Такой я видел Индию - Алаев Леонид Борисович (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Но чего это стоило! Калькутта — гигантский муравейник, и управлять накопившимся в нем горючим материалом непросто. Прогрессивным деятелям и организациям пришлось в течение целого года поддерживать высокую политическую активность масс, в то же время препятствовать экстремистским, а то и просто хулиганским выходкам. Я имел возможность убедиться, что выдержка и организованность, проявленные калькуттцами 14 февраля, не были случайными. Город бурлил. Каждый день по центральным улицам шли демонстранты — один профессиональный союз, другой, студенческий союз и даже работники тюрьмы, требовавшие увеличения оплаты. Это было ново и неожиданно. Старого и ожидаемого тоже хватало: и хулиганских выходок, и безотчетной злобы, и незрелых выступлений. Газеты услужливо и подробно сообщали о них, более или менее завуалированно сваливая вину на «левых». Молва разукрашивала эти сообщения потрясающими подробностями. Калькутта никогда не испытывала недостатка в слухах.
Все же мне кажется, что худшие ее годы позади. Политическое развитие Западной Бенгалии и ее столицы даст, наверно, немало зигзагов, но, как бы ни сложилась дальнейшая борьба, я уверен, что Калькутта останется одним из важнейших центров прогрессивных сил.
6. БОМБЕЙ
В Бомбей я впервые попал в мае 1963 г. после трехмесячной, очень трудной с непривычки поездки по стране, переполненный новыми и, если можно так выразиться, экзотическими впечатлениями и уставший от этих впечатлений. Очень многое в Индии непривычно, и постоянная мысль, что здесь «все не так, как у нас», и, значит, как «должно быть», угнетает. Вот с таким настроением я приехал в Бомбей, поселился в центральной его части и вышел прогуляться.
Бог мой, да ведь это же Европа! Широкие улицы с мощным, но упорядоченным движением, прекрасные мостовые, нормальные тротуары, парки. И дома, прошлого или нынешнего века, все ярко индивидуальны. А. П. Чехов, путешествуя по Италии, писал, что в Москве — дома, а Венеция, Флоренция, Рим состоят из архитектуры. Так же поразил меня Бомбей после других городов Индии, где большинство зданий — это лишь места обитания, не несущие эстетической нагрузки.
Архитектура Бомбея довольно разнообразна, но и здесь наиболее распространен стиль, который может быть назван колониальным или колониально-викторианским: напоминающие готику устремленные ввысь и увенчанные белыми куполами красные кирпичные сооружения.
Центральная, самая старая часть города расположена на полуострове, вдающемся гигантской двузубой вилкой в воды Аравийского моря почти параллельно материку. С запада его омывает собственно море. Два выдающихся мыса — Малабар и Колаба разделены заливом. Набережная его, уставленная величественными зданиями, залитая солнцем днем и огнями рекламы вечером, изгибается правильным полукругом. Она — наиболее парадный, открыточный вид Бомбея. С востока город ограничен другим заливом, отделяющие его от материка. Здесь возвышаются «Ворота Индии» — тоже достопримечательность, но характер залива другой — деловой, это торговый порт и военно-морская база.
Бомбей весь пропитан морем. Трудно проехать куда-нибудь, хоть раз не попав на набережную. О море напоминают бравые морячки в белоснежных безрукавках и шортах. И воздух пахнет морем — водорослями и рыбой. Нельзя сказать, чтобы этот запах был приятным, особенно в жару.
Немного отдохнув душой в «индийской Европе» я ощутил, что прибыл в нее несколько не вовремя. Климат тут сравнительно умеренный, прохлады, когда надо кутаться в шерсть, не бывает. Редко поднимается ртуть и выше 30°. Но большая влажность делает и эту температуру трудно выносимой.
Я ходил в университет из гостиницы пешком Утром, пока я шел по теневой стороне улицы, было хорошо, но за те три минуты, что я пересекал площадь и достигал противоположного тротуара, я становился мокрым «до основания». Возвращение домой вечером было таким же трудным. Я брел по площади, борясь с желанием побежать и в уме перебирая вещи, которые мне предстояло снять с себя, прежде чем встать под душ: рубашка — раз, одна босоножка — два, вторая босоножка — три, носки — четыре, пять и т.д.
