По пути Ясона - Северин Тим (книга жизни .TXT) 📗
Газета делала все, чтобы плавание «Арго» стало событием для Турции, сообщила, что в команде будут турецкие добровольцы, передавала нам письма из дома и организовала торжественную встречу и выступление танцевального коллектива, когда мы пришвартовались 9 июня к пристани яхт-клуба в стамбульском пригороде Фенербахче. Именно редактору газеты пришла в голову идея устроить борцовский поединок, который должен был стать современной версией знаменитого кулачного боя между аргонавтом Полидевком и царем Амиком, правителем племени бебриков.
По преданию, Ясон и его спутники бросив Геракла на берегу, воспользовались сильным попутным ветром и устремились к Босфору. К исходу суток пути под парусом они достигли широкой бухты и на рассвете пристали к берегу. В тот же миг к ним вышел царь Амик, по словам Аполлония, «всех на свете людей превзошедший злобною спесью»: он имел обыкновение состязаться с любым странником в кулачном бою. Царь был отменным бойцом и провел немало поединков, которые, в духе того времени, заканчивались смертью одного из соперников. «Немало убил он соседей», — замечает Аполлоний. Сопровождаемый приспешниками, Амик вышел к аргонавтам, которые высаживались на берег, и объявил, что не позволит им отплыть, пока кто-либо из них не сразится с ним. Полидевк, чемпион Греции по кулачному бою, воспринял слова Амика как личное оскорбление и принял вызов. Они были полной противоположностью друг другу — юный, стройный и изящный Полидевк, «звезде небесной подобен», и коренастый, зрелый, «с виду похожий на чудищ-сынов, которых встарь породила / В гневе на Зевса Земля» Амик. Для поединка понадобились по две пары сыромятных ремней — смертоносное оружие в руках опытного бойца. Выбрали место, остальные аргонавты и бебрики встали вокруг, и поединок начался.
Амик, полагаясь на свою силу и умение, бросился на противника с твердым намерением задавить того и сокрушить. Поначалу Полидевк отступал, ловко уклоняясь от захватов и ударов, но вскоре «заприметил, в чем послабее Амик», и стал нападать сам; бойцы обменивались ударами до тех пор, пока усталость не вынудила их разойтись, «пот отирая с чела и с трудом собирая дыханье». Передохнув, они сошлись снова, чтобы выявить победителя. Аполлоний пишет:
Бебрики, потрясенные смертью своего предводителя, схватились за оружие и накинулись на Полидевка. Аргонавты поспешили на подмогу товарищу, и на берегу разгорелась схватка: Кастор, брат-близнец Полидевка, раскроил череп первому из нападавших, сам Полидевк, вдохновленный победой, прыгнул на огромного Итимонея и повалил того наземь, а затем поверг и Миманта, которого «кулаком над левою бровью ударил, / Веко ему оборвал и оставил глаз обнаженным». Один из аргонавтов, Талай, был ранен копьем в пах, но не смертельно. Ифит получил удар палицей, но прочие аргонавты рассеяли бебриков, и те бросились врассыпную.
В древних текстах недостаточно географических привязок, чтобы точно определить место этого боя. По описанию похоже, что аргонавты встретились с каким-то враждебным племенем, которое не пускало чужаков на свою территорию. Логично предположить, что сражение имело место у южной горловины Босфора или на берегах пролива — там, где местное племя могло воспрепятствовать проходу чужаков или потребовать с них платы. Аргонавты наверняка высаживались на сушу либо у горловины пролива, либо на его берегу, чтобы набраться сил для гребли против течения. Позднейшая традиция перенесла место поединка на восточный берег Босфора, в район современного Гиссарлыка, но почему это произошло, неизвестно. В тексте Аполлония единственное указание — упоминание «широкого брега», к которому пристали аргонавты, и лавра, к которому привязали «Арго». Этот лавр в местном фольклоре превратился в дерево, насылающее приступы безумия (возможно, память о яростном бойцовском стиле Амика).
