Страна А., или Автостопом по Афганистану (СИ) - Кротов Антон Викторович (онлайн книга без TXT) 📗
Вот долина реки расширяется, и опять появляются сёла, зелень, поля, стада коров; коровий навоз, сплющенный в блины, сушится на крышах домов; во дворах прыгают мелкие курицы; на осликах едут дети и женщины в разноцветных костюмах; здесь многие женщины без чадры, с открытым лицом, звенят металлическими украшениями, одежда красивая, с вышивкой — это их повседневные наряды. Яркие платки, шапки. Ослы везут огромные связки колючек. В склонах горы вырыты пещерки, где дорожные попрошайки прячутся от солнца, а там, где дорога идёт по относительной равнине — маленькие солнцеубежища. Дети семи-восьми лет с лопатами притворяются дорожными рабочими и важно ковыряют лопатой землю, увидев машину: якобы устраняют выбоины.
Ещё только ранний вечер, но мы уже завершили свой дневной путь. Этот посёлок называется Баламургаб. 140 километров за день — неплохое расстояние для таких дорог. Водители и пассажиры устали, да и завтра — тяжёлый день. Завтра нам предстоит проехать целых 160 километров, до Меймены, поэтому подъём обещали в три часа ночи.
Река протекала рядом. Мы с Книжником по очереди сходили и умылись от пыли. Идя от реки, я приобрёл пару лепёшек хлеба и небольшой арбуз.
Сели ужинать, разрезали арбуз пополам — а он оказался серо-белый внутри. Обиженный, я понёс половинки обратно продавцу. Зрители-афганцы с любопытством следовали за мной.
— Арбуз хароб! харбуз хароб! — плохой!
Продавец согласился с харобностью арбуза, и человек десять зрителей вызвались быть консультантами в выборе лучшего. Все арбузы были перебраны, перещупаны, перестуканы, и коллегиально выбранный лучший арбуз был мне вручен взамен бракованного.
— Арбуз хуб! хейли хуб! — очень хороший!
Харчевня, где тусовались мы и все пассажиры грузовика, находилась рядом, метрах в пятидесяти от продавца арбузов. Продавец и прочие жители Баламургаба трепетно следили за результатами вскрытия второго арбуза. И — надо же тому случиться! — второй арбуз оказался тоже серо-белый, совершенно несладкий. Моя вера в баламургабские арбузы была подорвана, и я уже не пошёл менять. В сумерках "арбуз хароб" был выброшен, и мы заказали чай. Чай тоже оказался жёлто-серым, почти как арбуз, но я уже не стал жаловаться. К тому же чайханщики, желая не уронить имидж Баламургабпищепрома, принесли ещё два дополнительных чайника — уже не зелёного, а коричневого чая — и конфетки иранского производства.
— Чай хуб! Арбуз хароб! — констатировал я.
Всё население Баламургаба было поражено этой крылатой фразой. Целый вечер я слышал, как там и сям полушёпотом, глядя на нас, из уст в уста передавалась эта дивная весть:
— Чай хуб! Арбуз хароб!
Пребывание двух иностранцев в Баламургабе приобретало всё больший общественный резонанс. Всё новые люди появлялись рядом, молча смотрели на нас; самые смелые что-то спрашивали, и нам приходилось отвечать на все вопросы по…дцатому разу. Не очень смелые тихо тусовались на почтительном расстоянии и пересказывали друг другу удивительную историю с арбузами:
— Чай хуб! Арбуз хароб!
Наконец появился первый англоговорящий человек в Баламургабе, афганец с солидной бородой.
— Удивляетесь, что я говорю по-английски? Просто я много лет прожил в Пакистане, Индии и в других странах, часто езжу туда на заработки. Там и выучил английский язык. Я говорю также на урду, пушту, белуджи, пенджаби, на турецком, туркменском и на разных других языках, — похвастался он. — Хотите ко мне в гости? Правда, я живу далеко отсюда, но если хотите, я вас приглашаю.
Мы не приняли предложение полиглота, опасаясь проспать утренний грузовик. Деревенский полиглот порасспрашивал нас о том, о сём и, удалился, довольный тем, что доказал свою мудрость среди односельчан. Но вскоре появился второй англоговорящий человек в Баламургабе: молодой парень лет двадцати пяти с короткой бородкой. Сказался местным фармацевтом.
