Ченслер - Верн Жюль Габриэль (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Во время этой сцены я сделал наблюдение, подтвердившее мои догадки насчет буфетчика. Хоббарт, хотя и хныкал по-прежнему и даже больше, чем всегда, но к другим не присоединился. Его послушать, так он умирает от истощения, но, глядя на него, невольно думаешь, что он меньше страдает, чем остальные. Не припрятан ли у этого лицемера в каком-нибудь тайнике запасец, которым он до сих пор пользуется? Я слежу за ним, но ничего особенного не открыл.
Зной по-прежнему нестерпим, в особенности если ветер не умеряет его. Рацион воды, конечно, недостаточен, но голод, по-видимому, убивает жажду. И хотя я думал, что от недостатка воды мы будем страдать еще больше, чем от недостатка пищи, я еще не могу этому поверить или по крайней мере представить себе это. Да избавит нас господь от новой муки!
К счастью, в бочонке, который наполовину разбился, осталось несколько пинт воды, а второй еще не тронут. Хотя нас теперь стало меньше, капитан, вопреки требованию некоторых матросов, уменьшил ежедневный рацион до полпинты на душу. Я одобряю эту меру.
Что касается водки, ее осталось лишь четверть галлона, спрятанного в надежном месте, назади плота.
Сегодня, 7 января, около половины восьмого вечера, один из нас скончался. Теперь нас осталось только четырнадцать! Лейтенант Уолтер умер у меня на руках. Ни я, ни мисс Херби не могли его спасти… он уже свое отстрадал!
За несколько минут до смерти Уолтер поблагодарил мисс Херби и меня голосом, который мы с трудом могли расслышать. Из его дрожащих рук выпало смятое письмо.
— Сударь, — сказал он. — Это письмо… от моей матери… я не имею сил… последнее, которое я получил! Она пишет: «Я жду тебя, дитя мое, я хочу свидеться с тобой!» Нет, мама, ты уже не увидишь меня! Сударь… это письмо… приложите его к моим губам… я хочу поцеловать его… Мама… боже!..
Я вложил это письмо в холодеющую руку лейтенанта Уолтера и помог ему поднести его к губам. Его взгляд на мгновение оживился, я услышал слабый звук поцелуя…
Лейтенант Уолтер умер! Господи, прими его душу!
41. ВОСЬМОЕ ЯНВАРЯ
Всю ночь я провел возле тела несчастного лейтенанта, а мисс Херби несколько раз приходила молиться за усопшего.
Когда наступило утро, труп уже совершенно остыл. Я спешил… Да! Спешил бросить его в море. Я просил Роберта Кертиса помочь мне в этом печальном деле. Мы завернем покойника в жалкие остатки одежды и предадим погребению в морской пучине; надеюсь, что из-за крайней худобы лейтенанта тело его не всплывет на поверхность.
Роберт Кертис и я, приняв меры, чтобы нас не видели, извлекли из карманов лейтенанта кой-какие предметы, которые будут переданы его матери, если один из нас выживет.
Заворачивая труп в одежду, которая должна послужить ему саваном, я не мог не содрогнуться от ужаса.
Правой ноги не было, вместо нее торчал окровавленный обрубок!
Кто виновник этого кощунства? Должно быть, ночью меня одолела усталость и кто-то воспользовался моим сном, чтобы изувечить труп Уолтера. Кто же это сделал?
Роберт Кертис бросает вокруг гневные взгляды. Но на плоту мы не заметили ничего необычного; тишина прерывается время от времени лишь стонами. Может быть, за нами следят! Поспешим бросить эти останки в море, чтобы избежать еще больших ужасов!
Прочтя заупокойную молитву, мы бросаем труп в воду. Он тотчас же исчезает в волнах.
— Черт возьми! Хорошо питаются акулы!
Кто это сказал? Я оборачиваюсь. Это негр Джинкстроп.
Боцман стоит возле меня.
— Эта нога… — спрашиваю я у него. — Вы думаете, что они, эти несчастные…
— Нога?.. Ах да! — как-то странно отвечает боцман. — Впрочем, это их право!
— Их право?! — кричу я.
— Сударь, — говорит мне боцман, — лучше съесть мертвого, чем живого.
