— Что случилось? — спросила я.

— Ш-ш-ш,— прошептал он еле слышно.— Слушай.

Но я не услышала ничего особенного. Ларри просидел без движения несколько минут, вслушиваясь, потом подался вперёд к окну палатки. Внимательно изучив внешний мир, он снова уселся прямо, напрягая слух ещё несколько минут. Шума больше не было.

— Незадолго до того, как ты очнулась, я услышал какое-то движение рядом с палаткой,— прошептал он.— Словно что-то коснулось тента, тогда я перевернулся и выглянул в окно. Я увидел прямо перед своим носом медведя, уткнувшегося в москитную сетку, и почувствовал, как он дышит прямо мне в лицо! Я совершенно обалдел, сердце так билось, что казалось, задохнусь. Слава Богу, увидев меня, тот перепугался не меньше. Он отскочил от окна и убежал. При этом он произвёл столько шума, что ты проснулась.

Ларри замолчал, прислушался к окружающей тишине и выглянул в каждое из четырёх окон. А я от страха не могла даже пошевелиться.

— Еда,— прошептала я.— Ты уверен, что мы всю еду отсюда убрали? Что, если здесь где-нибудь осталась конфетная бумажка или фрукты?

— Думаю, что всё вынес, но лучше проверить. Если придёт новый медведь, менее пугливый, и учует здесь что-нибудь, мы окажемся в настоящей опасности.

Наши поиски кончились ничем, но прошло не меньше часа прежде чем мы снова уснули. Лёжа в своих мешках, мы насторожённо ловили каждый шорох извне в полной готовности выскочить наружу.

Утром Ларри осмотрел палатку. Когда на одном из оконных клапанов он обнаружил множество дырок, то убедился, что прошлой ночью медведь в самом деле ему не привиделся.

— Наверное, он собирался здесь пролезть,— вздрогнула я.— Хорошо, что ты проснулся и выглянул.

Ларри взялся готовить завтрак, а я сняла с велосипедов пластиковые бутылки для воды и пошла их наполнять к ближайшему крану. Когда вода начала набираться в первую бутылку, стало ясно, что она превратилась в разбрызгиватель; чем быстрее наполнялась бутылка, тем основательнее вода заливала мои ноги и кроссовки, выливаясь через полдюжины отверстий. Медведь оставил следы своих когтей не только на нашей палатке, но и на бутылках.

Когда я вернулась на стоянку, Ларри беседовал с Карен и Дэйвом, велосипедистами из Сан-Диего, которые были нашими соседями. Говорил в основном Дэйв. Он непрерывно двигался и размахивал руками. Карен стояла рядом и, уставившись в землю, нервно и тяжело вздыхала.

— Я узнал, что произошло, когда медведь ушёл от нас прошлой ночью,— обратился ко мне Ларри.— Моя жуткая рожа так его перепугала, что, удирая, он даже не успел сообразить, куда бежит.

— Ты прав,— кивнул Дэйв.— Он выбрал наихудший вариант. Думаю, наша палатка оказалась точно на его пути к дому. Он споткнулся об одну из растяжек и приземлился на нашу крышу. Надо тебе сказать — проснуться внутри рухнувшей палатки с медведем на крыше — не самое приятное ощущение. Я понял, что это медведь, когда одна из его лап проехалась мне по лицу, насколько я знаю, только у медведей такие здоровые лапы. Мягкая такая лапища — как бы и вовсе без когтей. Но я знал, что они появятся. Лежал в холодной испарине в ожидании этих чёртовых когтей. «Всего лишь несколько секунд,— говорил я себе.— Ещё немного, Дэйв, и эти когти разделают твою физиономию на части».

Потом, совершенно неожиданно, я услышал, как Карен что-то мне шепчет. Она не шевелилась, но шептала: «Дэйв, на нас — медведь. Надо что-то делать, Дэйв. Дэйв, на нас — медведь! Сделай что-нибудь!» А какого чёрта можно было сделать? Говорить я не мог — не с лапой же на лице. Когда когти так и не показались, я ощутил, какая лапа мягкая и безобидная. Надо полагать, как затишье перед бурей. Знаешь, кажется, полночи прошло, прежде чем эта лапа нашла себе более твёрдую опору. Потом медвежья туша начала с нас приподыматься. Но когда он встал наконец, то сразу свалил в лес.

Здесь Дэйв выдержал паузу, достаточную, чтобы отвести правую руку и закрыть ею лицо. Он повращал глазами и потупился.