Остров Ифалук - Бейтс Марстон (бесплатные версии книг TXT) 📗
После представления вновь прибывших обнаружилось, что среди нас слишком много Тедов. Правда, Тед Барроуз уезжал, но ведь оставались еще два. Тед Арноу разрешил эту проблему, назвавшись просто Арноу.
«Метомкин» простоял за Эллой почти полдня. На его борту находился скупщик копры с Япа, и катер деловито ходил взад и вперед, перевозя ифалукцев и мешки с копрой, а ее было свыше девяти тонн. Копра лежала уже много месяцев, и ифалукцы беспокоились, не испортилась ли она, однако ее купили по обычной цене — восемьдесят долларов за тонну. После продажи копры и получения платы за рытье колодцев и другие оказанные нам услуги, у островитян появились деньги, и им не терпелось накупить разных товаров. К общему разочарованию, оказалось, что корабль почти ничего не привез для продажи, кроме сигарет, спичек и керосина. Ни хороших ножей, ни тесел, ни красной материи, ни румян, ни красок, ни противомоскитных сеток, ни риса, ни мясных консервов.
Пришло время отплытия. Как это часто бывает, прощание вышло неловким. Пройдя между рифами, катер набрал скорость. Пассажиры смотрели на берег. Тед Барроуз, с густой седой бородой, крепкий и загорелый, в роговых очках выглядел вполне солидно для главного антрополога. Марстон Бейтс, худой, коричневый от загара, в шортах, с гирляндой из цветов и ожерельем из раковин на шее, мог легко сойти за микронезийца. Белый след прорезал синюю гладь моря, и вскоре катер стал казаться игрушечным. Мы побрели к дому.
Это не было ни концом, ни началом. Когда катер готовился к отплытию, мне на какое-то мгновение страшно захотелось уехать на нем. И в то же время я ни за что не согласился бы покинуть остров. Визит «Метомкина» напомнил мне, как тесно связан я с тем миром, посланцем которого был этот корабль. Я всегда понимал это умом, но не сердцем. Временами эти узы казались тончайшими ниточками, протянутыми над безграничной бездной пространства и времени. Нелегко понять и выразить словами, до какой степени мы привязались к атоллу и его обитателям. Хотя мы не были жителями этого острова, он стал казаться нам более реальным домом, чем тот, который остался далеко позади.
Посещения других кораблей мало волновали нас. Этот же увез наших близких друзей, а привез людей почти незнакомых. Кроме того, он доставил первую почту из дома. Письма лежали, почему-то я никак не мог заставить себя распечатать и прочитать их.
В такие минуты, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, лучше всего заняться физическим трудом, а работы у нас хватало. На берегу лежала гора неразобранного груза, доставленного кораблем: бидоны с керосином, продукты, пневматические ружья, напитки для пополнения наших истощившихся запасов, груда инструментов и личных вещей наших новичков. Они были полны энтузиазма и энергии, и мы быстро управились с переноской грузов в Фан Нап.
Нас стало больше, и все мы не могли уже разместиться в Фан Напе. На месте старой палатки-кабинета с разрешения вождей была установлена новая. Байер и Рофен перенесли туда свои приборы и койки. В Фан Напе я занял рабочий стол Марстона; кроме того, мы передвинули вещи, чтобы Джошу и Арноу было удобнее спать и работать.
Вечером был хороший ужин, прекрасное вино и приятная беседа. Наконец, взяв письма, я поудобнее устроился и начал читать их очень медленно, в строго хронологическом порядке. Это были именно такие письма, о каких мечтает муж, находящийся далеко от дома, — подробные, теплые и нежные, полные новостей и уверений, что дом находится в надежных руках. Тут были также снимки малыша, играющего во дворе, и ни малейших намеков на возможные неполадки или бесполезные просьбы скорей вернуться домой. Я дважды прочитал все письма. На это ушло немало времени. Наконец я лег спать, снова почувствовав себя настоящим мужчиной.
На следующий день рано утром мы приступили к работе. Мы вынесли из палатки все, чем не пользовались на первом этапе работы экспедиции. Посмотреть на происходящее, а если нужно, и помочь собралась почти вся деревня Рауау.
