Год в Ботсване - Рэндалл Уилл (лучшие бесплатные книги txt) 📗
— Да, я понимаю, это слишком трудно.
Он кивнул, снова улыбнулся и прошептал, прикрывшись ладошкой:
— Слишком сложно для Китсо!
Элизабет вывела детей наружу, и они уселись под деревьями. Через открытое окно таможни до меня донеслась песня, которую мои подопечные совсем недавно разучивали с учительницей музыки, миссис Сичилонго. Пели они хорошо, хотя и каждый несколько на свой лад. По крайней мере, моя задача несколько облегчилась.
Проставление галочек и занесение данных напомнило мне одну из сторон преподавания в Великобритании, которую я более всего ненавидел — помимо, конечно же, выставления оценок, это уж само собой разумеется. Составление отчетов было периодически обрушивавшейся на меня напастью. А поскольку все отчеты необходимо было писать на одном и том же листке, то и не было никакой возможности заниматься этим дома. Каждый бланк, строго упорядоченный директором, приходилось передавать от одного учителя другому. И мы жили в постоянном страхе допустить ошибку, ибо, случись оная, весь процесс пришлось бы начинать сначала.
Однажды, когда я преподавал в школе-интернате, меня отправили на курсы повышения квалификации (что именно мне надо было повышать, уж не помню) в Лондон, откуда я должен был вернуться вечером за день до окончания четверти. Я опрометчиво согласился написать свои отчеты последним, по возвращении. Весьма удачно — или неудачно, это как посмотреть, — окончание курсов совпало с днем рождения одного моего друга, который отмечался в миленьком итальянском ресторанчике на Эдгвар-роуд. Празднество полнилось шутками, и вся наша пуританская скованность исчезла так же быстро, как и первый десяток бутылок кьянти. В кои-то веки у меня хватило благоразумия забронировать место на поезд, отходивший в 21.45 с вокзала Паддингтон, находившегося всего лишь в нескольких сотнях ярдов от нашей вечеринки.
Нечто под названием граппа (после этого я употреблял сей напиток лишь раз, да и то по ошибке, и его вообще лучше использовать для полировки антикварной мебели) появилось весьма некстати, однако в конце концов я все-таки оказался в следующем в западном направлении поезде. Когда мне удалось добраться до главной улицы нашего городка и пройти через школьные ворота, я полностью сосредоточился на весьма извилистом курсе до кровати, утешая себя мыслью, что конечный пункт путешествия совсем уже близок.
Сняв одну туфлю и наполовину носок, я внезапно вспомнил. Отчеты!
Ночная работа никогда не входила в число моих хобби, но сейчас выбора не было. К девяти часам следующего утра в лотке рядом с ксероксом должна лежать сотня отчетов. Хоть сам я и отзываюсь о подобного рода занятии весьма нелестно, однако начал все-таки с некоторым удовольствием, то и дело вставляя изящные обороты, отпуская шуточки и выдавая содержательные суждения, — во всяком случае, так мне казалось. О некоторых детях писать было очень легко. Они были такими трудолюбивыми или такими милыми, такими ленивыми или же такими противными, что недостатка в словах я не испытывал. Другие ученики занимали положение где-то посередине, и порой мои описания оказывались несколько скудноватыми. А в паре случаев я с трудом даже вспоминал, кто же это вообще такие.
Ночь шла, и вдохновение потихоньку начало перетекать в сторону кровати, так что я стал прибегать к клише прошлых поколений: «удовлетворительно», «прилежный», «необходимо прилагать старания» и т. п. Перечитывая один свой отзыв, я обнаружил, что каким-то образом умудрился в трех строчках повторить слово «хорошо» целых пять раз. Однако беспокоиться об этом было уже поздно, мне надо было поторопиться. Наконец, когда парочка воробьев опробовала на прочность лед на луже во дворе внизу, работа была завершена. Испытывая, пожалуй, еще большую неустойчивость, чем прежде, я свалил груду отчетов в лоток и кое-как добрался до постели.
Однако времени поспать уже не осталось, вскоре мне пришлось встать, принять душ и поплестись на собрание. К счастью, поскольку это был последний день зимней четверти, всего-то только и надо было, что со всеми попрощаться да пожелать детям приятных каникул. В состоянии крайней утомленности я приткнулся в тихом уголке в учительской, вцепившись в чашку кофе. Пребывая в тот момент в состоянии где-то между сном и бодрствованием, я внезапно обнаружил, что ко мне обращается секретарша директора, мисс Уитервуд, — приятная как метла, привлекательная как силосная яма и обладающая чувством юмора необработанной глыбы гранита.
