Фату-Хива. Возврат к природе - Хейердал Тур (читать книги полностью .txt) 📗
Судя по тому, что крики остальных я услышал в ту самую секунду, когда костлявые пальцы начали щипать меня, нападение произошло одновременно со всех сторон.
Тиоти несколько раз выкрикнул какое-то имя, которого я никогда раньше не слышал, а Фаи ощупью нашел фонарь и зажег его. Тотчас сон как рукой сняло. Нас окружали сотни белых суставов величиной с куриное яйцо; они передвигались на крючковатых пальцах, напоминая огромных пауков. В свете фонаря я рассмотрел большие, выбеленные солнцем старые раковины, которые присвоил один из самых удивительных представителей ракообразных — рак-отшельник, прячущий в передвижных крепостях свое мягкое брюшко.
Я в жизни не видел столько раков-отшельников одновременно. Да и наши друзья фатухивцы были поражены их размерами и количеством. Самые маленькие — с рисовое зерно, самые большие — с куриное яйцо, даже с детский кулак. Казалось, это галька ожила.
И снова мы вынуждены прибегнуть к мало что говорящему слову «инстинкт» для обозначения волшебства природы, которая с детства нашептывала этим созданиям, чтобы они подыскивали себе раковину подходящего размера и прятали брюшко в ее броне. Крохотная тварь, явившись на свет в большом мире, точно знала, что ей делать. Ползая по берегу, она исследовала старые пустые раковины, пока не находила подходящую. Затем брала ее клешнями и аккуратно надевала на себя, так что раковина мешком облекала брюшко. Природа позаботилась о том, чтобы брюшко изгибалось в соответствии с извивами раковины, а также чтобы одна клешня была больше другой и служила дверью, плотно закрывающей вход в присвоенный домик. Подрастет рак-отшельник — начнет искать квартиру попросторнее. Расхаживает на длинных ногах по берегу или по дну и проверяет пустующие жилища. Найдет недовольный жилец домик, устраивающий его на следующий срок, осторожно извлекает уязвимое брюшко из старой квартиры и забирается в новую. И так из поколения в поколение. В целом мире ни одно другое тонкокожее животное не додумалось до столь гениального способа защищать свое тело, а вот раки-отшельники во всех морях не сомневаются в его правильности.
Есть не менее хитроумные крабы, которые придумали свои способы защиты. Крабы не умеют думать? Значит, кто-то подумал за них и подсказал, как надо делать. Ведь знает же краб дромиа, что всем представителям его семейства положено надевать для маскировки на свой панцирь определенного вида живую губку. Эта губка, напоминающая картофелину, очень легкая, и маленький хитрец может спокойно расхаживать по дну моря, полагаясь на камуфляж, ибо несъедобная губка отпугивает любителей крабьего мяса.
Крабу орегониа кто-то подсказал другой, столь же остроумный способ. Представители этого семейства снимают клешнями с прибрежных камней молодые водоросли и с ловкостью искусного садовника сажают их на свой твердый карапакс. И достигают желанной цели: где бы они ни ходили, их практически невозможно распознать благодаря колышащимся водорослям.
Не берусь сказать, что побудило раков-отшельников устроить такое нашествие и нарушить наш сон. Скорее всего эти местные жители бродили каждый по своим делам: один искал корм, другой — партнера, третий — отвечающее возросшим требованиям новое жилище. Мы восприняли их как дикую, неорганизованную банду, одержимую страстью метаться и ползать взад-вперед, щипать нас просто так, протискиваться под нами от нечего делать. Когда мы стали их прогонять, чтобы оставили нас в покое, они живо укрылись в своих убежищах, захлопнули дверь и откатились прочь. Через минуту, прикрываясь бронированной варежкой, высунули глаза на стебельках, чтобы проверить обстановку. Все спокойно? Можно высовывать ноги и шагать дальше.
В этом многочисленном береговом сообществе ни одна собака не уснула бы как следует. Все же я, видно, под конец задремал, потому что, когда открыл глаза, увидел, что наши друзья уже встали и Фаи выбирается из зарослей с грузом хлебных плодов и апельсинов. Он сразу же сходил за новой партией плодов и погрузил их в лодку Тиоти; сам пономарь в это время бил рыбу острогой. На пляже мы нашли крупных морских улиток, еще не покинувших свои раковины. Раки-отшельники терпеливо ждали, когда раковины освободятся, но мы повели себя более, бесцеремонно. Испекли улиток в их домиках и съели на завтрак.
