Нет билетов на Хатангу. Записки бродячего повара. Книга третья - Вишневский Евгений Венедиктович
— И даже не послезавтра, — уточнил Константин Иваныч, — а двадцать шестого, но все равно будем считать, что нынче у нас отходная.
— А почему двадцать шестого? — удивился Леша.
— Так распорядился Иван Филиппович.
— Это же замечательно, — сказал Саша. — А то я все переживал, что мы за один день не управимся со сборами. А два дня нам в аккурат хватит.
— Где же вы эту благодать достали? — спросил я, вспомнив о визите рыбака с нельмой на плече. — Тут же сухой закон.
— Места знаем, — загадочно усмехнулся Саша.
24 июля
С утра, разбившись на две пары (я с Константином Ивановичем, а Леша с Петькой) и захватив с собой необъятные геологические рюкзаки, отправились мы по магазинам закупать продукты. Причем Леше с Петькой велено непременно достать специй: перцу и горчицы.
— Достанем, — заверил нас Леша, — я тут одну столовую знаю, где перец с горчицей прямо на столах стоят. В крайнем случае просто сопрем — и всех делов!
Саша остался на базе работать в столярной мастерской: он должен заготовить каркасы для наших палаток, а кроме того, сделать из дерева обвязку к нашим резиновым надувным лодкам, чтобы можно было вешать на нее лодочный мотор — в планах Константина Ивановича движение с работой через исток Нижней Таймыры вниз до самого озера Энгельгардта. А вечером, в том самом мерзком водоеме, будем мы испытывать наш лодочный мотор.
Мы с Константином Ивановичем закупили много продуктов: сахара, подсолнечного масла, мешок муки. Причем Константин Иванович все время ужасно волновался, что мои расчеты окажутся неверными и еды в поле нам не хватит. Он каждый раз говорил мне:
— А вы уверены, что нам этого хватит? Может быть, возьмем побольше, а? Пусть уж лучше останется, чем там, в поле, голодать?
Я же успокаивал его, как мог, показывая свои расчеты и уверяя, что имею большой опыт в этом деле (что было чистой правдой).
Как и следовало ожидать, перца с горчицей наши молодые добытчики не нашли, хотя обошли все столовые Игарки.
— Ну вот только вчера горчица на столах стояла, — сокрушался Леша, — а нынче нету. Просто невезение какое-то.
Накупили они с Петькой в основном всяких лакомств: ирисок, леденцов, мармеладу, две килограммовые банки яблочного повидла, сухого молока, яичного порошка (два последних продукта по моей заявке). И еще одна неприятность: в Игарке нет дрожжей — ни свежих, ни сухих. Соль, спички, курево (правда, курит у нас в отряде один Саша), хлеб и вот теперь еще дрожжи будем покупать в Хатанге.
25 июля
Леша, Саша и Петька остались на базе получать снаряжение, а мы с Константином Ивановичем отправились на местную автобазу за бензином и машинным маслом (для нашего лодочного мотора). Отправились на экспедиционном грузовичке, за руль которого уселся собственной персоной Иван Филиппович: получить горючее здесь не так-то просто, и эту акцию Иван Филиппович решил осуществить сам (мы же будем лишь грузчиками).
Тем временем Леша с Сашей отбирали и упаковывали снаряжение, одежду и обувь, посуду, рацию, питание к ней, ружейные и карабинные патроны (оружие у нас еще из Новосибирска), резиновые лодки, сети, веревки, геологические молотки и т. д. и т. п. Петьке выдали список получаемого нашим отрядом имущества, так называемую «арматурку», и он, гордый оказанным доверием, солидно ставил в ней огрызком карандаша галочки.
Как только мы вернулись, Петька тотчас погнал нас на вещевой склад примерять одежду и обувь.
В этот раз экипируют нас почти прекрасно: из обуви, правда, все те же резиновые сапоги, зато всем выделены меховые полушубки, а Константину Ивановичу даже шуба до самых пят, толстые суконные портянки, ватные и меховые штаны на лямках, верблюжьи и собачьи меховые спальные мешки.
