Свежий ветер океана - Федоровский Евгений Петрович (читать полную версию книги TXT) 📗
Полеты в Арктике и работа на Новой Земле помогли Кальвице накопить достаточный опыт, чтобы летать в условиях плохой видимости, при отсутствии хороших ориентиров над морем, тайгой или тундрой, совершать посадки на береговые косы.
Когда снаряжалась экспедиция к острову Врангеля на ледокольном пароходе «Литке», в ее состав был включен и Отто Артурович. Пилоту вменялось в обязанность пролететь от Берингова пролива к устью Лены и разведать ледовую обстановку. В залив Лаврентия на Чукотке пароход доставил небольшой гидросамолет В-33. Кальвица с механиками собрал его, опробовал в воздухе и вылетел на мыс Северный. Здесь он захватил представителя Совторгфлота Г. Д. Красинского и взял курс на остров Врангеля.
Было лето. Дымили полыньи и разводья. Тучи птиц кормились здесь рыбой. Наконец показался остров, покрытый пятнами снежников. Кальвица сбавил обороты и пошел на посадку в бухту Роджерса.
К берегу прибежал доктор с красным флагом в руках. Из-за мыса приплыл, торопливо работая веслами, Ушаков с добытым моржом. Все обнялись, как старые друзья.
Кальвица начал работу. Он выдерживал точный курс, скорость и высоту, «писал галсы», а Красинский составлял ледовую карту. Потом они слетали в Среднеколымск, где стояла мощная радиостанция, связались с Москвой и передали сводку о погоде и льдах в Чукотском море. Она предназначалась для «Литке», идущего к острову Врангеля.
Пролетая над Леной, гидросамолет потерпел аварию. С лопнувшего вала сорвался винт. Кальвице удалось посадить машину на воду.
— Отлетались! — огорченно произнес пилот.
— Зато выполнили задание, — успокоил Красинский. — Мы налетали больше пяти тысяч километров! Разве кто до нас делал такое?!
Караван барж подобрал гидросамолет. Вскоре около каравана приводнился пилот Виктор Галышев. Он доставил летчика в Якутск. Кальвицу встречали как героя. Его пригласили на заседание Совнаркома республики, где летчик рассказал о своих полетах, об экспедициях в Арктике.
Кальвица остался в Якутске на постоянной работе. Он передавал свой опыт молодым пилотам, организовывал посадочные площадки, открывал и осваивал новые трассы, хлопотал о присылке самолетов, в которых особенно остро нуждался этот край, где еще совсем не было дорог.
В 1931 году Отто Артурович с бортмехаником Леонгардом попал в буран. Пилот, видимо, хотел снизиться, чтобы сориентироваться, но самолет ударился о сопку. Авиаторов нашли через несколько дней. Их похоронили в Иркутске. Позже на месте гибели установили памятник…
И сколько было еще таких летчиков, которые на несовершенных аппаратах, без связи с землей, не зная прогнозов, летали по северным трассам! И когда непогода закрывала небо, они находили приют в таких гостиницах, как в Карском аэропорту, и тут рождались были и небылицы, смех и шутки, забавные розыгрыши и жаркие споры, хорошо знакомые в среде бывалых людей.
…В бывшей летной гостинице вместе с нами жил охотовед Леша Рыхлицкий. Он недавно вернулся из тундры, где провел все лето, и теперь ждал попутного самолета в Нарьян-Мар. Длинными сумеречными вечерами Леша взволнованно рассказывал о своей работе:
— Сам-то я иркутский. Охотился с малых лет. Попадется на глаза сломанный кустик — ага! Лось рвался, испугался чьего-то выстрела. А вот у малинника мятая трава — медведь валялся, давил комаров. Или на голой ветке висят грибные шляпки — белка запасала на зиму корм. Наткнусь на медные монетки кедровой шелухи, знаю — это грыз орехи прожорливый соболь…
Алеша лежал на кровати, закинув руки на затылок, полузакрыв глаза. За окном то завывал ветер, то стихало, и по стеклу, как слезы, текли капли дождя.
— Помню, меня мучили загадки. Почему, к примеру, вегетарианец-заяц иногда поедает куропаток? Или песец разрывает песца? После школы я не раздумывал, куда идти. Ясно — на охотоведческое отделение. В Иркутском сельскохозяйственном институте есть такое. На первую практику, думал, пошлют в родную тайгу. Но направили в Нарьян-Мар. И знаете, здесь я, что говорить, нашел себя.
Алеша приподнялся на локте.