— И где же они?
Я почему-то всегда ожидал, что в конце каждого предложения она будет добавлять «молодой человек».
О чем эта леди толковала, мне было понятно. С сожалением вынужден признать, что то был отнюдь не первый раз, когда я затянул с подобного рода вещами.
— Все в порядке, мисс Уитервуд, отчеты в лотке, где им и положено быть. Уверен, что там вы их и обнаружите.
— Уверена, что нет. Я только что смотрела. И не вздумайте начать валять дурака…
Собрав всю свою добродетель, я повел ее к лотку. Он был пуст.
— Наверно, кто-то их взял!
— Да уж несомненно. Это урна.
Достаточно лишь сказать, что все мои изыскания в школьной помойке ни к чему не привели: главный привратник на славу наигрался измельчителем бумаги.
Рождество выдалось отнюдь не счастливым, да и Новый год не особо.
Терзаемый воспоминаниями, я в конце концов заполнил иммиграционные бланки, включая даты рождения, адреса и порой весьма непростые фамилии, и положил их на конторку. Дети как раз снова принялись за «Джингл беллз».
На удивление, наша непродолжительная поездка в Намибию и первое участие в чемпионате оказались подлинным испытанием. Местная школа затерялась за пыльной и тенистой базарной площадью; здесь, как и у нас дома, имелось только одно футбольное поле.
У площадки собралась вся школа Катима-Мулило, чтобы поболеть за свою команду, состоящую из довольно крупных детей. Наших же спортсменов у бровки поля поддерживали лишь я да Элизабет. Тем не менее, когда раздался первый свисток, мы принялись ну просто из кожи вон лезть, чтобы хоть как-то компенсировать свою малочисленность. Громкость подбадриваний Элизабет буквально пугала. В один момент, когда Блессингс увернулся от здоровенного мальчика и, к своему удивлению, обнаружил между собой и славой лишь дико размахивающего руками вратаря, она издала такой вопль, что бедняга в ужасе пнул мяч просто наугад. Гадая, что же это на него обрушилось, Блессингс безутешно взирал, как мяч улетел в кусты, перепугав семейство мангустов, прикорнувших в тенечке. Очень надеюсь, что он никогда не догадается, что ему помешали его же собственные болельщики.
Олобогенг окрестила нас «Касаненскими Куду», ибо, сказала она, эти животные не только сильны, но и быстры. И хотя мы с Элизабет старательно поддерживали свою команду, игроков которой, увы, нельзя было даже с натяжкой назвать ни сильными, ни — за исключением Стеллы — быстрыми, но уже к перерыву между таймами стало ясно, что это прозвище было не слишком уместным. Тем не менее в наставлениях в перерыве я делал наилучшую мину и выдавал насколько только можно бодро лозунги вроде «мы разгромим их в пух и прах», «еще раз организуем проход, дорогие друзья», «вырвем победу из челюстей поражения». Когда судья — весьма пристрастный учитель из намибийской школы — дал свисток к началу второго тайма и я отослал наше воинство на площадку, бодрость духа в команде восстановилась. У всех, за исключением Ботле. Я перехватил его крадущимся в направлении Старой Королевы-Мамы: вне всяких сомнений, мальчик собирался славно вздремнуть на заднем сиденье. Широко зевая и закатывая глаза, он по моему приказу поплелся назад на поле, где его тут же сбил с ног противник много больших габаритов. Во взгляде бедолаги, когда Элизабет вновь придала ему вертикальное положение, сквозила укоризна.
Мы проиграли с разницей в двузначное число.
И все же дети как будто не выглядели впавшими в отчаяние, когда пили лимонад перед посадкой в Старую Королеву-Маму (к слову, вызвавшую международное восхищение). Несомненным было то, что это оказался весьма полезный пробег в рамках подготовки детей и, главное, меня к трудностям путешествий по Африке, да и научиться принимать поражения тоже было не лишним. Правда, пока нам не пришлось оставаться где-то на ночь, да и с какими-либо значительными затруднениями мы не столкнулись.
