Иностранец ее Величества - Остальский Андрей Всеволодович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Очередное испытание для англичанина — начитаться такого вот, насмотреться, наслушаться, а потом выйти на улицу и приветливо говорить с соседом о погоде, а на вопрос, как дела, отвечать неизменно: файн, отлично дела. Кто-то из местных острословов придумал такую метафору про реакцию британцев на финансовый кризис: вполне рационально ухватиться за кактус, если потерял равновесие и если под рукой не окажется никаких других опор.
Вот так и стоим, держимся за кактус и улыбаемся.
It's all right!
Глава V. Наследники дедушек и бабушек
От Фолкстона до Букингема
Если обогнуть церковь святой Энсвиты и святой Марии с правой стороны, пройти через старинное кладбище, затем повернуть снова направо и идти вдоль смотрящих на море нарядных белых домов, в одном из которых жил Чарльз Диккенс (он написал здесь «Крошку Доррит»), можно выйти на променад Лиз. Это гордость Фолкстона, его парадная «верхняя» набережная — одна из самых элегантных в Южной Англии, а может быть, и во всей Европе. На протяжении двух с лишним километров вьется она над морем, в хорошую погоду с нее невооруженным глазом видна Франция, а вечером набережную подкрашивают таинственным бледно-абрикосовым цветом изящные, под старину, фонари. Можно спуститься на пляж на гидравлическом лифте викторианских времен (настоящем!) с забавными красными деревянными вагончиками. Пляж плавно переходит затем в дивный Коастэл-парк — приморский парк с великолепной детской площадкой посредине.
В конце XIX и начале XX века эта часть Фолкстона служила летним прибежищем для тогдашнего принца Уэльского, почти шестьдесят лет ждавшего своей очереди на престол и взошедшего наконец на трон, после кончины своей матушки королевы Виктории, под именем Эдуарда VII. Долгое время он считался официальным рекордсменом по ожиданию, пока нынешний принц Уэльский Чарльз не превзошел его.
У принцев Уэльских с XIV века есть свой двор, который содержится за счет доходов от герцогства Корнуольского. Эдуард обитал в Фолкстоне с многочисленной свитой и прислугой в огромном красивом доме-дворце темно-красного кирпича, названном «Гранд». Рядом с ним стоит его близнец — красавец, нареченный без особого воображения «Метрополем».
В «Гранде» в наши дни располагается апарт-отель, в который со всей Англии съезжается народ. Неделя стоит не очень дорого, но бронировать надо заранее — место популярное. Мои российские гости выразили ощущение от его посещения: атмосфера вечного праздника, вот что подкупает. На нижнем этаже «Гранда» находится ресторан с огромными окнами, из которых открывается потрясающий вид на нарядную набережную и море. Если продвинуться в глубь здания, то, поднявшись на пару ступенек, попадаешь на ресепшн с баром: здесь наслаждение посидеть зимой перед большим камином, глядя на открытое пламя. А еще этажом ниже, практически в подвале, располагается другой тихий красивый бар с дверями, открывающимися в сад. Он называется «Кеппелз».
Кеппелы — старинная английская аристократическая фамилия. Но владелец «Гранда» Майкл Стейнер признался мне, что бар назван не в честь всего рода, а в честь одного конкретного человека, женщины по имени Элис Кеппел.
Мало того, было время, когда весь ресторан назывался так. Но потом по некоторым соображениям было решено все-таки спрятать это имя чуть глубже, чуть ниже, чуть дальше от случайных глаз. Так что же это за женщина?
Элис Кеппел была не просто любовницей, но фактически второй, неофициальной женой Эдуарда VII. Первая, законная жена королева Александра, закрывала глаза на то, что ее супруг проводит курортный сезон с другой женщиной. Обе, кстати, были красавицы. В 1909 году король открыл новый бальный зал в «Гранде»; на этот раз обе главные женщины его жизни были с ним. Первый танец он танцевал с королевой, а второй — с Элис Кеппел.
