Вокруг света по меридиану - Файнс Ранульф (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Сэр Вивиан Фукс составил для нас приемлемую научную программу — в основном магнитные и гляциологические наблюдения. Однако мы собирались выполнять также работы, связанные с метеорологией, изучением распространения радиоволн высокой частоты, кардиологией и анализами крови.
9 апреля, почти через шесть лет после моего первого визита к его предшественнику, наш друг из Министерство иностранных дел написало соответствующим представителям в Новой Зеландии, Южной Африке и США. Оно подчеркнуло, что «ничто в настоящем письме не служит утверждением того, что британское правительство или спонсоры несут ответственность за эту экспедицию». Тем не менее назначенные правительством экспертные комиссии апробировали нашу научную подготовку и обеспечение и теперь были готовы рекомендовать меня для интервью. «Бритиш эйруейз» предложила спонсорство на наши полеты в Южной Африке и Америке. Однако оставалось уже немного времени, а мне предстояло побывать также в Новой Зеландии.
Я вылетел в Преторию, и южноафриканцы согласились доставить наше горючее из Кейптауна в Санаэ. В Вашингтоне я встретился в Государственном департаменте с главным лицом, принимающим решения по Антарктике, — неким доктором Тоддом из Национального научного фонда.
Доктор держался настороже. По его словам, японский исследователь Наоми Уэмура также обращался в ННФ за благословением своего путешествия в Антарктику, но его обращение было отвергнуто всего месяц назад. Хорошо зная, какой поддержкой пользуется Уэмура в «Нэшнл джиографик», я понял намек доктора. Однако он не сказал мне решительного «нет», а вел себя вполне дружелюбно, обещая, что мое обращение будет рассмотрено.
Я вернулся в Британию и всего за восемь недель до нашего дня «икс» узнал о решении доктора Тодда.
США не могли помочь нам ни в чем, потому что все их ресурсы были полностью расписаны и их нельзя отвлечь от выполнения намеченных программ.
Я сообщил в ответ, что мы скоро выступаем и в случае удачи будем на Южном полюсе к 24 января 1981 года. Я урезал количество горючего, необходимого нам на полюсе, с сорока до двадцати трех бочек и подчеркнул, что отсутствие такого ничтожно малого количества может опасно растянуть наши коммуникации. Доктор Тодд твердо стоял на своем. Сэр Вивиан Фукс считал, что «ситуация не из приятных, но все можно уладить в свое время». Полагаю, все мы считали, что лишь прямое вмешательство Британского правительства и обращение к Государственному департаменту США могло изменить ход дела.
Между тем мы осуществляли собственные планы. Если к началу нашего пересечения Антарктиды США все еще не решат, давать нам горючее на полюсе или нет, Жилю придется каким-то образом «учреждать» склады горючего вдоль нашего пути через континент и даже в самой середине «пустоты». Сэр Вивиан рассчитал — чтобы доставить на полюс двадцать три бочки, Жилю самому придется «сжечь» приблизительно 800 бочек горючего, а это намного больше того количества, которое будет в нашем распоряжении.
Раньше я «платил» спонсорам тем, что устраивал выставки их изделий. Во время путешествия на судне на воздушной подушке вверх по Нилу подобные выставки в Хартуме и Кампале способствовали заключению экспортных сделок на сумму двенадцать миллионов фунтов. Теперь я решил устроить восемь выставок в различных центрах вдоль нашего маршрута с помощью британских торговых представителей. В качестве репетиции мы устроили одну такую выставку за несколько недель до отправления в Мировом торговом центре в Лондоне. Девятнадцать членов нашей экспедиции три дня готовили ее, и Его Высочество герцог Кентский, вице-председатель Заморской Торговой палаты, открыл выставку для публики в первых числах июня.