Хотя руки-ноги закоченели от твердого каменного ложа, мы пошли искать вход в пещеру. Дорога туда вела вдоль крутого обрыва, в который одним концом упирался пляж.
Долину Таиокаи никак нельзя было назвать уютной. Некогда она была густо населена, но затем произошла катастрофа. Целый горный отрог обрушился, и деревни со всеми домами и жителями исчезли под грудами камня. Вызванная землетрясением волна прокатилась далеко по океану. И теперь горы нависали над Таиокаи, грозя обвалиться в любую минуту. Большая часть долины представляла собой поросшее кустарником чудовищное нагромождение обломков. На краю осыпи мы увидели следы кладки, наполовину погребенной обвалом. И ночью, воюя с беспокойными гостями, мы то и дело слышали стук падающих камней.
Низкий, но широкий лаз в пещеру находился у подножия скальной стены и был частично завален здоровенными глыбами. Мы пробрались внутрь, и в полумраке нам открылась огромная подземная полость. Каменистый откос привел нас на окаймляющий озеро чудесный белый пляж. Свет проникал только через расселину за нашей спиной, и большая часть пещеры была окутана темнотой. С разных сторон доносился звук капающей в озеро воды. Без керосинового фонаря и лодчонки Фаи невозможно было толком что-нибудь рассмотреть, и мы сходили за ними.
Ваи-По — «ночная вода»… Мы зажгли фонарь и увидели низкий волнистый свод; как будто над гладким, словно замерзшим озером простерлось опрокинутое окаменевшее море. Блики света от фонаря лежали неподвижно на воде, но по неровному своду бегали сотни беспокойных теней.
Мы спустили лодку на воду и затаили дыхание. Хрустальные звуки, точно от ксилофона или серебряного колокольчика, поплыли над озером и наполнили пещеру. Кликк-клакк-клюкк-клокк-кликк. Рябь от лодки покатилась по темной глади и родила волшебную музыку, ударяясь о невидимые стены.
Я прыгнул в лодку, где уже сидела Лив, и оттолкнулся от берега. Тиоти и Фаи застыли, будто каменные изваяния, сидя на корточках на каменистом откосе. Озаренные со спины призрачным светом из расселины, их фигуры казались неестественными. Серебристые полоски дневного света, дотягиваясь до озера, плясали на небесно-голубой поверхности воды и смешивались с теплыми, красно-желтыми бликами от фонаря, который держала Лив.
Я начал грести, и тотчас со всех сторон опять зазвучали серебряные колокольчики. Незабываемая музыка, незабываемая игра света… Работая веслом, я направил лодку в густой мрак. Небольшой мысок заслонил от нас пономаря и Фаи, и погасла феерия красок. Тусклый фонарь обступили мрак и тишина. Хотя наши друзья пропали из поля зрения, мы слышали, как Тиоти спрашивает Фаи, заколдовано ли это место, есть ли в озере опасные течения или чудовища. Фаи ответил, что не знает.
Взяв цветок тиаре, который был заткнут у нее за ухом, Лив положила его на воду. Никакого течения… Я зачерпнул ладонью немного воды и попробовал. Неожиданно холодная и вкусная, с едва заметным солоноватым привкусом. Еще несколько гребков веслом — и что-то больно ударило меня по голове. Свод опустился. Мы пригнулись и продолжали движение, пока нос лодчонки тоже не уперся в свод. Дальше продвигаться можно было только вплавь. «Ночная вода» уходила под скалу.
Фаи слышал предание, будто в глубине пещеры есть еще проход, но чтобы найти его, надо нырять. Проплывешь через подводный ход — окажешься в другой, совершенно сухой пещере. До того, как жители долины Таиокаи были погребены обвалом, местный шаман обитал в этой потайной пещере. Говорили, что его скелет до сих пор сидит там в каменном кресле рядом с алтарем.
Нам с Лив очень хотелось нырнуть и проверить правдивость этой истории, но фонарь Фаи не мог гореть под водой, к тому же у нас не было с собой веревки. В это время из-за мыса донесся взволнованный голос Фаи. Выйдя наружу, он обнаружил, что погода меняется. Мы быстро вернулись к белому пляжу и поднялись по откосу к выходу из пещеры. Наши друзья стояли и смотрели на выплывающие из-за нависающих гребней тучи. Тиоти почесывал спину