Помимо Элис у будущего короля было много и других женщин; вот, они, пожалуй, пойдут уже под рубрикой «любовницы». А Элис — нет, она была практически членом королевской семьи. В такой степени, что, когда король умирал, королева сочла необходимым позвать ее к смертному одру, попрощаться. Получила Элис приглашение и на похороны. За долгие годы все так к этому треугольнику привыкли, что не видели тут ничего особенного, хотя, казалось бы, после строгих нравов, царивших при дворе матушки Эдуарда, великой королевы Виктории, это должно было бы вызывать некоторый шок.
Знаменитая карикатура конца XIX века: на первом плане грустная и рассерженная старушка в чепце сидит, неприязненно поджав губы. На заднем плане — толстячок, поставленный в наказание в угол. Подпись под карикатурой: «Редкий и печальный визит принца Уэльского к матери». Королеву Викторию действительно очень огорчал беспутный образ жизни, которую вел наследник престола; она также полагала, что стресс, вызванный поведением Эдуарда, ускорил смерть ее обожаемого высоконравственного мужа Альберта, и не могла простить этого сыну.
Появление подобных карикатур королеву тоже расстраивало, а уж как гневались придворные и министры… Но поделать ничего не могли — свобода-с… А теперь представьте себе, что случилось бы, если бы русские карикатуристы конца XIX века попытались зубоскалить по поводу любовных похождений членов семьи Романовых…
У Элис Кеппел были дети — не от короля, а от законного мужа Джорджа. Дочь Соня в свое время родила девочку Розалинду. А та, в свою очередь, вышла замуж за аристократа Брюса Шэнда, и в этом браке появилась еще одна девочка, которую назвали Камиллой. Ее муж Эндрю Паркер-Боулз дал ей свою фамилию, но ныне она более известна как герцогиня Корнуольская, супруга наследного принца Чарльза. И, кто знает, может быть, и будущая королева Великобритании.
Ходят упорные слухи, что вся эта история началась с того, что Камилла на каком-то приеме решилась сказать: «А вы знаете, ваше королевское высочество, что моя прабабушка, с вашим прапрадедушкой…»
И странная какая-то мысль якобы отразилась в тот же момент на лице принца.
Впрочем, я в эти сплетни не очень верю: незачем было Камилле и Чарльзу произносить это вслух — все было и так понятно без слов. Но заведомого любопытства по отношению друг к другу они не могли не испытывать.
Так или иначе, но то ли гены взыграли, то ли это было самовнушение или просто очередное курьезное совпадение, но принц Уэльский навсегда, на всю жизнь, смертельно влюбился в Камиллу, и чувство это оказалось взаимным и неистребимым…
Казалось бы, надо пользоваться привалившим счастьем: разве современный принц не может жениться на том, на ком хочет? Не во времена же династических и морганатических браков живем…
Но нет, оказывается, члены королевской семьи по-прежнему несвободны в своем выборе. Во-первых, в момент, когда вспыхнула любовь, сама Камилла была замужем, за тем самым Паркер-Боулзом. Но это препятствие было как раз преодолимо — Камилла вскоре благополучно, без скандала, развелась. Но вот беда, двор и даже сама королева Елизавета сочли, что принц, тем более принц наследный, будущий король, не может, просто не имеет права жениться на разведенке. Ведь именно в этом (вроде бы!) и заключалась главная причина, вынудившая дядю нынешней королевы, короля Эдуарда VIII, отречься от престола — во имя брака с Уоллис Симпсон, дважды разведенной американкой.
В семидесятые годы двадцатого века юридически вопрос этот оставался до некоторой степени спорным.
Но вот морально-политическая сторона дела ни у кого в королевском окружении сомнений не вызывала: считалось, что британское общественное мнение ни за что не одобрит такого брака, а поэтому, пойдя на него, Чарльз нанес бы сильнейший удар по авторитету монархии, а значит, и по ее будущему.
От Чарльза ожидали, что он, как и многие его предшественники, принесет себя, свои чувства и эмоции в жертву высшим интересам монархии и государства. Он и впрямь смирился, согласился с этим. Рассчитывал ли он при этом, хотя бы подсознательно, на то, что и компенсация за принесенную жертву может быть похожа на ту, какую получил его прадедушка? Я имею в виду возможность вести параллельную официальному браку «личную жизнь»? О чем думал принц, этого, конечно, никто не знает.
