Через Кордильеры - Ганзелка Иржи (мир бесплатных книг .txt) 📗
Самолетов мятежников мы как-то не заметили, не нашли и толп граждан на площади. Зато в середине дня над городом снова появились два правительственных самолета. Они покружили над центром Кочабамбы и сбросили две-три бомбы. Одна из них упала прямо в нескольких десятках метров от отеля «Эспланаде», где месяц назад мы тщетно искали ночлега.
На этот раз пламенные слова протеста станции «Радио Популар» нашли отклик среди всех жителей Кочабамбы, Правда, никто не воспылал желанием мстить, никто не толпился на площади, но зато весь город охватила паника, В наш пансион, находящийся за городом, приходили и приезжали массы людей с чемоданами и узлами. Они буквально состязались друг с другом в красочном описании разрушений, причиненных бомбами. Однако в действительности же все то, что мы увидели прямо на месте, оказалось гораздо прозаичнее. На двухэтажном здании префектуры, куда попала одна из бомб, не было ни малейших признаков повреждения, кроме тех, которые оставили очереди повстанческого пулемета. Только на дворе среди черепицы, сорванной с крыши взрывом легкой бомбы, догорал полицейский 'архив, подожженный мятежниками.
Единственным пострадавшим домом оказался старый, предназначенный на снос двухэтажный ветеран, сложенный из самодельного кирпича, с потолком из беленого брезента и стропилами из камыша. Бомба разрушила всего лишь один этаж этого дома, в котором уже долгое время все равно никто не жил.
Пять самолетов из девяти
Южноамериканские «революции» имеют свои традиции. О них много написано, о них много говорят. И все же оказаться в самом центре подобного события весьма любопытно: здесь есть чему удивляться.
С первого дня Кочабамба с ее радиостанцией находилась в руках мятежников. Однако выходили обе кочабамбские газеты — «Эль Пайс» и «Лос Тьемпос», которые приносили сообщения как с повстанческой, так и с правительственной стороны. Факт, на первый взгляд противоречащий здравому смыслу, «Политическая ситуация продолжает оставаться неопределенной», — писала газета «Эль Пайс» на третий день восстания,
— Нечего удивляться этому, — сказал нам один кочабамбский старожил, немец по происхождению, когда мы сидели у радиоприемника, — Я пережил здесь не одну такую революцию. Как-никак, а все это чем-нибудь да кончится. Не кажется ли вам, что лучшая тактика — это поддерживать хорошие отношения с обеими сторонами до тех пор, пока все не решится до конца? Впрочем, спокойствия хватает иной раз на год, иной — на три, но окончательным оно никогда не бывает. А газета все-таки коммерческое предприятие,
В понедельник, 29 августа, правительственные самолеты неожиданно подвергли бомбардировке исконный очаг восстаний — Санта-Крус. Поднялась новая волна негодования. Было ясно, что это обстоятельство сильно подыграло в пользу мятежников: на их сторону склонилось мнение оказавшегося под угрозой населения. Но только мнение, не больше.
Самолеты, возвратившись с бомбежки, приземлились в Камири, центре нефтедобычи, где они заправлялись бензином перед тем как совершить налет на Санта-Крус. Но за этот час положение в Камири изменилось. Город захватили мятежники. Они взяли в плен экипажи самолетов и в качестве заложников отправили их в Кочабамбу.