К счастью для Джонатана Клоука, его поединок с турецким чемпионом обязательного смертельного исхода не предусматривал. Для состязания выбрали луг на восточном берегу Босфора, близ Фенербахче, недалеко от того места, где стоял у причала местного яхт-клуба «Арго». Национальная турецкая борьба — борьба в масле, — как считается, зародилась как развлечение солдат, отмечавших победу. После битвы солдаты собирались в лагере и от избытка чувств принимались бороться друг с другом. Что касается масла, об этом я подробнее расскажу ниже. Сегодня «солдатское развлечение» возродили, выделили несколько категорий борцов, как в боксе, от тяжелого до легчайшего веса.
Поединок под Фенербахче не имел, разумеется, спортивного значения и был скорее шоу, чем настоящим соперничеством. Зрители заняли места в тени деревьев. Борцов было как минимум пять десятков, все надели короткие борцовские штаны из воловьей кожи, подвязанные у колен; торс и ноги оставались обнаженными. Они стояли, подбоченившись и играя мышцами, выглядели весьма грозно, а самое внушительное впечатление, конечно же, производил соперник Джонатана, чемпион Турции в тяжелом весе: лет приблизительно сорока пяти, с коротко подстриженными волосами, тронутыми сединой, коренастый, широкоплечий, ни единой унции лишнего веса, мышцы, как у культуриста, этакий утес, о который море безуспешно бьется на протяжении столетий. Он носил прозвище Пире Чеват (Чеват-Блоха), и оно было вытиснено на медных пряжках его штанов. Джонатану оставалось утешаться лишь тем, что, как я шепнул ему на ухо, лицо у турецкого чемпиона было добродушное.
— Можно я вернусь домой? — жалобно спросил Джонатан.
Распорядитель дал сигнал к началу состязаний. Как от зазывалы на ярмарке, от него ожидали, что он будет не просто судить поединки, но и развлекать публику. Это был невысокий и коротконогий человечек, бочонок на ножках, в свободной белой рубашке и широченных серых шароварах с черной тесьмой по шву; довершали наряд белый пояс с бахромой и шляпа с широкими полями. В столь импозантном костюме он величаво расхаживал по лугу, громко, чтобы слышали все, излагая правила соревнований и представляя участников; те, чье имя он называл, выходили вперед и кланялись. Когда назвали Джонатана, зрители закричали так, что заложило уши. Джонатан явно выбивался из общего ряда в своих красных матросских штанах, закатанных до колен. Наблюдая за борцами, я попросил своего соседа перевести мне правила поединка. «Надо повалить соперника наземь, чтобы он упал брюхом вверх!» — таков был перевод.
Распорядитель дунул в свисток, и борцы выстроились на лугу, демонстрируя мускулы, выпячивая грудь, строя жуткие гримасы — словом, играя на публику, которая принимала эту игру с восторгом. То и дело каждый борец опускался на колени, творил короткую молитву, прикладывал ко лбу щепоть земли, словно моля даровать ему сил. Наконец они разделились на пары, задудела дудка, барабан начал отбивать ритм. Соревнования должны были продолжаться, пока не смолкнет музыка. Взяв верх в одном поединке, борцу следовало искать себе следующего соперника; победитель у состязаний, как выяснилось, может быть лишь один.
Джонатан робко косился на своего противника, понимая, что обречен. Секунду-другую они топтались друг против друга, нащупывая точки опоры, а затем Джонатана внезапно схватили и перевернули, как если бы, при всем своем росте, он выступал в наилегчайшей категории. Миг — и он оказался прижатым лопатками к траве. Во второй раз его мучения продолжались немногим дольше: соперник принял оборонительную стойку — на четвереньках. Джонатан тщетно пытался оторвать турка от земли. «Все равно что пытаться поднять здоровенный скользкий камень весом в пару тонн, — рассказывал он позже. — Абсолютно невозможно. Это не человек, а каменный истукан!» Минуту спустя Пире Чеват выставил руку, схватил Джонатана за ногу и под рев толпы швырнул наземь; зрители аплодисментами приветствовали низвержение «старой доброй Англии».
