В поисках копей царя Соломона - Шах Тахир (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
На барельефах в Дейр эль-Бахри действительно изображены корабли царицы Хатшепсут, нагруженные экзотическими товарами. Египетские правители не в первый раз отправляли экспедицию в Пунт, но эта была самой масштабной и успешной. Вероятно, именно поэтому Хатшепсут решила увековечить память о путешествии с помощью такого пышного фриза.
Барельефы, на которых сохранились остатки оригинальной краски, позволяют получить представление о Пунте. Мы видим напоминающие улья хижины, похожие на те, что до сих пор строятся в некоторых районах Эфиопии, а рядом с ними фигуры людей с явно негроидными чертами лица — возможно, из племени оромо или тигрей.
Ученые указывают и на другие общие черты современной Эфиопии и Древнего Египта. Тростниковые лодки, которыми пользовались в эпоху фараонов, до сих пор бороздят воды озера Тана, а эфиопский музыкальный инструмент систра скорее всего имеет египетское происхождение.
Ладан и в наше время высоко ценится в Эфиопии — как и в Древнем Египте. Другие специалисты выдвигали гипотезу об этимологической связи двух культур. Знаменитый охотник за Ковчегом Завета Грэм Хэнкок рассказывал о том, что в древности египтяне торговали карликами, которые были нужны для «танцев перед богами».
Египетское слово «динк», или карлик, присутствует в эфиопских языках как семитской, так и хамитской группы.
Во времена великого путешествия, предпринятого по приказу царицы Хатшепсут, народ Израиля еще не освободился от египетского рабства, но они могли слышать о таинственной земле Пунт и о пышной церемонии встречи флота Хатшепсут после его возвращения в Фивы. Эта экспедиция могла остаться в преданиях еврейского народа, указав царю Соломону на источник золота, необходимого для сооружения храма.
Я чувствовал, что дело движется, но понимал, что только поездки по стране дадут мне надежду обнаружить ключи к разгадке, которые — я был в этом уверен — лежат в удаленных от побережья районах Эфиопии. Я ни на минуту не забывал о Фрэнке Хейтере и его легендарных шахтах, но сначала мне хотелось поехать на север.
Пока мы были на приисках, Самсон оставил такси на попечение своего младшего брата Мозеса.
Старенькая «Лада» — ей исполнился двадцать один год, а ее аренда обходилась в 50 быр в день — была гордостью и любимой игрушкой Самсона. Он постоянно полировал ее тряпочкой, а каждое утро чистил сиденья, протирал стекла и проверял двигатель. Самсон говорил, что, если он не уважает машину, значит, он не уважает свою профессию, и изо всех сил старался объяснить это своему брату. Но Мозесу больше нравилось гулять с девушками, чем зарабатывать на жизнь трудом таксиста.
На следующее утро после нашего возвращения из Кебра-Менгиста Самсон пробрался в отель «Гион». От его обычной бравады не осталось и следа, а в речи отсутствовал уже ставший привычным религиозный подтекст. Я спросил, в чем дело.
— Дьявол оседлал меня, — мрачно ответил Самсон и постучал пальцем по ключице. — Вот он сидит. Разве вы не видите?
— Что случилось?
Первая проблема заключалась в том, что Мозес разбил такси. Пока машина в ремонте, они не заработают ни гроша, а за аренду все равно придется платить, не говоря уже о счете из автомастерской. Кроме того, пришлось вызвать полицию, потому что при аварии серьезно пострадал пассажир такси. Кто знает, какие еще счета придется оплачивать? Но это только начало. Прошлой ночью, когда мы только вернулись в Аддис-Абебу, Самсон вышел, чтобы купить еду, и за те несколько минут, пока он отсутствовал, Мозес умудрился спалить однокомнатную хижину, которую он делил с братом. Все их вещи сгорели. Удивительно, как остался жив Мозес.
— Он поставил свечу на мой радиоприемник, — рассказывал Самсон, — а потом заснул.
Свеча упала, и от нее загорелся сначала матрас, потом кровать, потом мои книги. Я вернулся с полными сумками еды, а наш дом горит!
Самсон старался держаться прямо и прятал ожоги на руках, но в его глазах стояли слезы.