«За последние двое суток соотношение шансов обеих сторон изменилось в пользу революционеров, — писала в тот день передовая газеты «Лос Тьемпос». — Бомбардировка Санта-Круса привела к тому, что правительство лишилось превосходства в воздухе, которое принадлежало ему до этого. По предварительным сведениям, у правительства осталось всего лишь четыре самолета, тогда как остальные пять попали в руки революционеров. Тот факт, что МНР контролирует районы нефтедобычи, играет необычайно серьезную роль. В руках МНР находятся важные города — Кочабамба, Санта-Крус, Потоси, а по только что полученным сообщениям к движению примкнула и Риберальта, столица провинции Бени. Идут бои за Оруро, Тариху и Пандо. В руках правительства остаются лишь столица республики Ла-Пас и Сукре. «Радио Абароа» — единственная радиостанция, которую пока еще контролирует правительство. Все эти факты свидетельствуют о том, что революционные силы обладают значительным перевесом. Но, несмотря на это, существует ряд факторов, которые могут глубоко повлиять на ход событий…»
На третий день поединка правительство лишилось нескольких пешек, потеряло обе ладьи, и король мятежников объявил белому королю шах. На стороне черных оказалось пять из девяти самолетов. Но над разыгранной партией нависло загадочное пророчество сивиллы из «Лос Тьемпос»: «Но существует ряд факторов…»
По городу понеслись слухи; они передавались из уст в уста с быстротой молнии. О таинственных факторах из передовой статьи заговорили несколько определеннее. В тридцати километрах от Кочабамбы появились правительственные войска.
Повстанческое радио больше ни слова не проронило о жаждущих мести толпах на площади. Его голос отнюдь не казался голосом победителей. Надоедая до отвращения, радио повторяло призыв к населению встать в ряды добровольных защитников города против вторжения защитников правительственных.
По мятежному радио
Уже четвертый день Кочабамба отрезана от внешнего мира. Здесь, на перекрестке трансконтинентальных авиалиний всей Южной Америки, словно возник какой-то заколдованный замок, который облетали за версту воздушные корабли всех наций. Два железнодорожных моста на линии Ла-Пас — Оруро были взорваны. Но если бы они и сохранились в целости, все равно никто из железнодорожников не развел бы огня в топке паровоза и не перевел бы стрелки. Любая «революция» здесь нечто вроде воскресенья. В такое время куда интереснее заключать пари: чем все это кончится? Почта тоже закрыта, хотя повстанцы обратились ко всем служащим Кочабамбы с призывом продолжать работу. Но кому стали бы почтальоны разносить письма, если они ниоткуда не приходят?
На улицах царит покой. Смуглые сеньориты прогуливаются под пальмами, разглядывая выбитые окна префектуры и стены, изрешеченные пулеметными очередями. Кое-где на углах улиц можно видеть штатских с винтовками за плечами. В городе их всего-навсего человек десять — пятнадцать. Среди них преобладают несовершеннолетние. По телефонным и телеграфным линиям крупных газетных агентств слово «Кочабамба» летит в мир. «На открытый город сброшено сто пятьдесят бомб», — цитируются страдальческие сообщения мятежников. «Правительство теряет способность контролировать положение», — несется из эфира на десятках разных языков, и название города Кочабамбы в тире и точках азбуки Морзе концентрическими кругами распространяется по всему свету, чтобы затеряться где-то на периферии мировых событий и безвозвратно кануть в вечность, подобно бабочке-однодневке или догорающей ракете.
Но сегодня она еще горит, и крупные заголовки о ней не сходят с первых полос газет всей Латинской Америки.
Вот уже второй день «Радио Популар» выполняет частные заказы, передавая сообщения постоянных и временных жителей Кочабамбы, иностранцев и приезжих своим родным и близким о том, что они живы-здоровы и благополучно пережили бомбежки. Перед зданием с вывеской «Radio Popular» стоят два паренька лет до восемнадцати, У каждого за плечами винтовка.
— Que quieren, senores? — резко останавливают они нас перед входом, неловко снимая с плеч ремни винтовок, — Что вам нужно?
Мы достаем паспорта и журналистские удостоверения.;
— Нет, сейчас туда никому нельзя… или подождите… Нерешительность, растерянные взгляды, беглый просмотр одного из документов, в котором есть и испанский текст.
— Ну ладно, идите…
Два человека в просто обставленной дикторской, третий читает в микрофон сообщения из лагеря мятежников. Оружия нет и в помине. Доброжелательные лица, приветливые слова.
— Разумеется, без всяких разговоров! Впрочем, постойте, — неожиданно говорит один из дикторов, обрывая передачу испанского текста для чехословацкого радио или какой-то другой станции чехословацких радиолюбителей. — Я-то верю, что это действительно ваши позывные, но другие могут принять их за секретный шифр. Вы должны понять, что у нас революция, военное положение…
