Пойманное солнце - Мейнк Вилли (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Мне хотелось спросить, что он думает о хиппи, которые за доллар в месяц свили себе гнездо в хижине на побережье в Калангуте, в то время как он с голодным желудком, не имея крыши над головой, в поисках работы прошел всю Индию. Жаль, что я так и не задал ему этот вопрос.
По официальной статистике, в индийских штатах тридцать семь миллионов безработных; в действительности же их, вероятно, значительно больше. Только в одной Керале до пятисот тысяч безработных.
Молодой рабочий из Кочина проводил меня до Мармагао. Солнечные лучи ударяли по асфальту, но мы видели уже трубы пароходов и чувствовали близость моря. Я хотел дать моему спутнику несколько рупий, чтобы хоть немного помочь ему, но он с возмущением отстранил деньги. Мне стало одновременно и стыдно и горько, особенно оттого, что я ровно ничего не мог для него сделать.
— Не таким путем, — сказал он гордо.
В Тривандраме я занимаю в правительственной резиденции для гостей две комнаты с ванной. В летнем дворце раньше жил британский резидент {68}. Моя спальня имеет площадь восемь на двенадцать метров, высоту шесть метров. В середине одиноко возвышается кровать, комнату полукругом обрамляет балкон, который перед полуднем занавешивают плетеными циновками. В комнате, обставленной темной мебелью из вишневого дерева, всегда немного сумрачно; на столике рядом с креслом резидента стоит вентилятор. Его можно регулировать, и он вращается то быстрее, то медленнее.
Когда я лежу ночью в своей постели посредине огромной комнаты, то понимаю, как должен был чувствовать себя пугливый властитель. В эти часы он думал о врагах, забыв, что за дверью стоят лейб-гвардейцы, и испытывал страх перед своими подданными. Мне вспомнился также раджа из Траванкура, дворец которого я осматривал. Великолепное здание из дерева благородных пород, скрипящие лестницы, деревянные башни и лабиринты коридоров, анфилады комнат, украшенные тонкой резьбой по дереву. Маленький, замкнутый мир, который в случае необходимости мог существовать самостоятельно, пока не пересохнет вода в колодце во дворе и не иссякнут запасы продовольствия в кладовых. Особенно примечательным показался мне балкон с крошечным окошком, выходящим на улицу: из него повелитель имел обыкновение показываться своим подданным как портрет в дорогой раме.
Княжество Траванкур было небольшим. Но здесь жили и ученые, и музыканты, например композитор и поэт Сватми Тхирунал, который творил в первой половине девятнадцатого века и писал песни на шести языках: санскрите, малаялам, тамильском, телугу, каннада и хинди. Музыкальная академия в Тривандраме носит его имя. Тхирунала чтут как классика южноиндийской музыки.
История земли между Аравийским морем и Бенгальским заливом рассказывает о междоусобицах южноиндийских феодалов, о том, как земля подпала под власть династии Чера, о сражениях между местными князьями, в результате которых в конце концов страна стала добычей иноземных захватчиков, пришедших с далеких континентов на своих кораблях.
Современный штат Керала образован в 1956 году из прежнего штата Траванкур-Кочин и некоторых территорий прежнего штата Мадрас. С недавнего времени этот штат носит название Тамилнад; его территория простирается от восточной границы Кералы до Бенгальского залива.
На месте столицы Кералы, Тривандрама, в прошлом росли леса и кокосовые рощи. Только вокруг храма Падманабха находились крестьянские и рыбацкие деревни, и несколько поселков располагалось на холмах. Первые формы городского правления возникли в 1894 году, в результате образования комитета, который в 1921 году превратился в городскую администрацию. 30 октября 1941 года городское самоуправление Тривандрама получило официальный статус.
С тех пор главный город Кералы стал быстро расти; на холмах были построены дома, музеи, колледжи, школы. — Бывшее местопребывание британского резидента с высокими комнатами и темной мебелью, с павильоном и старыми деревьями в парке не стоит уже, как прежде, одиноко на холме. Несмотря на это, здесь, наверху, слишком тихо, особенно поздним вечером. Не слышно даже голосов птиц. Я смотрю в темноту, наливаю из хрустального графина стакан теплой воды и даю простор своим мыслям.
