Два года каникул - Верн Жюль Габриэль (книги без регистрации полные версии txt) 📗
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Сигнальная мачта. — Сильные холода. — Фламинго. — Пастбище. — Проворство Жака. — Неповиновение Донифана и Кросса. — Туман. — Жак в густом тумане. — Пушечные выстрелы из грота. — Черные точки. — Положение Донифана
Избрав Бриана своим начальником, товарищи хотели отдать справедливость его услужливому характеру, испытанной храбрости, постоянному самоотвержению для общего дела. С того самого дня, как он принял управление яхтой во время переезда из Новой Зеландии на остров Черман, он никогда не отступал ни перед опасностью, ни перед работой. Хотя он и был другой национальности, но все его любили — и маленькие, и большие, особенно маленькие, о которых он беспрестанно заботился и которые единодушно отдали за него голоса. Только Донифан, Кросс, Уилкокс и Феб не признавали достоинств Бриана, хотя в глубине души прекрасно сознавали, что несправедливы к самому достойному из своих товарищей. Гордон предвидел, что этот выбор внесет еще больший раздор. Однако он от души поздравит Бриана. Во-первых, по справедливости он не мог не одобрить сделанного выбора, а во-вторых, он предпочитал заниматься только хозяйственными делами.
Однако уже с этого дня было очевидно, что Донифан с друзьями решили не подчиняться Бриану, а Бриан решил не давать им ни малейшего повода к несдержанности.
Жак удивился, что брат согласился быть начальником.
— Итак, ты хочешь? — спросил он, не кончая мысли, которую за него докончил Бриан, отвечая ему шепотом:
— Да, я хочу принести еще больше пользы, чтобы искупить твою вину.
— Благодарю, брат, — ответил Жак, — и не жалей меня.
Снова потянулись длинные зимние дни с их однообразием.
Еще до наступления сильных морозов, когда нельзя было совершать экскурсии в бухту, Бриан решил заменить флаг на сигнальной мачте холма Окленда. Флаг ветром разорвало в клочья. Надо было заменить его предметом, который бы мог выдержать даже зимнюю вьюгу. По совету Бриана, Бакстер сделал нечто вроде шара, сплетенного из гибких камышей; этот шар мог сохраниться, так как ветер насквозь проникал через него.
Окончив эту работу 17 июня, они предприняли последнюю экскурсию в бухту, и Бриан заменил флаг Соединенного королевства этим новым сигналом, который был виден за несколько миль.
Наступали холода, Бриан приказал вытащить ялик на берег и накрыть его толстым брезентом. Бакстер и Уилкокс расставили силки близ сарая, вырыли новые ямы на опушке леса и натянули сети вдоль левого берега Зеландской реки.
В свободное время Донифан с двумя или тремя из своих товарищей отправлялись на ходулях на южные болота, откуда они никогда не возвращались с пустыми руками, сберегая по-прежнему патроны, потому что Бриан относительно боевых запасов был таким же скупым, как и Гордон.
В первых числах июля река начала замерзать. Течением льдины относило вниз к Френ-дену, и вскоре вследствие скопления льда на поверхности образовалась ледяная кора. А так как мороз увеличивался и стоградусный термометр падал до 12o ниже нуля, то озеро скоро замерзло. Ветер подул на юго-восток, небо прояснилось, и температура упала до 20o ниже точки замерзания.
Программа зимней жизни была та же, что и в прошлом году, и Бриан следил за ее исполнением, не превышая своей власти. Ему охотно повиновались, причем Гордон первым подавал пример послушания и этим много помогал. Даже Донифан со своими приверженцами не выказывал неповиновения. Они ежедневно расставляли силки, западни и сети, но продолжали держаться в стороне, тихо разговаривая между собой, лишь изредка принимая участие в разговорах за столом или по вечерам. Никто не знал, что они замышляли, но их ни в чем нельзя было упрекнуть, и Бриану не приходилось вмешиваться. Он старался быть справедливым ко всем, часто исполняя самые трудные и тяжелые работы, не избавляя своего брата, который не уступал ему в усердии. Гордон даже заметил, что характер Жака начал меняться, а Моко радовался, видя, что после объяснения с Брианом Жак стал чаще разговаривать и играть с товарищами. Долгие часы, которые благодаря холоду они должны были проводить в пещере, проходили в занятиях. Дженкинс, Айверсон, Доль и Костар сделали видимые успехи; обучая их, старшие сами приобретали познания. По вечерам читали вслух книги о путешествиях, которым Сервис, конечно, предпочел бы рассказы о робинзонах. Иногда Гарнетт играл на аккордеоне одну из избитых мелодий, другие пели хором какие-нибудь детские песенки, и по окончании концерта все шли спать.
