Михаил Строгов - Верн Жюль Габриэль (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
— Едем дальше, едем! — вскричал он. — Нам нельзя запаздывать ни на час!
И кибитка поехала дальше. В самом деле, если бы Николай пожелал отдавать последний долг всем, попадавшимся им теперь на большой дороге, мертвецам, то у него не хватило бы ни сил на это, ни времени. Чем ближе подъезжали они к Нижнеудинску, тем больше трупов попадалось им навстречу — убитые валялись по земле целыми десятками. А между тем сворачивать с дороги без крайней на то необходимости наши путешественники не решались и продолжали ехать все вперед, встречая с каждой новой деревней новые опустошения и новые развалины. В этот день, около четырех часов вечера, Николай указал своим спутникам на высокие колокольни церквей Нижнеудинска, виднеющиеся на горизонте и окутанные густыми темными облаками, но то не были обыкновенные облака. Николай с Надей внимательно смотрели в открывавшуюся перед их глазами темнеющую даль и сообщали о своих наблюдениях Михаилу. Надо было решить, что делать. Если Нижнеудинск был тоже покинут жителями, то они могли спокойно проехать через него, если же он был занят татарами, то надо было объехать его.
— Поедем осторожно вперед, — сказал Михаил Строгов, — но только вперед!
Они проехали еще одну версту.
— Это не облака, это дым! — вскричала Надя. — Брат, Нижнеудинск горит!
Действительно, это был пожар. Сквозь черные клубы дыма вырывались огненные языки. Дым становился все гуще и гуще и черным столбом поднимался к небу. Но нигде ни одного спасающегося от пожара человека. Наверное, поджигатели нашли город пустым и зажгли его. Но были ли это татары? Были ли русские, действовавшие так по приказу великого князя? Было ли это желание самого государя, чтобы нигде, начиная от Красноярска до Иркутска, ни одно селение, ни один город не могли бы служить местом отдыха для солдат эмира? И наконец, что было делать нашим беглецам: остановиться или ехать дальше? Они колебались. Однако, взвесив обстоятельно все «за» и «против», Михаил Строгов решил, что, как ни утомительна будет езда через степь, необходимо свернуть с большой дороги, иначе они могут вторично попасть в руки татар. Но только что сообщил он свое решение Николаю, как справа от них раздался выстрел. Просвистела пуля, и лошадь с пробитой навылет головой упала мертвая. В ту же минуту человек двенадцать кавалеристов выскочили на дорогу и окружили кибитку. Михаил Строгов, Надя и Николай не успели и опомниться, как их взяли в плен и потащили в город. Однако, несмотря на неожиданность такого скорого нападения, Михаил Строгов не потерял присутствия духа. Будучи слепым, он не мог и думать о сопротивлении. Да если бы глаза его даже и видели, то все равно он не решился бы вступить с ними в битву: это значило идти на верную смерть. Но если он не видел ничего, то зато слышал и понимал их разговор.
Вот в общих чертах что узнал Михаил Строгов из обрывков долетавшего до него разговора. Это были татары, шедшие впереди армии завоевателей, но они не находились под прямым начальством эмира бухарского, задержанного сзади при переправе через Енисей, а составляли часть третьей колонны, состоящей преимущественно из татар кокандского и кундузского ханств, с которыми армия Феофара должна была сойтись под Иркутском.
Итак, Михаил Строгов узнал две важные новости: во-первых, появление под Иркутском третьей колонны татар, во-вторых, соединение ее в недалеком будущем с солдатами эмира и Ивана Огарева. Вопрос о покорении и разрушении Иркутска был, таким образом, только вопросом времени. Легко понять, какие мысли теснили теперь голову Михаила! Кто удивится после этого, что надежда и смелость покинули его, наконец? А между тем ничего подобного не случилось, и губы его по-прежнему шептали:
— Я дойду!
