Зима на разломе - Динец Владимир (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗

— С виду тебе все пофигу, — заметил Джимми, — а на самом деле ты, видно, здорово перенервничал. Переутомление — коварная штука.

— Я бы на твоем месте был поосторожней, — предупредил Тоника Беня. — От его идей всегда одни неприятности.

— Да, неприятности будут, — захихикал я. — Скоро сами увидите.

Вечернее дежурство я начал с того, что вызвал по радио Зари.

— Шлагбаум сломался, — сказал я, — надо бы починить.

В течение этой и следующей ночи я раз десять обращался поочередно ко всем начальникам, требуя починить шлагбаум, который и вправду был расшатан.

— Сорвется, — предупреждал я, — вам же машину разобьет.

Мы были в Израиле. Все выслушивали меня, отвечали «да-да, обязательно», но чинить шлагбаум никто и не думал.

Джим уже все понял, ходил вокруг и говорил:

— Давай лучше я. Тебе-то зачем рисковать?

— Долг чести, — величественно молвил я. — Мужчина, который бьет женщину, не будет ездить мимо меня безнаказанно.

Ну, дальше все понятно. Когда Зари очередной раз проезжал на территорию, я поднял шлагбаум, он сорвался и рухнул ему на голову.

Приехали скорая, полиция, адвокат Зари и Мириам. Я не видел ее почти месяц, но мы лишь переглянулись из соображений конспирации. Адвокат заметил, что мы знакомы, и как-то сразу слинял.

Тогда я не обратил на него внимания. Случай был настолько очевидный, что меня никто ни о чем не спрашивал. Продолжение этой истории нам стало известно со слов Шими. Адвокат Зари решил, что Мириам связалась с русской мафией, а в таком случае следующим должен был получить по мозгам он. На всякий случай он устроил так, что суд состоялся в ту неделю, которую Зари провел в больнице, и дело было проиграно. Мириам получила пожизненную ренту.

Если меня когда-нибудь спросят, сделал ли я в жизни что-нибудь хорошее, я вспомню сияющий, благодарный взгляд Мириам и отвечу:

— Да. Я проломил одному типу голову шлагбаумом.

На следующую ночь экс-танцор Петя с разгону протаранил на «Исузу-трупере»

шеренгу «Мазд», и за новым скандалом про Зари все забыли. А у меня начались очередные неприятности.

Я спокойно работал, никого не трогал, водил Анечку на яхту и в таверну «Атаман Скумбрий», где старый Али радовался нам, как родным детям. Дежурили мы теперь с полуночи до десяти утра, и вечером я пару раз ходил с вышедшим из запоя Мишей на моторке ловить кальмаров на свет. В магазине для бедных абсорбировал синий галстук вместо полосатого, который подарил Тонику. Вот-вот должна была начаться весна, ведь был уже февраль.

Но тут в одну из ночей нас отправили охранять общественный порядок на русской дискотеке в отеле «Кейсар».

Я знал здесь всю публику и все кассеты еще с тех пор, как пытался ухаживать за Аней классическими методами. Поэтому я тут же снял форменную куртку и пошел танцевать. Джимми вытащил из-под подкладки пару бутылок виски (приносить с собой запрещалось) и собрался пригласить за столик кого-нибудь посимпатичней, заманив даровой выпивкой.

И вот, уже под утро, мы выходим проветриться — Анка, я и Джимми с новой девушкой — и прямо на выходе из подвала я получаю фомкой по животу.

Это было очень больно и так неожиданно, что я чуть не упал. Передо мной торчали две уголовные хари, одна из которых сообщила другой:

— Хмыря замочить, бабе фотку попортить.

Оба пункта программы вызвали у меня некий внутренний протест. Вообще-то я не любитель мордобоя, но тут просто некуда было деваться. Хорошо еще, что перед тем я больше месяца плавал в море по часу-два в день, питался как на убой, гонял на велике, возился с парусами и вообще вел удивительно здоровый образ жизни. Еще лучше, что я собирался не на дискотеку, а на терминал и потому был в турботинках, а размер у меня 46-й. А самое главное, я был при исполнении служебных обязанностей и мог не сдерживаться.

