Сафари под Килиманджаро - Вагнер Йозеф (первая книга .txt) 📗

Переубеждать их не было смысла, как и объяснять, что такое отвес и по какому принципу леска должна быть ровной.

— Когда вы будете сбивать доски, — продолжал я, — сначала сравните с этой веревочкой. Посмотрите, вот так…

Я наглядно показал им. Африканцы внимательно меня слушали, и мне показалось, что я, наконец, добился своего. Но в конце моего инструктажа Чарли сказал:

— Бвана, но эта веревочка кривая.

— Ну, хорошо, пусть будет кривая.

— Тогда эти ящики нужно строить кривыми?

— Стройте их по этой веревочке.

— Но веревочка кривая. Бвана, ты сказал, что строить нужно ровно.

— Боже мой, делайте так, как я сказал вам.

Это был праздник, когда они построили в соответствии с отвесом первый ящик. Правда, они думали, что он кривой. Но я не стал их разубеждать.

Главное, что я добился своего.

Ящиков становилось так много, что африканцы были вынуждены переселиться немного ниже к ручью.

Однажды я уехал из лагеря по своим неотложным делам. А когда вернулся… этого зрелища мне никогда не забыть. Все ящики, которые они построили во время моего отсутствия, склонялись набок.

— Эти ящики кривые! — крикнул я, выведенный из себя.

— Да, бвана, — неохотно согласился Чарли. — Очень кривые.

Мы их строили по твоей веревочке.

Ящики стояли на том месте, где маленькая равнина полого спускалась к ручью. Поэтому дно ящика было положено наклонно, а стенки строили по веревочке.

Я велел им перенести ящики на ровное место. Все они склонялись набок, словно пьяные, — но ведь это должны были видеть и слепые!

— Ну, какие они? — спросил я у притихших африканцев.

Никто не отвечал.

Потом Чарли велел перенести ящики на прежнее место, где их строили, вытащил отвес, проверил по нему стенки и победно спросил:

— Ну, какие они, бвана?

Ребус с ящиками так и не удалось решить.

Я сдался.

Обман Тома Дина

Я никогда в жизни не забуду той минуты, когда мы отловили уже половину животных и я отправился к главе фирмы, которая нам поставляла корма. Близилось время отправки животных в Чехословакию, и предстояло обеспечить кормами девяносто тяжелых, крупных животных, которые будут находиться в пути пятьдесят дней — это не пустяк. Я вынул блокнот и быстро начал перечислять заказ — я торопился, у меня было много других дел.

— Нужно четыреста тюков люцерны, триста тюков сена, сто мешков кукурузы и…

Я перестал читать, потому что обратил внимание сразу на несколько вещей: глава фирмы не предложил мне сесть, встретил он меня не совсем так, как это бывало раньше, на его лице нет профессиональной улыбки, секретарша подозрительно не спешит принести кофе.

— Я надеюсь, что вы можете принять наш заказ, — сказал я неуверенно.

Глава фирмы посмотрел на часы и нетерпеливо нажал кнопку домашнего телефона. Может быть, он хотел мне показать, что у него нет времени? Черт возьми, этот человек должен быть счастлив, что я даю ему такой крупный заказ… Я начал злиться, но одновременно я чувствовал, что что-то произошло. То, чего я пока не мог понять.

— Господин, вы принимаете наш заказ?

— На счет какой фирмы вы заказываете?

Я замер от удивления. Этот господин меня прекрасно знает. Мы с ним встречались уже не один раз, и он был нашим постоянным поставщиком.

— На счет фирмы Тома Дина, который является моим торговым партнером. Я думал, что вы об этом знаете.

— Да, знаю. Но я хотел еще раз услышать это от вас.

Господин полистал бумаги в пухлой папке. Вынул какой-то листок, внимательно его прочитал и положил обратно. Я чувствовал, что он читает эту бумагу не в первый раз, что, может быть, даже знает ее содержание наизусть и что эта бумага имеет какое-то отношение к моей работе. Но я это только чувствовал. В действительности я ничего не знал, и меня все больше охватывало беспокойство.

— Мне очень жаль, — сказал он, наконец, — но для фирмы Дина мы ничего делать не будем.