Полчаса спустя после нападения татарских кавалеристов Михаил Строгов, Николай и Надя въезжали в Нижнеудинск. Верная собака следовала за ними издалека. Город был весь в пламени, и потому татары не останавливались там. Пленников посадили на лошадей и повлекли за собой. Николай, по обыкновению, был сдержанно молчалив, Надя и на этот раз не утратила своей веры в Михаила, а Михаил, спокойный и хладнокровный на вид, только и думал о том, как бы найти случай снова бежать.
Татары сейчас же заметили, что один из пленников был слеп, и не замедлили сделать себе из него игрушку. Ехали быстро. Лошадь Михаила, не управляемая никем, бежала наугад, часто отклонялась в сторону, спотыкалась, наталкивалась на деревья и вообще производила беспорядок. Солдаты бранились, били лошадь и бедного всадника и позволяли себе всякие грубости с ним. Сердце молодой девушки обливалось кровью. Николай оскорблялся в душе, но что могли они сделать? Они не умели говорить по-татарски, и их заступничество не повело бы ни к чему. Татарам, казалось, и этого было мало. Кому-то пришла в голову мысль, что русский, может быть, и видит, да только представляется слепым, и вот, чтоб испытать Михаила Строгова, отыскали слепую лошадь. Это случилось между селами Татанским и Чибарлинским, шестьдесят верст за Нижнеудинском. Михаила пересадили на слепую лошадь и, в насмешку над ним, дали в руки повода. Затем ударами хлыста, швырянием камней, дикими криками татары пустили лошадь в галоп. Несчастное животное то кидалось в сторону от дороги, то наталкивалось на дерево, то спотыкалось о камень и падало на землю. Михаил Строгов не сопротивлялся и не жаловался. Если его лошадь падала, он ждал, когда ее поднимут. Ее поднимали, и жестокая игра снова продолжалась. Николай не мог долее сдерживать себя. Он поехал на помощь Михаилу, но его схватили и стали крепко держать. Игра эта, к великому удовольствию татар, продолжалась бы еще долго, если бы не случилось более важное обстоятельство. 10 сентября лошадь Михаила вдруг взбесилась, свернула с дороги и понесла прямо в овраг. Николай хотел вырваться и поскакать на помощь, но его опять удержали. Лошадь, не сдерживаемая никем, полетела вместе с всадником в овраг, глубиной в тридцать или сорок футов. Надя и Николай вскрикнули от ужаса. Им представилось, что Михаил убился при падении. Когда солдаты вытащили его, то оказалось, что Михаил, успевший выпрыгнуть из седла, остался жив и невредим, а бедное животное переломало себе и ноги и спину. Его бросили умирать, не пристрелив даже из жалости, а Михаила Строгова привязали к седлу и заставили идти пешком. И опять ни одной жалобы, ни одного жеста сопротивления! Он шел так скоро, что даже не чувствовал связывавшей его с седлом веревки. Это был все тот же «железный человек», о котором генерал Кисов говорил государю.
На следующий день, 11 сентября, татарский отряд пришел в село Чибарлинское. И вот тут-то произошел случай, имевший очень важные последствия. Наступила ночь. Татары сделали привал и все перепились. До сих пор каким-то чудом солдаты не обращали никакого внимания на Надю, но теперь один из них оскорбил ее. Михаил Строгов не мог видеть ни оскорбления, ни оскорбителя, но за него видел Николай. Тогда без дальних размышлений, действуя безотчетно, Николай подошел к солдату и, прежде чем тот сообразил, в чем дело, вытащил у него из седла пистолет и выстрелил в него в упор.
На шум выстрела прибежал командовавший отрядом офицер. Солдаты чуть было не задушили несчастного Николая, но офицер приказал им разойтись. Его связали, бросили поперек лошади, и отряд ускакал.
Веревка, которой был привязан к седлу Михаил Строгов, на его счастье оборвалась, и пьяный солдат, сидевший на этой лошади, ничего не заметил.
Михаил Строгов и Надя остались одни на дороге.