— Я никогда его не прощу, — сказал он. — Там были ценные вещи, которые нельзя ничем заменить. Понимаете, в огне сгорела моя Библия.
Мы сели в такси и поехали посмотреть на пепелище.
Хижина Самсона находилась в огороженном поселке на окраине Аддис-Абебы. Когда мы приблизились к сгоревшему дому, я сначала почувствовал запах горелой пластмассы, а затем увидел кучку обугленного скарба. Рядом на табуретке сидел Мозес и печально перебирал остатки вещей. Самсон с ненавистью посмотрел на него и пошел к тому месту, где стоял дом. Это было прямоугольное глиняное строение размером с большой пикап. Самсон снимал домик у вдовы — она жила напротив вместе с семью своими собаками — за 120 быр, или 10 фунтов в месяц. По эфиопским меркам цены на жилье в столице были неимоверно высоки. Вдова сочувствовала беде братьев, но ей нужны были деньги на восстановление дома. А Самсон с братом лишились крыши над головой.
Днем я купил несколько вещей и вручил их Самсону вместе с пачкой купюр небольшого достоинства. Самсон был умен, трудолюбив и стремился получить образование, но, подобно большинству эфиопов, ходил по лезвию ножа. Беда всегда была рядом, а подобная катастрофа могла запросто погубить его.
Несмотря на все свои беды, Самсон умудрился найти машину для следующего этапа наших поисков. Именно такое транспортное средство нам требовалось — «Тойота Лэндкрузер» с кондиционером, шинами для бездорожья, кондиционером, дополнительным бензобаком и опытным водителем. Когда я поинтересовался ценой, Самсон сказал, что нужно торговаться, и мы отправились посмотреть на машину и поговорить с владельцем.
Не припомню, когда мне в последний раз приходилось видеть такой великолепный автомобиль. Именно о таком я мечтал — на кузове ни пятнышка, покрышки почти новые, на сиденьях приятная лиловая обивка. У меня перехватило дыхание.
Рядом с автомобилем стоял человек, которого мы приняли за водителя. Я поинтересовался ценой. Самсон перевел мой вопрос.
— Сколько? — переспросил я.
Самсон покачал головой.
— Я ошибся, — ответил он. — Это не та машина. Она принадлежит французскому послу. Это его шофер.
— А где же наша машина?
Самсон показал на второй автомобиль, который был припаркован под углом к первому.
У меня вытянулось лицо. Гораздо более ранняя модель «Лэндкрузера», исколесившая немало эфиопских дорог. Она выглядела так, как будто кто-то схватил молоток и старательно обработал им каждый дюйм ее кузова цвета «белая ночь». Покрышки были совсем лысыми, а задние двери заварены. Я заглянул внутрь через разбитое лобовое стекло. На заднем сиденье спал человек.
— Должно быть, это водитель, — предположил Самсон.
Мне всегда не везло с прокатом транспортных средств. В последний раз я нанял дырявую посудину, на которой поднимался вверх по течению Амазонки. Она выглядела как «Африканская царица» перед своим последним рейсом. Мое путешествие по Амазонке изобиловало разнообразными происшествиями, многие из которых были вызваны плачевным состоянием судна. С командой тоже возникли проблемы. На этот раз я решил тщательно проверить и машину, и водителя.
Я хлопнул в ладоши, чтобы разбудить водителя, но он даже не пошевелился. Тогда я просунул руку в открытое боковое окно и дернул спящего человека за большой палец ноги. Он испуганно сел и уставился в окно. Глаза его были налиты кровью, по подбородку стекала струйка слюны.
— Как его зовут?
— Бахру.
— Откуда он родом?
— Он сомалиец, — поморщившись, сообщил Самсон.
Я сказал, что нам нужна машина. Водитель вылез, изо всех сил стараясь вытянуться в струнку, но его взгляд не отрывался от моих ног.
Нас не должен вводить в заблуждение внешний вид автомобиля, заявил он. Под этими вмятинами скрывается стальное шасси. Обыщите хоть всю Аддис-Абебу, но вы не найдете такого прочного автомобиля. Затем Бахру понизил голос.
— Это очень ценный джип, — прошептал он. — Однажды эта машина ехала впереди императорского кортежа Хайле Селассие.