— Вы слышали о работах Петра Андреевича Рочева и Василия Платоновича Макридина? Так вот, они изучали, как приспосабливаются дикие животные к обитанию на культурных, уже освоенных людьми пространствах. Важно это? Конечно! Ведь чем активнее человек вторгается в природу, тем больше влияет это на животных. Одни виды исчезают — либо их истребляет человек, либо они погибают, лишившись кормов и укрытий. Другие приспосабливаются к жизни вблизи человека, изменяют свое поведение, физиологию, даже окраску и размеры. Белые медведи все чаще стали приходить к жилью. Приблизились к человеку горностай, ласка, песец, волки… А почему? Отчего? — Алеша обвел нас взглядом. — А ответ простой. Тракторы и везде ходы нарушили моховую дернину. Это привело к более глубокому протаиванию мерзлоты. Образовались богатые кормами лужи. К ним перебрались чайки и другие птицы, грызуны. Вслед за грызунами двинулись песцы, волки… Проблема совместимости человека с животным миром очень заинтересовала меня. Так после института я стал биологом-охотоведом в Нарьян-Маре…
Под кроватью Алеши стояли резиновые болотные сапоги. Подошвы были истерты настолько, что исчез ребристый рисунок.
Прошлой зимой выпало много снега. Весной тундра раскисла. Даже на взгорках было мокро — ни присесть, ни лечь. Вода залила песцовые норы, самки щенились прямо среди травы, устроив гнездо за кочкой или под кустиком. При ходьбе приходилось смотреть под ноги, чтобы ненароком не раздавить щенят.
Алексей считал норы и временные лежки, разумеется, не ради любопытства. Такую работу выполнял любой охотовед каждую весну и лето. Установив численность песца на контрольном участке (сто на сто километров!), Алеша определял, сколько зверя наплодилось на всей площади, давал рекомендации охотникам. Брать песца полагалось не более шестидесяти штук из ста, сорок зверьков оставлялось на развод.
Одновременно он считал норы леммингов, красной полевки, чтобы определить кормовые запасы для песцов.
В летней тундре Алеша видел молодых песцов, похожих на облезлых, длинноногих щенков с куцыми тонкими хвостиками. Ни один уважающий себя охотник не стал бы связываться с таким заморышем. Но зимой этот зверек надевал роскошную белую шубу, распускал пушистый хвост, как будто наряжался на праздник. Тогда-то и начинался охотничий сезон.
В полевой дневник Алексей заносил столбики цифр, любопытные наблюдения, некоторые свои мысли. Он мерил километры крепкими, длинными ногами, питаясь морошкой, брусникой, грибами, мясом гусей и уток, остро приправленным дымом костров. Много ночей провел он, закутавшись в брезент палатки от холодного ветра и сырости. В безлюдном пространстве особенно громко кричали лебеди на озерах, робко шебаршили мыши, крякали утки, шумели полярные березки.
Этот человек знал, что здесь, на Севере, главное материальное богатство — животный мир. За зверем и раньше ходили сюда охотники, купцы. На вес золота ценились меха, моржовая кость, шкуры полярных зверей. Ради этого страдали, мерзли, нередко гибли. Люди считали себя пришлыми. Но сейчас появлялась новая порода северян. Эти люди уже не меряли здешнее богатство рублями, которые можно спрятать в кошель. У них богатство создавалось из точного учета, умелого хозяйствования, с большим прицелом на будущее. Поэтому и ходил охотовед Алексей Рыхлицкий по тундре от одной промысловой избушки к другой, учитывал водоплавающую птицу, следил за жизнью лис, росомах, песцов, диких оленей, отстреливал волков, если их оказывалось в каком-то месте больше разумных пределов.
— Это ж надо умудриться, чтобы здесь, на Севере, остаться без пушнины! — восклицал Алеша. — Местный колхоз несколько лет назад едва сводил концы с концами. Ни машинного парка, ни катеров… И огромные долги государству. Почему? Просто не умели считать. Валили что под руку попадется. Брали что на мушку сядет или угодит в капкан. Потом поняли — сократили охотничий сезон, определили сроки, снизили на некоторое время план. Снова размножился зверь. Купили моторы, катера. Стали в море ловить гольца, омуля, навагу. Одиннадцать тысяч оленей в тундре пасутся. А промысловики-охотники — вы же знаете Ивана Лапландера, он с вами сюда ехал — так дают до сорока процентов белого песца по плану заготовок всего Ненецкого округа! Это ведь тоже надо суметь!