— О, это очень популярная профессия в Афганистане, — улыбнулись мы. — В каждой деревне, в каждом городе мы видим множество аптек!
— Это всё перекупщики, а не фармацевты, — обиделся собеседник. — Я и мои братья именно производим лекарства, а те простые аптекари просто продают их. Если хотите, я покажу вам своё производство. Приходите ко мне в гости на ночлег — я живу недалеко.
— К сожалению, нам надо завтра очень рано вставать. Грузовик отправляется в три часа ночи, и мы боимся проспать. Так что лучше мы переночуем здесь.
— Тогда счастливого пути! До свидания! — и фармацевт удалился.
Но стоило только уйти обоим «переводчикам», как нас выявили сотрудники местного правопорядка. Сперва пришёл один, одетый в халат, как простой афганец, не говорящий ни на каком языке, кроме дари, — и долго просил показать паспорт. Я же требовал паспорт у него самого, и, конечно, безрезультатно. Наконец он достал рацию, а я — паспорт. Как мог, объяснил нашу сущность. Человек с рацией ушёл, но тут пришёл другой: вероятно, его начальник. Я опять показал паспорт, и объяснил, что мы из России, путешественники, едем в Мазари-Шариф, и прочее. Когда он ушёл, мы собрались переходить в мир сна, но это было преждевременно.
Третий, главный начальник, приехал уже на мотоцикле и знал несколько русских слов. Одет тоже был обычно, и тоже с рацией. Опять пришлось показать паспорт, едва сдерживая раздражение, объяснить сущность.
Третий уехал, и мы вновь легли в спальники. Опасались, что приедет четвёртый начальник, уже на машине, но, к счастью, четвёртого начальника на этот раз не было. Мы задремали, а афганцы вокруг тихо обсуждали нас. То и дело вокруг слышалось тихое:
— Чай хуб! Арбуз хароб!
В половине третьего утра, Баламургаб, освещённый лишь звёздами, слишит резкие гудки «Камазов». Подъём! По машинам! Бурубахайр!
Мы пытаемся доспать, завернувшись в спальники, сидя на кузове. Но трясучая дорога разгоняет сон. Первые предутренние километры остаются позади. Вот мы проезжаем ещё спящие, без огонька, деревни. А вот уже ночные звёзды вытесняет с неба утренняя заря, в кишлаках появляются утренние дымки и огоньки. Афганистан просыпается, кричат петухи, люди встают на утреннюю молитву. Начинается очередное утро — 23 асада 1381 года.
Афганское утро.
Глава 2. Страна А
Об Афганистане я мечтал давно. Впрочем, не я один такой: об этой стране мечтали очень многие люди и народы. Десятки завоевателей, уничтожая города и их жителей, проходили по этим землям, хотя никто надолго тут не оставался. Александр Македонский, Чингисхан, английские, пакистанские, американские и советские войска регулярно, вот уже двадцать пять веков, здесь сменяют друг друга.
О последнем периоде можно вспомнить подробнее. Известное многим из нас слово «шурави», обозначающее тут жителей СССР (или бывшего СССР), происходит от персидского слова «шура» — совет. «Шурави» буквально означает «советчики», люди, которые любят советоваться и советовать, то есть, как мы подчас говорим, — "хелперы".
Хелперы, как нам известно, бывают полезными и вредными. Лет сорок тому назад советчики выполняли в Афганистане роль полезных хелперов: проводили электричество, строили больницы, заводы и дороги — остатки всего этого наблюдаются в Афганистане и поныне. Но затем, четверть века назад, советчики задумали превратить несколько уже подготовленный Афганистан в ещё одну советскую шурави-республику. Внедрив туда, помимо электричества и заводов, марксизм, материализм, атеизм, а позже — и советские войска.
Армия «шурави» в Афганистане не принесла счастья ни себе, ни людям. Религиозные афганцы, увидев явное покушение на ислам, яростно защищали свою землю от нашествия "русских атеистов"; прибежали на помощь соседи-пакистанцы и противо-хелперы из других стран. Заводы, фабрики и мосты, построенные за предыдущие двадцать лет, во время войны были разрушены, дороги — заминированы, тысячи людей погибли и с советской, и с афганской стороны. В 1989 году армия «шурави» ушла, оставив после себя огромное количество разбитых танков и сотни тонн вполне действующего оружия и боеприпасов.