Каждый час приносит мне много нового: то я наношу визит во Всеиндийское радио, то слушаю концерт в Музыкальной академии, то смотрю танец тигров, исполняемый уличными мальчишками, или танец Катхакали в новом театре, то встречаюсь с маленькой коричневой девочкой, которая, напевая и подпрыгивая, ранним утром проходит через парк.
Я окрестил девочку Лакшми, потому что всегда радовался при виде ее, а Лакшми — богиня счастья. Девочка размахивала кувшином для молока, который держала в руке, а когда я с ней заговаривал, убегала, потом останавливалась перед кустом с красными цветами, засовывала палец в рот и дарила мне робкую улыбку.
Кто я для нее?
Мне очень хотелось знать, почему девочка каждое утро шла с кувшином в руках через парк, но маленькие дела не менее трудно понять, чем государственные, ведь они тоже бывают важными. До сих пор я так и не знаю, почему Лакшми проходила через парк, но ее лицо с робкой улыбкой, отражавшей приветливость ее народа, и куст, усыпанный красными цветами, хорошо запомнились мне.
Спускаясь как-то раз под вечер с горы по извилистым боковым улочкам, я увидел ремесленников, которые работали под навесом из пальмовых листьев, защищавшим от солнца. Два молодых человека разрезали клык слона. Я остановился и стал смотреть, как они работают. Кусок слоновой кости с желто-белым отливом был толщиной с ногу и длиной примерно в метр двадцать сантиметров. Резчики слоновой кости — зажиточные люди. Сейчас они были так поглощены работой, что даже не заметили меня. То, что они делали, напоминало богослужение Куберу, богу богатства.
Бивни слона общим весом в центнер, один из которых лежал еще целый на красной тряпке, а другой был уже разрезан на четыре части, представляли собой целое состояние, на которое рыбак может купить лодку со всем снаряжением, сельскохозяйственный рабочий — участок земли, а арендатор — заплатить свои долги.
Один из молодых людей сидел перед тисками, похожими на наковальню, в которые была зажата четверть бивня, и ножовкой с мелкими зубьями распиливал ее по длине. Другой, сидя на корточках против первого, черпал отливающей золотом кружкой воду из отполированного латунного котла и осторожно лил ее в продольный разрез. За резчиками виднелись две колонны с глиняными вазами, между которыми широкая садовая дорожка вела к террасе белого жилого дома.
Я стоял в тени и наблюдал, как пила врезается в слоновую кость. Босоногий мальчик, одежда которого состояла всего лишь из набедренной повязки, пробежал через сад и что-то сказал молодым мужчинам. Они положили инструменты и, оставив все на своих местах, с чувством собственного достоинства пошли к дому. На террасе стоял седой человек в белой с красным одежде и желтом тюрбане: отец ремесленников, торговец слоновой костью. Он позвал их ужинать.
Солнце скрылось за горизонтом, пальмы уже не отбрасывали тень. Небо еще светилось желтоватым блеском, желтизна окутывала горы, влажный воздух нес ее через улочки в долину и приглушал яркие краски. Портные сидели еще за своими швейными машинами, слесари ремонтировали велосипеды, часовщик склонился над часами, умельцы гравировали латунные и серебряные сосуды, садовники поливали траву, торговцы стояли за прилавками своих лавочек, женщины несли воду из пожарных кранов, покупали муку, рис, сахар, пальмовое вино… Все еще пребывало в постоянном движении, хотя уже несколько замедленном. Вскоре наступит темнота, и трудовой день замрет совсем.
Торговая улица Тривандрама была залита ярким светом. Я пробирался сквозь людской поток, стараясь никого не толкнуть; мне был знаком здесь каждый уголок, и я шел мимо магазинов, не чувствуя усталости. Площадь перед храмом Падманабха — мрачная и таинственная. Пестрая светящаяся реклама окаймляет башню-пирамиду, которая угрожающе устремлена в звездное небо. Повсюду тускло светятся красные, синие, желтые, зеленые лампочки, как и подобает в священном месте.