Вечер не приносил облегчения. Даже глубокой ночью мускульное усилие, необходимое для неспешной прогулки, вызывало потоотделение.
Да, лето в Бомбее, несмотря на умеренную температуру, — серьезное испытание для души европейца и для его кожи.
Впрочем, климат здесь, если его сравнить с климатом некоторых окружающих районов, не так уж плох. Тепло солнечных лучей все же умеряется влагой. И когда в марте попадаешь сюда, скажем из Гуджарата или Декана (Пуны, Аурангабада), ощущаешь чисто физическое наслаждение.
Впечатление о современности Бомбея оказалось прочным и действительно отражало одну из его характерных черт. Это единственный город в Индии, где хорошо работает общественный транспорт. Поездка на автобусе, особенно двухэтажном, не только вполне сносна, но иногда, не в часы пик, приятна, и недаром туристические путеводители рекомендуют несколько маршрутов автобуса как хороший способ осмотра достопримечательностей.
Город вытянут к северу — к месту соединения полуострова с материком — и весь прирезан линиями электрички, которые служат еще одним достаточно надежным видом сообщения. Здесь гораздо меньше рикш и гораздо больше такси.
И гужевой транспорт подчеркнуто европейский, хотя и допотопный: брички с широкими и мягкими «барскими» сиденьями, с кучером на козлах, с четырехугольным фонарем сбоку — в нем когда-то горела свеча, а теперь, конечно, ничего не горит. В Бомбее почти нет тонг, этого типичного элемента экзотики.
Европа середины XX в. просматривается и в нравах жителей, прежде всего молодежи. Вообще индийцы не отличаются изысканностью в одежде. Шлепанцы на босу ногу и просторные светлые бушеты носят почти все мужчины — даже некоторые профессора и клерки. Национальные костюмы и вовсе просты. В Бомбее же довольно часто можно встретить закрытые черные ботинки, черные костюмы, галстуки и прочие атрибуты стандартного европейца. Девушки носят мини-юбки или облегающие брюки ярких цветов.
Тут же наиболее полно представлены индийские (впрочем, и европейские) хиппи, обросшие, грязные, нечесаные и одетые в нечто среднее между индийской национальной одеждой и европейской нижней рубахой. Несколько лет назад только в Бомбее попадались парочки, прогуливающиеся под ручку или даже целующиеся на скамейках в парках. Сейчас подобная манера поведения, к огорчению ревнителей традиционной нравственности, уже не является монополией Бомбея, хотя он продолжает лидировать в этом внешнем выражении европейского образа жизни.
Бомбей с середины XIX в. и до сих пор — крупнейший промышленный центр. Именно в нем в 1853 г. возникла первая на индийской земле фабрика, и вскоре он стал текстильной Меккой, городом ситца. Ткани «Бомбей дайинг» (Бомбейской красильной компании) славятся повсюду. С начала века здесь стала развиваться и тяжелая промышленность — металлообработка, электроэнергетика. В Бомбее сосредоточены лучшие кадры технической интеллигенции, ведутся широкие научные работы в области технологии. Не случайно именно в его пригороде возник крупнейший технологический институт, созданный с помощью Советского Союза, и построен первый в Индии атомный реактор.
Семья индийского монополиста Таты распространила свое влияние почти на всю страну и даже построила свой «собственный» город в Центральной Индии — Джамшедпур, названный в честь основателя «династии» Джамшедджи Таты. Но все же центром ее бизнеса остался Бомбей, там ей принадлежит несколько компаний, действующих в важнейших отраслях промышленности, Татовский технологический и Татовский социологический институты, выплачивающие своим сотрудникам колоссальное жалованье.
Тот же Бомбей — столица индийского пролетариата. «Европа», о которой я говорил, сосредоточена лишь на узкой оконечности полуострова. Здание правительства штата, университет, банки, конторы, отели, рестораны и лучшие кинотеатры, фешенебельный торговый центр (Колаба) и самый богатый жилой квартал (Малабарский холм) жмутся к морю, а с севера над ними нависают кварталы собственно Бомбея — города рабочих и мелкого служилого люда.
