Великая Северная экспедиция - Островский Борис Генрихович (серия книг txt) 📗

22 августа, подняв паруса, двинулись в путь, плыли без приключений и 29 были в виду берегов Камчатки. Запасшись водой, поплыли дальше, взяв направление на юг. Дойдя до Большерецкого острога, нашедшего себе приют в глубине удобной бухты, решили здесь зазимовать. Все, что мы узнаем об этом остроге, сводится к немногому. «В Большерецком остроге, — сообщает Чириков, — русского жилья 17 дворов да для моленья часовня. Широта места 52° 45', склонение 10° 28' восточное. Управителем был некто Слободчиков». Сообщается также о здешнем климате, который «очень хорош, хотя с 7 октября и выпадал иногда снег, но река не становилась, и 30 числа был гром».

Тотчас же по прибытии Беринг отдал на первый взгляд странное распоряжение: свозить всю кладь и все продовольствие на берег. Нелёгкий труд этот потребовал много времени, и весь сентябрь экипаж судов был занят перевозкой, потребовавшей сорока ботов, мобилизованных у здешних камчадалов. «Можно легко рассудить, — замечает Берх, — сколь трудна была перевозка сия; на каждом боту два человека иноверцев, кои шестами проводили оные в верх по реке».

Вообще, с водворением сюда экспедиции, для местного населения — камчадалов настали тяжёлые времена. Вскоре они вынуждены были перевозить на себе поперёк всей Камчатки тяжёлые грузы из Большерецка в Нижнекамчатск. Непонятный манёвр Беринга, т.-е. заход вместо Нижнекамчатска, откуда предполагалось начать путешествие, предварительно на западный берег Камчатки, в Большерецк с последующим перевозом грузов поперёк Камчатки на восточный берег, объясняется географическими познаниями самого Беринга, который, по-видимому, никак не предполагал, что южная оконечность Камчатки недалеко от Большерецка, да и был ли он вполне уверен, что Камчатка — полуостров? Вот вопрос, который невольно задаёшь себе, прослеживая ход и по сию пору мало изученной и выясненной экспедиции Беринга.

Часть команды была занята перевозкою грузов на противоположную сторону Камчатки, часть же оставалась в остроге, где в ясные дни обучалась «ружью и стрелянию в цель». В декабре, когда наступили уже морозы, к устью Большой реки принесло мёртвого кита. Ценный дар моря был полностью использован нашими путешественниками: 200 пудов жира явились прекрасным кормом для собак.

Когда весь груз транзитом через Верхнекамчатск был переправлен в Нижнекамчатск, туда же проследовал и весь состав экспедиции. Тысячепудовые грузы, от Большерецка до Нижнекамчатска, проделали путь в 833 версты по труднейшей и утомительнейшей дороге. По сравнению с Большерецком, Нижнекамчатск представлял собой нечто вроде столицы; на протяжении версты вдоль берега реки растянулись сорок дворов. А в семи верстах от посёлка находились горячие серные ключи, также привлёкшие население. Как только все было перетащено, 4 апреля состоялось торжество закладки нового корабля. Корабль соорудили с необычайной быстротой, 9 июня он был уже закончен.

9 июля хорошо зашпаклеванный и оснащённый бот «Св. Гавриил» под всеми парусами, слегка покачиваясь, выходил из устья реки Камчатки в море. На борту находилось 44 человека во главе с начальником экспедиции Берингом; его помощниками были лейтенанты Чириков и Шпангберг. Корабль держал курс на северовосток. Из судового журнала корабля видно, что мореплаватели внимательно наблюдали разные мысы и горы, отличительные особенности которых отмечаются, например, следующими выражениями: «видели гору, белеющуюся от снегу», или «видели гору знаменитую», «видели гору особого виду», «видали гору при самом море». Весь берег, мимо которого следовал корабль, состоял из высоких гор, одна из которых, причудливо покрытая в разных местах снегом, была названа Берингом Пестровидной.

27 июля, продолжая плыть вдоль берега, поровнялись с мысом Св. Фаддея. Все встречавшиеся Берингу достопримечательности — мысы, горы, равно как и берега, — зарисовывались с определением их месторасположения. Далее журнал отмечает: «Близлежащие берега должны быть очень высоки, ибо мы видели их в большом отдалении. При мысе сём встречали мы множество китов, сивучей, моржей и разных птиц. Пользуясь тихою погодою, наловили мы здесь довольно вкусной рыбы, роду лососей. Глубина моря было здесь 65 и 75 сажен». Богатство морской фауны подтверждает и Чаплин: «В море сём, — говорит он, — показуется животнова, китов множество, на которых кожа пёстрая, морских львов, моржей и свиней морских».