Среди извлеченных вещей была надувная лодка — тяжелая шестиместная военно-морская резиновая лодка-плот. Мы развернули ее на лужайке и накачали ручным насосом. Впечатление было огромно. Затем мы распаковали подвесные моторы в надежде, что хоть один из трех будет действовать.
Я вспомнил старый спор с Марстоном. Он долгое время отстаивал туристическую точку зрения, уверяя, что единственными инструментами натуралиста являются мозг и глаза плюс карандаш, блокнот, а при крайней необходимости — лупа. Потом он пошел на компромисс, прибавив еще сачки для ловли бабочек, булавки для накалывания насекомых, термометры и несколько фотоаппаратов. Его доводы были столь убедительны, что я стал сдаваться.
Однако, спустя некоторое время, Марстон, вопреки своим убеждениям, стал настаивать на использовании подвесного мотора. Это мне показалось просто предательством, тем более что мне очень нравились наши тихие прогулки по лагуне, и я с ужасом представил себе, как рев моторов потрясает спокойствие Ифалука.
Марстон принципиально отказался обсуждать этот вопрос, уверенный, что с таким шумом можно смириться. Он даже вспомнил счастливые дни, когда исследовал притоки в верховьях Ориноко в Колумбии на ялике с мотором. Он нарисовал радужную картину: небрежно откинувшись, мы сидим в «Бвупе», а чудо современной техники легко несет его по волнам. Что касается меня, то я решил, что не стоит так много волноваться из-за «чертовой штуки», и уступил.
Дело решилось само собой — прекрасное доказательство тщетности слов. Мотор категорически отказался работать. Не говоря ни слова, мы снова уложили его в ящик.
Боб Рофен и Тед Байер оказались людьми упорными, к тому же для предстоящих работ моторы были действительно необходимы. Пока Джош и Арноу готовили приборы для обследования колодцев на северной оконечности Фаларика, мы распаковали и осмотрели моторы. Проклятье! Два мотора оказались в безнадежном состоянии, а третий нуждался в чистке, и вдобавок к нему не хватало комплекта инструментов и запасных частей. Боб и Тед принялись за работу, и скоро наш лучший мотор был разобран на большом брезенте на лужайке. Затем его старательно вычистили и собрали. За всем происходящим с интересом следили не только молодые парни, но и люди постарше, такие, как Маролигар и плотник Гавиленсеи.
Собранный заново мотор заправили маслом и горючим. Боб и Тед сделали несколько попыток завести ею, а когда устали, за дело принялись мужчины Ифалука. В течение следующих двух дней почти все представители мужского пола в возрасте от двенадцати до пятидесяти лет, даже степенный вождь Уолпаитик и знахарь Аруелп-гар, сделали по паре «ритуальных» оборотов, но все напрасно. Скоро смех и оживление сменила скука, постепенно круг восхищенных наблюдателей сократился до небольшой группы упрямых молодых людей. Только на третий день мотор чихнул, фыркнул и с шумом заработал. Раздались громкие возгласы одобрения. На шум тут же прибежали мужчины, отдыхавшие в тени около сарая для каноэ хозяйства Ролонг. По кто-то тронул регулятор — мотор стал мирно затихать и наконец заглох совсем. И все-таки самое худшее осталось ужо позади.
Начались дожди, усердные ливневые дожди, которые часами держали нас в доме. Короче говоря, не повезло вновь прибывшим. Однако это не помешало Джошу и Теду Арноу осмотреть все колодцы в северной и центральной части Фаларика, взять пробы воды познакомиться с профилем почвы. Мы с Яни нанесли профиль последнего участка растительности, а Боб и Тед Байер со своими помощниками наконец запустили мотор. Наша жизнь снова пошла обычным порядком. Проливные дожди сыграли даже положительную роль, дав нам возможность собраться вместе — решить организационные вопросы и связать воедино различные аспекты работы. В США мы обсуждали только две основные задачи нашей экспедиции (кроме, конечно, всеобъемлющей директивы Тихоокеанского исследовательского отдела «изучить атолл»). Первая из них, как указывал Марстон, — изучить образ жизни микронезийцев в естественных условиях, а вторая — исследовать атолл, его флору, фауну, физические условия и взаимосвязь между всеми факторами и жизнью человека.