Чтобы содействовать спонсорам, нам прежде всего было необходимо самое широкое освещение в прессе. Теперь Джордж Гринфилд организовал для меня встречу с американцем — владельцем «Обсервера» и его администраторами, чтобы я посвятил их в свои планы. Во время ленча я расписал Трансглобальную экспедицию в самых ярких красках как экзотическое и представительное предприятие. На следующий день я должен был обрисовать то же самое группе «высших» страховых маклеров в Лондоне, чтобы подвигнуть их на выдачу нам бесплатных страховых полисов. На этот раз я выставил экспедицию не более опасной, чем познавательно-оздоровительный поход с чайком в термосе. Так, благодаря «эластичности» английского языка в «Обсервере» нам предложили великолепный контракт на право публикации очерков о «Трансглобальной», а лондонский страховой рынок покрыл «всеобъемлющими» полисами все аспекты нашей деятельности.
Антон Боуринг был обеспокоен. За две недели до выступления у нас все еще не было капитана-добровольца с опытом ледового плавания или хотя бы без оного. Боуринги собирались было снова назначить нам Ле Дэвиса, однако мы не могли оплачивать его услуги. На внеочередном совещании по морским делам Том Вудфилд из «Тринити-хаус» сообщил, что его друг, отставной адмирал, согласен довести «Бенджи Би» по крайней мере до Антарктиды.
Из дневника Антона:
Впервые я познакомился с адмиралом Отто Штайнером (несмотря на свое тевтонское имя, он помогал топить немецкие корабли во время войны) в оффисе Тома Вудфилда. Адмирал сидел за столом. Он посмотрел на меня через монокль, и в его лице было нечто величественное. Мы обменялись рукопожатиями, и он сказал: «Значит, вы и есть тот молодой комиссар?»
Не совсем понимая смысла этого слова, я подумал, что он льстит мне, поэтому смутился и пробормотал: «Нет, я всего лишь мальчишка на побегушках».
Члены комитета собрались, чтобы обсудить проблемы, которые поднял Отто. Адмирала в основном заботили: непромокаемая одежда, его личное страхование, отчетность и, превыше всего, триппер. Я начал было беспокоиться, поскольку он, казалось, был не в курсе требований, предъявляемых к капитану торгового судна; меня заботило, что у нас могут возникнуть проблемы в результате «общения» офицера военно-морского флота и гражданской команды. Тем не менее, покуда комитет наставлял адмирала на путь истины, доказывая ему, что команда вовсе не собирается подцеплять триппер в каждом порту и что делать, если это и в самом деле произойдет, я только гадал, как моя тщательно подобранная добродушная команда воспримет собачью дисциплину старикашки.
После совещания я поспешил в казармы, где встретил Рэна и высказал ему свои опасения по поводу нового члена экспедиции — мол, все наши планы рухнут, если команда покинет нас, не поладив с капитаном…
Возможно, паническое состояние явилось результатом слишком острой реакции адмирала, но я же старался, чтобы наш экипаж: был гармонично подобран… В то же самое время у меня были свои причины для беспокойства. Рэн хотел, чтобы я нес полную ответственность за судно и вообще за морскую сторону дела предприятия, даже не будучи капитаном. Однако на совещании комитета все пришли к согласию, что я должен стать казначеем и чем-то вроде личного секретаря капитана…
Однако Рэн и другие члены экипажа, казалось, были удовлетворены знакомством с адмиралом, и потому мои волнения уменьшились наполовину. За несколько дней до выхода в море адмирал поселился на борту и привел судно в порядок. Я сбился с ног, оставаясь в оффисе, где на меня навалилось много работы, которую было необходимо выполнить, если мы собирались выйти в назначенный срок.
В казармах работа кипела ежедневно далеко за полночь. Июль и август выдались жаркими и пыльными. Я упаковывал, нумеровал и заносил в список свыше тысячи картонных коробок, предназначавшихся для восемнадцати различных базовых станций, разбросанных по всему свету. На Олли была возложена особая ответственность за все механическое снаряжение, на Джинни — за радиочасть, на Симона — за продовольствие. Только Чарли представлял нашу команду в оффисе в течение последних двух месяцев, и я ежедневно звонил ему по телефону, диктуя все новые и новые списки того, что было необходимо сделать, приобрести, видоизменить, заказать дополнительно. Теперь, когда, так сказать, «чипсы» были поданы на стол, он работал не хуже других, и я простил ему его прежнюю «сдержанность» по части активной деятельности.