В довершение всего Иван Филиппович от щедрот своих выделил нам ящик импортного (голландского) сливочного масла, а также бутылку шампанского (полусухого, новосибирского, правда, производства) и бутылку армянского коньяку (Константин Иванович прознал, что в поле будет мой и, возможно, Петькин дни рождения и шепнул об этом Ивану Филипповичу).
26 июля
Ранним утром на грузовом самолете «АН-26» улетели мы в Хатангу. Железное чрево самолета набили до почти немыслимого предела (с превеликим трудом удалось там разместить имущество четырех отрядов, что будут работать на Таймыре). Я по своему обыкновению почти сразу заснул и проснулся, лишь когда колеса нашей машины коснулись посадочной полосы (спал я на спальных мешках, накрывшись кошмой — все-таки в самолете было довольно холодно), а вот Петька все три часа не отрываясь смотрел на проплывающую внизу тундру.
А Хатанга все та же. Практически никаких изменений со времени моего последнего визита в эту столицу не произошло, а потому от подробных описаний ее воздержусь и отошлю читателя к предыдущим страницам моего повествования.
Поселились мы в том доме, где размещалась раньше и размещается ныне база треста «Аэрогеология». Дом этот, и прежде не блиставший чистотой и исправностью, за эти годы еще более разрушился и обветшал — теперь он просто дышит на ладан, и, если во втором этаже, где живет местное аэрогеологическое начальство, где стоит рация и принимают почетных гостей, хоть что-то похожее на нормальное человеческое жилье имеется, нижний этаж, куда селят бедолаг вроде нас, производит совершенно удручающее впечатление. Прежнего начальника базы, с которым мы имели дело последний раз в восемьдесят первом году (именно тогда я был в последний раз на Таймыре, хотя, к сожалению, дневника тогда не вел), теперь нет — его перевели куда-то на БАМ, но за несколько лет работы он сумел довести базу до такого состояния, что просто диву даешься. Особенно это убожество бросается в глаза после прекрасной базы Ивана Филипповича. Нам выделили в нижнем этаже две комнаты, одна из которых была увешана вялящимися на веревках янтарными гольцами (чьими — неизвестно). В одной комнате мы поставили раскладушки и на них расстелили свои спальные мешки; в другой (той, где вялятся гольцы) устроили склад экспедиционного имущества.
На базе все пьяны. И пьянее всех шофер со всклокоченной черной бородой и глазами, горящими сумасшедшим огнем. Константин Иванович пробовал было договориться с ним о грузовой машине (перевезти наше снаряжение из аэропорта на базу), но тот не понимал даже смысла говоримых ему слов и только нечленораздельно мычал. Тогда Саша, махнув на шофера рукой, сам сел за руль и быстро проделал эту несложную операцию.
Никакого начальства на базе нет — все в поле (может, потому-то тут все и пьяны?). Един во всех лицах лишь радист Виктор Иванович (он-то и пустил нас на постой), который, похоже, сильно мается с похмелья. Он попросил у нас бутылку водки (взаимообразно). Вежливо, но твердо отказали (да у нас и не было этой бутылки).
Обедать и ужинать пришлось идти в ту самую знаменитую хатангскую столовую, описанную мною многократно в предыдущих дневниках. За эти годы она нисколько не изменилась.
В местных магазинах пока удалось купить лишь спичек да курева и, к вящей радости Петьки и Леши, ящик сгущенки (ею буквально завалены все торговые точки). Самое же печальное для меня обстоятельство — нет дрожжей. Мне, правда, посоветовали сходить за ними в пекарню.
В пекарне (я договорился там о двадцати буханках хлеба, но брать их мы будем в самый день отлета, о чем предупредим накануне) с дрожжами тоже напряженка, но мне пообещали дать немного, если не будут возражать в продотделе местного рыбкоопа.
В местном рыбкоопе начальницей продовольственного отдела оказалась наша землячка, которая, узнав, что мы из Новосибирска, обрадовалась нам, как родным. Она тут же позвонила в пекарню, и все вопросы с дрожжами были мгновенно согласованы. Очень настойчиво стала она спрашивать, нет ли у нас нужды еще в чем-нибудь. Я тут же озадачил ее, попросив достать для нас томатной пасты, соусов и специй. Ничего этого в Хатанге, к сожалению, не оказалось, но зато нам были обещаны три килограмма сухофруктов (в магазинах их тоже нет).
