Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами) - Олеарий Адам (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Чтобы при этой свите наших послов все было в возможно лучшем и более правильном порядке, а также, чтобы удалось избежать всякого замешательства и отсюда возникающего позора, маршал, назначенный у наших послов, как во время пути, так и на остановках, должен внимательно следить за всем.
А именно: во время путешествия он должен делать распоряжения о снятии с лагеря, когда ему таковое будет приказано нашими послами, чтобы каждый из подчиненных ему держал себя наготове для нагрузки багажа и вообще для всего, что необходимо, к определенному сроку, и чтобы все делалось прилежно и внимательно, дабы наши послы, из-за медлительности того или другого, к досаде своей, не были задержаны в пути.
Точно так же он, маршал, должен давать указания всем и каждому, чтобы все делалось в добром единении и с должною скромностью, без недостойной суматохи.
Во время остановок он, маршал, должен следить за тем, чтобы нашим послам прилежно служили и угождали всегда и во всех делах как гофъюнкеры, так и пажи, лакеи и другая прислуга, днем и ночью, когда кому что-либо будет приказано послами.
Так как для поддержки нашей высокой княжеской чести в особенности требуется, чтобы послам прилежно служили, то гофъюнкеры, пажи, лакеи и остальная прислуга, согласно порядку, который будет установлен нашими послами, должны будут при ежедневной своей службе всегда быть послушны, прилежны и исполнительны, чтобы постоянно находиться наготове при наших послах, в случае посещения их иностранцами, и чтобы вообще все происходило вполне достойным образом.
Если маршал тому или другому в штате свиты что-либо прикажет, велит или укажет именем наших послов, то каждый подчиненный его началу должен беспрекословно повиноваться. В ином случае он уполномочен о преступлениях тех, кто не подчинены его началу, сообщать нашим послам, которые сумеют выказать должную строгость, а других — наказывать сам. Не взирая на это, и мы, со своей стороны, решительным образом ставим всем, кто будут вести себя недостойно, на вид особое наказание и немилость с нашей стороны.
Если наши послы пожелают посылать гонцов к начальствующим губернаторам, наместникам, магистратам и другим служащим в крепостях, городах и иных местах, через которые они поедут, то те, кого они найдут достойными в составе свиты, должны прилежно и беспрекословно принимать этот труд на себя, с должною почтительностью и верностью исполнять порученное им дело и отдавать верный отчет нашим послам. Так как, однако, послы наши лучше всего понимают, кто к исполнению таких поручений наиболее способен, то из-за предпочтения одного лица другому не должно возникать, замечаться, ниже царить ни тайного ни явного соревнования.
Точно так же никто не смеет по отношению к иностранным нациям, во время поездки или остановок, допускать брань или насмешки; напротив, должно относиться к ним благопристойно и дружелюбно и вообще таким образом, чтобы чужеземцы имели причину и получали охоту оказывать нашим всякие добрые услуги и ответные службы. Поэтому маршал должен немедленно же строго наказывать всякие случайные проявления дерзости и все неуместные выходки, если он их в чьем-либо поведении заметит, и вообще ему следует во всякое время пользоваться своим авторитетом.
Все те, кто состоят в настоящей свите, должны оставаться при наших послах в течение всего путешествия, и без их ведома не переходить в иные или чужие службы. Так как мы отрядили и отпустили к послам на это путешествие нашего собственного, служащего у нас лейб-медика Гартманна Граманна, то и он должен оставаться при них во время поездки туда и обратно, и вместе с ними вернуться к нам.
Так как в этом наказе не могут заключаться и указываться все возможные случаи, то все остальное, что здесь не указано точнее, мы предоставляем известному нам усмотрению наших послов, давая им полномочие во всем остальном утверждать хороший порядок, умножая статьи наказа, судя по времени, местам и другим обстоятельствам. Всему тому, что для поддержки нашей высокой княжеской чести и доброго порядка, и помимо сего наказа, будет приказано, вспомянуто или поведено нашими послами, лично или через других, все и каждый, безо всякого исключения, должны вполне покоряться и повиноваться с полным послушанием точно так же, как если бы это было в точности записано и заключено в нашем наказе.
Чтобы, однако, каждый знал свое место и положение при хождении, сидении, столований, путешествии и вообще во всех случаях, согласно своему состоянию и должности, нами составлен для всей свиты, по обыкновению нашего княжеского двора, определенный порядок.
