Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию (c гравюрами) - Олеарий Адам (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗

Яков Якобсон.

Иоганн. Китт.

Георг Ватсон.

Ричард Рилинг.

Карл Ольсон — застрелен индейцами в Испагани.

Вильгельм Гой — украденный татарами во время обратной поездки, когда он у города Тарки слишком далеко отошел от лагеря.

Томас Стокдом.

Вильгельм Групс — умер в Испагани от дизентерии.

Рицерд Мейсон.

Георг Шеер, профос.

Кроме них для гребли и всяческой простой черной работы на море и на суше были наняты некоторые русские ^[113], как-то:

Симон Кирилов сын.

Ларька.

Филька Юрьев.

Ларивон Иванов сын.

Иван Иванов сын, будучи в Персии, умер от дизентерии.

Все эти люди с несколькими металлическими орудиями, которые мы привезли с собою из Германии, а также с иными орудиями для метания камней, купленными нами в Москве, вместе с утварью нашею и с посудою, 24 и 26 июня были посланы вперед в Нижний Новгород.

Глава XXXII

(Книга II, глава 17)

О польских послах, как они прибыли под Москву и как они вели себя с русскими

26 того же месяца прибыли под Москву польские послы ^[114] или, как они это называют, великие гонцы. Их ввели в город в тот же день. Когда эти послы заметили некоторых из нас, выехавших за город посмотреть на въезд, то они, обнажив головы, любезно кивнули нам и приветствовали нас. Между тем по отношению к русским приставам они оставались неподвижными и серьезными.

Точно так же приставы, к большой своей досаде, должны были первыми сойти со своих лошадей и обнажить свои головы перед послами. Поляки говорили, что так и должно поступать, так как они ведь прибыли не для того, чтобы приветствовать русских, но — чтобы быть приветствуемыми.

Послам не были доставлены и обычные в таких случаях великокняжеские лошади для въезда: дело в том, что незадолго перед тем другой великий польский посол не принял их, так как захотел въехать на своей собственной лошади. Упоминаемый мною великий посол (о котором я нахожу нужным сказать еще несколько слов) прибыл вскоре после освобождения от осады Смоленска и поражения русских перед этим городом. Как нам рассказывали, он во всем поступал наперекор русским. Во время публичной аудиенции он произнес свою речь не стоя, но сидя, и когда при произнесении королевского титула бояре, согласно с обычаем своим, не захотели снимать шапок, он стал горячо и с бранью возражать на это, прекратил произнесение своей речи и молчал, пока его царское величество не кивнул боярам, чтобы те обнажили свои головы.

Хотя его величество польский король не велел представлять подарков, но посол от себя лично поднес великому князю красивую карету. Когда, однако, и ему поднесены были несколько сороков соболей, то посол не захотел их принять. Тогда и великий князь отослал его карету обратно.

Как говорят, он велел пристава сбросить с лестницы, на что его царское величество весьма сильно разгневался. Царь велел его спросить: «Сделано ли это по приказанию короля или по собственному его усмотрению? Если это ему приказано, то его царскому величеству придется до времени ничего не решать по этому поводу. Победа в руках Божиих, Бог дает ее, кому захочет. Правда, на сей раз победа досталась его королевскому величеству, но в другой раз уже этого не будет. Если же его царскому величеству станет известно, что посол поступил так по собственному почину, то он напишет о том королю, который, без сомнения, не оставит такого поступка без наказания».

Так как этот великий посланник или великий гонец не отнесся с уважением к русскому великолепию и пышности при въезде, то ему устроили въезд тем более скромный.

Глава XXXIII

(Книга II, глава 17 bis)

Русский паспорт ^[115]

Когда мы теперь закончили дела наши в Москве, мы приготовились к дальнейшей поездке и получили от великого князя нижеследующего вида открытый лист, обращенный к местным великокняжеским воеводам и слугам и переведенный царскими толмачами. Из него можно усмотреть канцелярский стиль русских.

Его царского величества данный княжеским голштинским послам открытый лист.

«От великого государя [царя] и великого князя Михаила Феодоровича всея России, с Москвы до городов Коломны, Переяславля, Рязани, Касимова, Мурома, Нижнего Новгорода, Казани и Астрахани нашим боярам и воеводам и дьякам и всем нашим начальным лицам.

По нашему указу отпущены из Москвы в Персию к персидскому шаху Сефи, для переговоров о ходе и торге голштинских купцов, голштинского князя Фридерика послы и советники Филипп Крузиус и Отгон Брюггеманн, а с ними же отпущены из Москвы в Персию их голштинские немецкие люди, 85 человек, а также стража из наших наемных служилых московских немцев, принятых ими в числе 30 человек; кроме того, позволено им, для усиления свиты, принанять в Нижнем или в Казани или в Астрахани, в качестве провожатых для путешествия в Персию, 11 человек добровольцев, русских или немцев. В Нижнем же позволяется им нанять или принять двух штурманов, знающих основательно путь по Волге. А как они в Персии побывают и будут в обратном пути в Голштинскую землю, через нашу Московскую державу, то им, голштинским послам, в равной мере дозволяется и жалуется, когда вновь им понадобится, принанять для стражи или для работы, к тем сорока людям, еще в Астрахани или в Казани или где им удобно будет, русских и немецких добровольцев, сколько им будет надобно. А сколько и каких людей и в каком городе они по нашему указу примут, и тех людей они поименно пусть пошлют для отписки и допроса в те города к нашим боярам и воеводам и к дьякам, дабы было о них ведомо. А если они вернутся из Персии зимним путем, то позволено им нанять на собственные деньги из наших русских людей тех, кто захочет наняться, вместе с подводами, нужными для проезда.

А в приставы послан из Москвы к Астрахани астраханский дворянин Родион Горбатов. А как Родион с голштинскими послами в какой город прибудет, и вы бы, наши бояре, воеводы, дьяки и все наши начальные люди, Родиона и голштинских послов с ним во всех местах пропускали, безо всякой задержки. А как побудут они в Персии и опять поедут обратно в Голштинскую землю через нашу Московскую державу, вы бы дозволили им, голштинским послам, по сему нашему паспорту, когда им понадобится, для стражи на Волге и дорогах принанимать работников, к 40 [помянутым] людям, в Астрахани или Казани или где им удобнее и сколько им понадобится. И когда и сколько и в каком городе на пути в Персию они наймут наших русских или немецких людей, указано тех людей поименно для допроса и отписки послать в те города к вам для ведома, чтобы не было среди них разбойников или беглых холопов. А как голштинские послы вернутся из Персии зимним путем, вы бы дозволили им, чтобы они наняли наших русских людей с подводами на свои деньги, сколько им понадобится. И чтобы также не делалось им никакой задержки, когда они из Москвы поедут в Персию и опять когда они из Персии вернутся к нам в Москву, а также чтобы и ни в каком городе не происходило никакого обмана. А голштинских послов держать в чести, их людям оказывать всяческую дружбу. Сами же голштинские послы и люди их на пути в Персию и из Персии к нам обратно в Москву всем нашим русским людям не будут производить никакого обмана, ни насилия, ни разбоя; ни также приказывать брать корм для себя и для людей своих насилием. Напротив, приказано и позволено им покупать, как для самих себя, так и для собственных людей и для принятых и нанятых людей, на пути в Персию и на обратном пути из Персии, всяческий корм, за собственные деньги, у всех, кто им захочет что-либо продать. Писано в Москве в лето 7144, июня в 20 день.