Я не знаю, что ответить на эти холодно сказанные слова, и ложусь в конце плота.
Часов в одиннадцать случилось, однако, счастливое событие.
Боцман, который еще с утра закинул свои удочки, на этот раз поймал трех рыб — крупные экземпляры трески, длиною в восемьдесят сантиметров каждая. Эта рыба в сушеном виде известна под названием «stokfish».
Едва боцман вытащил свою добычу, как матросы накинулись на нее. Капитан Кертис, Фолстен и я бросаемся, чтобы их удержать, и вскоре нам удается установить порядок. Три рыбы на четырнадцать человек — это немного, но, как бы то ни было, каждый получит свою долю. Одни пожирают рыбу сырой, можно даже сказать живой, и их большинство. У других — Роберта Кертиса, Андре Летурнера и мисс Херби — хватает силы воли подождать. Они зажигают на углу плота несколько кусков дерева и обжаривают свою порцию на вертеле. У меня для этого слишком мало выдержки, и я глотаю сырое, окровавленное мясо!
Летурнер-отец проявил такое же нетерпение, как и другие, он набросился на свою порцию рыбы, точно голодный волк. Не могу понять, как еще может жить этот несчастный человек, так долго лишенный пищи.
Я сказал, что боцман очень обрадовался, вытащив рыбу. Его радость была так велика, что походила на бред.
Если такие уловы будут повторяться, то они могут спасти нас от голодной смерти.
Я вступаю в разговор с боцманом и предлагаю ему повторить попытку.
— Да! — говорит он. — Да… Конечно… я попытаюсь… Попытаюсь!..
— Почему же вы не закидываете удочек? — спрашиваю я.
— Не теперь! — отвечает он уклончиво. — Крупную рыбу удобнее ловить ночью, да и насадку надо беречь. Дураки мы, ничего не сохранили, чтобы приманивать рыбу!
Он прав, и возможно, что эта ошибка непоправима.
— Однако, — говорю я, — раз вам удалось без насадки…
— Насадка была.
— И хорошая?
— Отличная, сударь, раз рыба клюнула!
Я смотрю на боцмана, а он на меня.
— И у вас осталось еще что-нибудь для заправки удочек? — спрашиваю я.
— Да, — тихо отвечает боцман и уходит, не прибавив ни слова.
Скудная пища, которую мы проглотили, придала нам силы, а вместе с силами явился и проблеск надежды. Мы говорим об улове боцмана и не можем поверить, чтобы нам не удалось наудить еще рыбы. Может быть, судьба, наконец, устанет преследовать нас?
Мы начинаем вспоминать о прошлом — доказательство того, что на душе стало спокойнее. Мы живем уже не только мучительным настоящим и тем ужасным будущим, которое нас ожидает. Отец и сын Летурнеры, Фолстен, капитан и я вспоминаем обо всем, что случилось с нами после катастрофы. Погибшие товарищи наши, подробности пожара, кораблекрушение, островок Хэм-Рок, погружение «Ченслера» в воду, ужасное плавание на марсах, постройка плота, буря — все эти эпизоды, которые кажутся нам теперь такими далекими, проходят перед нами. Да! все это было, а мы еще живем!
Живем! Разве это называется жить! Из двадцати восьми человек осталось только четырнадцать, а скоро нас, может быть, будет только тринадцать!
— Несчастливое число, — говорит молодой Летурнер, — но нам будет трудно подыскать четырнадцатого!
Ночью с 8 на 9 января боцман снова закидывает удочки с заднего конца плота, и сам остается, чтобы следить за ними, никому не доверяя этого дела.
Утром я подхожу к нему. День едва забрезжил. Боцман старается проникнуть своим горящим взглядом в самую глубину темной пучины. Он не видит меня, даже не слышит моих шагов.
Я слегка дотрагиваюсь до его плеча. Он оборачивается.
— Ну как, боцман?
— А так, что эти проклятые акулы проглотили мою наживку! — отвечает он глухим голосом.
— И у вас больше не осталось ее?
— Нет! И знаете ли вы, что это доказывает, сударь? — прибавил он, сжимая мое плечо. — Что не надо делать ничего наполовину!
Я закрываю ему рот рукой! Я понял!..
Бедный Уолтер!