Засим мы всем и каждому милостиво повелеваем, чтобы этому нашему наказу и всем дальнейшим указаниям, повелениям и приказам наших послов во всех и в каждом пунктах оказывалось повиновение, чтобы ни в чем не поступалось наперекор им и вообще все делалось так, дабы избегнуты были наша немилость и наказание, которые сим объявляются непокорным и непослушным, и дабы мы напротив имели основание, по счастливом окончании путешествия, оказать каждому нашу княжескую милость. Таков строжайший приказ наш. В подлинном это подтверждено нами приложением княжеской казенной секретной печати и нашею собственноручною подписью. Дано в нашем дворце в княжеской резиденции Готторпе в 1 день октября 1636 г.»
Место печати
Фридерик.
Когда, однако, господа послы заметили, что некоторые из наших людей перестали соблюдать эти строгие указанные им правила и порядки, думая жить по собственным рассудку и воле, и что, вследствие этого, весьма заметно вкрадывались всякое безбожие, дерзость и распущенность, то они сочли крайне необходимым ревностно воспрепятствовать этим беспорядкам и добиться того, чтобы среди нас во время столь дальнего и долгого путешествия велась и чувствовалась жизнь, приятная Богу и людям. Поэтому они составили еще следующий наказ и прочитали его в Ревеле:
Наказ княжеских голштинских послов, объявленный 8 декабря 1636 г. в Ревеле.
Ввиду того, что светлейшего высокородного князя и государя Фридерика, наследника норвежского, герцога шлезвигского, голштинского, стормарнского и дитмарсенского, графа ольденбургского и дельменгорстского и проч. состоящие в посольстве в Москву и Персию оба княжеские господа послы, со времени начала своего путешествия (в особенности же во время выдержанной по воле Божией на море превеликой бури с ежечасною и ежеминутною опасностью для здоровья и жизни, далее — при кораблекрушении, к несчастию, испытанном у Гохланда, при спасении некоторой части имущества, и, наконец, при состоявшейся, по Божией милости и помощи, желаемой высадке здесь в Лифляндии), многократно, и не без особой досады, отвращения и неприятности, должны были видеть и испытать, как наказ, объявленный вышеуказанною его княжескою светлостью чрез гофмаршалов его и с особою строгостью предложенный, не исполняется то теми, то иными, как истинный страх Божий и в особенности клятвенно обещанное всеми и каждым, в крайней опасности для здоровья и жизни, исправление, с тех пор, что опасность несколько поубавилась, многими совершенно оставлены без внимания и забыты, и вновь начата прежняя жизнь, и как, при этом, достойное и строго наказанное уважение к обоим княжеским послам и почет, в лице господ послов, оказываемый самому светлейшему князю, почти никем или же только немногими выказываются, причем жизнь ведется такая, точно никакого наказа уже не нужно соблюдать, а полагающиеся каждому дела и обязанности исполняются плохо, — принимая далее во внимание, что если вовремя не будут приняты меры против растущего безобразия, безбожной и безнравственной жизни и беспорядков, то ничего иного нельзя ожидать, как того, что и так уже весьма разгневанный Господь Бог, показавший нам наказующий бич и грозивший уже гибелью, на дальнейшем пути накажет нас еще суровее и даже погубит всех, и так как, наконец, и вышеупомянутый светлейший князь, в своей высокой и бесценной чести, может понести в чужбине и у иностранных наций, вследствие подобного поведения, сильнейший ущерб и совершенное оскорбление — ввиду всех этих причин оба княжеских посла сочли крайне необходимым (по полномочию, предоставленному им его княжеской светлостью) помимо вышеуказанного княжеского милостивого наказа (во исправление противных в одинаковой мере Богу и строгим и грозным приказам его княжеской светлости дурных дел, для воспрепятствования всякому безбожному поведению, для восстановления забытого, следуемого и полагающегося, в их лице, его княжеской светлости уважения, а также для уничтожения всякого рода начавшихся беспорядков), — выработать еще нижеследующие статьи (в виде постоянного обязательного наказа, касающегося, безо всякого исключения, всех и каждого, занимающих какое-либо положение в этой свите) опубликовать эти статьи и подтвердить их назначением строгих, безо всякого снисхождения, наказаний.