Конечно, я все-таки еврей и в любой ситуации стараюсь прежде всего работать головой. Вот и сейчас прямо из положения согнувшись так заехал ближайшему мордовороту макушкой в челюсть, что сломал ее в двух местах (челюсть, не макушку). Второй парень, увидев, как мой ботинок ломает первому переносицу, бросился бежать. Когда я выскочил за ним, то обнаружил, что догоняю уже двоих — его и Леву. Потом выяснилось, что ребят нанял он — если бы это были люди его папаши, мне бы так просто не выкрутиться. Отбежав немного, они повернулись ко мне, но я не успел затормозить, сбил Леву с ног… Тут из-за поворота с воем сирены выскочил джип с Йозефом, капитаном патрульной службы, моим хорошим знакомым. Джин-Тоник не зевал и нажал кнопочку на рации. Оставшийся на ногах громила растерялся, и это стоило ему нескольких зубов: пару выбил я, зажав в кулаке закрытый перочинный ножик, а остальные, видимо, Йозеф дубинкой.

На следующий день в «Атамане Скумбрий» состоялся консилиум с участием Бени, Джимми и Шломи, который знал всех в городе.

— Понимаешь, — сказали они, — закон на твоей стороне. Йозеф дал показания в твою пользу, и других свидетелей хватает. Но у Левы разбита гортань, и его папаша рассвирепел. Лучше тебе на недельку убраться из города, пока старик не успокоится. Он все-таки не такой уж монстр и поймет, что его сынка проучили за дело.

— Ладно, только куда мне деваться?

— В Кфар Шахарут, — предложил Беня.

— Кфар? Это что, арабская деревня?

— Не совсем. Тебе понравится, — у него был такой вид, что я сразу заподозрил какой-то розыгрыш.

— А Анка? Мне бы не хотелось…

— Возьми с собой.

— Лучше одному, — ухмыльнулся Шломи.

— Возьми ее на пять дней, а еще пять поживешь там один, — сказал Беня.

— Значит, всего десять? Ты же сказал, недели хватит.

— Слушай, перестань. Увидишь, тебе там понравится. И работа не пыльная.

— А что я должен буду делать?

— Тебе не все равно? Ты же профессиональный путешественник. Должен уметь приспосабливаться ко всему, — потешался Джимми.

— Поезжай, Вови, сынок, — вставил старый Али. — Хорошее место.

Он оказался прав.

Атаман Скумбрий

Что ты скучаешь, человек? Садись за столик наш!

Не бойся, я ведь не абрек, не страшный кызылбаш.

Ты по-турецки говоришь? Английский? Да, пойдет.

А что ты, парень, так грустишь? Дерябни — все пройдет.

А сам откуда? О, кутак! Далеко ты заплыл!

Вон видишь, там храпит моряк? Он раз в Одессе был.

Нет, не буди его, Ахмед — ну, был, и что с того?

К тому ж в беседе толку нет с нетрезвого с него.

А ты зачем к нам? Отдыхать? Работать? Молодец!

Мужчина должен сам пахать — учил меня отец.

Ты извини, но я под стол прилягу, отдохну.

Качает что-то сильно пол, боюсь, бортом черпну.

Все что осталось, допивай — закуска там была…

И дальше с миром отплывай, да не сломай весла!

11. Погонщик верблюдов

В Израиле нет еврейских деревень, только арабские. Евреи живут либо в сельскохозяйственных коммунах — киббуцах, либо в фермерских кооперативах — мошавах. И те, и другие застроены современными коттеджами и каменными домиками.

Единственная настоящая еврейская деревня — Кфар Шахарут. Дома здесь глинобитные, по пыльным улочкам бродят ишаки, а под дувалами дремлют собаки-парии.

Шахарут стоит на краю обрыва. На запад уходят низкие холмы Негева, а на востоке, в тысяче метров внизу, виднеются акации Хай-Бара, до которого по карте всего пять километров, а по серпантину — двадцать. Вдали, за широкой Аравой, клубятся над иорданскими вулканами недолговечные зимние облака.

Мы с Анкой оказались в деревушке в самое лучшее время, в начале февраля. Внизу дни становились все жарче, но на плато еще было довольно прохладно. По ровным песчаным днищам извилистых вади то тут, то там появлялись куртинки алых маков, шоколадных ирисов и золотистого злака, напоминавшего ковыль. Вдоль Аравы тянулись на север перелетные птицы. Когда мы сидели вечерами на краю обрыва, вровень с нами то и дело пролетали орлы, сарычи и чайки. Ночи же были хололдные, и нам приходилось согревать друг друга до самого утра.