Плывя все дальше в северовосточном направлении, «Св. Гавриил» приближался к устью, реки Анадыри. Проведать здешний острог Беринг не пожелал, так как спешил побольше сделать в эту навигацию; опасался ранней зимы, поэтому экономил время и был скуп на остановки. А между тем от анадырских жителей он мог бы узнать много любопытного о положении берегов и получить свежей провизии. Вообще следует отметить, что подчас, быть может, излишняя осторожность и боязнь риска несколько вредили Берингу, затушёвывая или даже сводя на нет многие его открытия.

Погода благоприятствовала нашим путешественникам, бури не тревожили их; продвигаясь неизменно вперёд на NО со средней скоростью 85 миль в сутки, моряки жалуются лишь на все чаще одолевающий их туман. Журнальные записи — «в сии сутки не случилось ничего замечательного» — все чаще чередуются с пометками: «мрачная и туманная погода с дождём», «умеренный ветер и мрачность», «тихий ветер и облачно».

Чем дальше углублялся Беринг на север, тем тщательнее осматривал он каждое береговое углубление и возвышенности и, следуя обычаю своего века, давал имена новооткрытым заливам, островам и мысам, сообразуясь с календарными святцами. Так возникли губа Святого Креста, губа Преображенская и т. д.

И здесь, на отдалённой окраине мира, «на краю света» обнаружил он следы людей. 6 августа Чаплин, отправленный на берег на поиски пресной воды и для описи, нашёл пустые жилища, в которых, по приметам, недавно жили чукчи; от жилищ в глубь страны вели протоптанные дороги. Вскоре объявились и сами обитатели жилищ. На следующий день утром к кораблю подошла лодка, в ней сидело 8 человек. Через своих переводчиков-коряков Беринг выяснил, что подъехавшие чукчи желают узнать, что за судно и с какой целью подошло к их берегам. Беринг приказал передать чукчам, чтобы они поднялись на борт корабля.

После долгого колебания они, все ещё держась на почтительном расстоянии от корабля, «высадили наконец одного человека на воду, который на надутых пузырях подплыл к судну и взошёл на оное». Он поведал Берингу, что на берегу живёт не мало его земляков, которые уже давно слыхали о русских. На вопрос, как далеко отсюда Анадырь? — отвечал: далеко к западу. В ясный солнечный день, — продолжал гость, — отсюда виден остров. Оделенный Берингом подарками, радостный чукча отправился вплавь на пузырях к своим товарищам. Выполняя просьбу Беринга, он долгое время уговаривал их навестить судно. Но ни благополучное его возвращение, ни полученные им подарки, ни угощение, ни любопытство не смогли победить их недоверия; после короткого совещания они в своей кожаной лодке отправились на берег. Разговор с чукчами происходил на широте 64° 41'.

Обогнув выдающийся в море мыс, получивший с той поры наименование Чукотского мыса, поплыли дальше. Впоследствии Джемс Кук [7], плававший в этих местах, писал: «Мыс сей получил наименование Чукотского от Беринга, на что он и имел полное на это право, ибо здесь виделся впервые Беринг с чукчами».

11 августа 1728 года в юговосточном направлении заметили неведомый остров, названный Берингом островом Св. Лаврентия. Удивительно, что плававший в этих водах 39 лет спустя лейтенант Синд вторично «открыл» этот остров приняв его за архипелаг из одиннадцати отдельных островов и назвав их, по обычаю Беринга, именами: Агафоника, Тита, Диомида, Мирона, Феодосия, Михея и т. д. Это интересный эпизод из тогдашней мореходной практики любопытен в двух отношениях: он подтверждает замечательную тщательность наблюдений Беринга, сумевшего разобраться в хаосе возвышенностей, соединенных у основания низменной полоской земли. Эпизод свидетельствует также о печальной участи, постигавшей многие географические открытия: сделанное часто с превеликими трудностями научное завоевание не только не становилось общим достоянием, но нередко и вовсе забывалось, так что, когда через многие годы то же открытие совершалось вновь, приоритет открытия нередко утрачивался.