Как я уже говорил, Том Дин был нашим торговым партнером, с которым мы заключили договор на четыреста тысяч шиллингов. Он должен был построить нам лагерь, оплатить лицензию, помочь при отлове животных и обеспечить транспортом. Как только мы поймали первых животных, Том Дин попросил задаток — пятьдесят процентов всей суммы. Он его получил — двести тысяч шиллингов, следовательно, все было в порядке. Том нам открыл кредит в четырех фирмах, которые нам поставляли бензин, керосин, техническое оборудование, продовольствие, корма, пиломатериалы. Кроме того, нам делали сложнейший ремонт автомашин, который мы сами сделать не могли. И до сих пор все шло, как по маслу. Глава каждой фирмы кланялся и мгновенно выполнял наши заказы. Да, до сих пор…

— Это ваше последнее слово, господин?

— Да.

— Не могли бы вы сказать, почему?

— Нет, господин. Это не в наших интересах.

Секретарша появилась в дверях, правда без кофе, и выразительно усмехнулась.

— Хорошо, — сказал я, с трудом сохраняя спокойствие. — Я воспользуюсь услугами другой фирмы.

— Пожалуйста. Если…

Господин замолчал. Я бы многое отдал, чтобы узнать, что стояло за этими словами.

Он был вежлив и непроницаем.

Я обратился к главе фирмы «Файф старс». Он был любезен, на столе мгновенно появился кофе, а у меня — надежда.

— Что вас привело к нам, господин профессор?

— Мне нужны пиломатериалы. Я могу у вас заказать?

— Нет, господин. Я очень сожалею, но не можете.

— Но, до сих пор…

— Да, это было до сих пор, — вежливо сказал глава фирмы. — Но теперь мы можем поставлять только в том случае, если вы будете платить наличными.

Я обегал все фирмы, с которыми мы поддерживали торговые отношения, и везде получил один и тот же ответ: для фирмы Тома Дина кредита нет. Я был в отчаянном положении. Я всегда принимал в расчет все, ведь отлов диких животных связан с большими трудностями и риском. Например, в районе, где производится отлов, вспыхивает эпизоотия ящура… В этом случае нельзя вывезти в Европу ни одного животного. Всех необходимо выпустить в буш, даже если в них вложены огромные деньги. Или, например, в буше возникает пожар и сгорает весь лагерь… Или ураган повалит ограды загона и животные разбегаются. Может произойти, например, крушение поезда, на котором переправляются животные в порт или на аэродром… Да, это опасности, о которых я знал и которые принимал в расчет. Но самое ужасное — бороться с противником, которого ты не знаешь.

Я должен был узнать правду. Должен!..

— Амбала, я пришел к тебе по одному очень деликатному делу. Я надеюсь, что ты меня не обманешь.

Амбала был моим другом. Мы познакомились с ним во время моих прошлых экспедиций. Он не входил в число наших поставщиков. Но это был известный предприниматель, имевший большие связи и наверняка знающий правду.

— Я заплатил Тому Дину двести тысяч шиллингов, — начал я свой рассказ. — Открыл счет в четырех фирмах. Эти фирмы до сегодняшнего дня аккуратно нам все поставляли…

— А теперь конец, — сказал он вполне осведомленно. — Вам уже не дают ни на один шиллинг в кредит. Правда, мой друг?..

— Но почему? Мне никто этого не говорит.

— И не скажут. Ни одна уважающая себя фирма не признается, что стала жертвой обмана.

— Амбала! — воскликнул я с ужасом. — Бог с тобой, что ты говоришь?!

Амбала молчал. Он долго доставал из шкатулки сигару и еще дольше раскуривал ее. А потом сказал:

— Фирма Тома Дина обанкротилась.

Долго я не мог произнести ни слова. Издалека я услышал голос Амбалы:

— Друг, ну выругайся вслух… ну, брось на пол эту пепельницу, хоть она и старой китайской ручной работы. Я переживу.

Я знаю, каково тебе сейчас…

Нет, Амбала этого знать не мог. Я был в ужасе. Я был в отчаянии. Но и этих слов недостаточно, чтобы передать мое состояние.

— Но ведь я ему заплатил двести тысяч шиллингов!