Бриан не мог отрешиться от мысли вернуться в Новую Зеландию. В этом он расходился с Гордоном, который только и думал о том, как бы устроить колонию на острове Черман. Правлению Бриана суждено было ознаменоваться попытками вернуться на родину. Он все время помнил о том белом пятне, которое видел в бухте Обмана. «Может быть, это земля, — думал он, — в таком случае нельзя ли построить лодку и добраться до нее?» Но когда он говорил об этом с Бакстером, то тот только качал головой, прекрасно понимая, что такая работа была им не по силам.
— Как жаль, что мы дети, — повторял Бриан, — и как бы хорошо было, если бы мы были взрослыми.
Это было для него самым большим горем.
Зимние ночи не обходились без тревоги. Фаин начинал тревожно лаять, когда хищные звери, преимущественно шакалы, бродили вокруг сарая. Тогда Донифан и другие, кидая горящие головни в этих зверей, обращали их в бегство.
Два или три раза в окрестностях показывались ягуары и кугуары, не подходившие так близко, как шакалы. Их встречали ружейными выстрелами, но так как они были далеко, то ни одного из них не удалось убить. В общем, охранять загон было трудно. 24 июля Моко наконец представился случай снова проявить свое кулинарное искусство в приготовлении дичи, которой все полакомились.
Уилкокс и Бакстер, охотно ему помогавшие, устраивали западни не только для пернатых или грызунов, но и для крупной дичи, для чего сгибали молодые деревца и таким образом устроили настоящие силки с затяжной петлей. Эти западни ставятся обыкновенно в лесу там, где проходят косули. В ночь на 24 июля в один из таких силков попался великолепный фламинго и, несмотря на все свои усилия, не мог выпутаться из затяжных петель. На другой день, когда Уилкокс обходил силки, птица уже была удушена петлей. Фламинго ощипали, выпотрошили и, начинив ароматическими травами, зажарили. Все нашли его мясо вкусным. Кроме большого куска мяса каждый из мальчиков получил по кусочку языка.
В первой половине августа было четыре морозных дня, и Бриан не без страха видел, как падал термометр до тридцати градусов ниже нуля. Воздух был необыкновенно чист, и, как это часто случается при большом понижении температуры, не было ни малейшего ветерка. В такой холод маленьким было запрещено выходить на воздух, хотя бы на одну минуту. Старшие же выходили в случае крайней необходимости, главным образом чтобы день и ночь топить печи в сарае и на птичьем дворе. К счастью, эти холода стояли недолго. 6 августа ветер опять подул с запада. Над бухтой и берегом пронесся сильный вихрь, но Френ-ден не пострадал, казалось, только землетрясение могло поколебать его крепкие стены. Самые сильные шквалы, те, что выбрасывают корабли на берег и опрокидывают каменные здания, ничего не могли сделать с непоколебимым утесом. А если попадает много деревьев, то это только избавит молодых дровосеков от лишней работы, когда им придется делать новый запас топлива.
Эти шквалы повлияли на изменение температуры, морозы прекратились, и с этого времени температура начала постепенно подниматься, держась в среднем от семи до восьми градусов ниже точки замерзания.
Вторая половина августа была более сносной, и Бриан возобновил работы на воздухе, за исключением рыбной ловли, потому что толстый слой льда еще покрывал поверхность реки и озера. В западни и силки попадалось много болотных птиц, и кладовая не переставала пополняться свежей дичью.
Скотный двор увеличился, птичник тоже, утки и цесарки вывели потомство, а вигонь принесла пять детенышей, за которыми ухаживали Сервис с Гарнеттом.
