Америка. Чудеса здоровой пищи - Кингсолвер Барбара (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Но не моему папе. Он, всегда готовый к новым впечатлениям, облазил все полки в новом супермаркете, который открылся недалеко от нашего дома, когда я была подростком. О, какой смелый, новаторский мир кулинарной экзотики: там были даже целые пироги с кремом, замороженные в алюминиевых поддонах, а также овощи, о которых мы и не слыхивали. Например, артишоки. Мы, детишки, проголосовали за пироги, но папа принес домой артишоки. Мама с чувством выполненного долга сварила их и положила на тарелки, снабдив вилками, предполагая, что этот деликатес положено есть целиком. Мы очень боялись обидеть папу. Но лично я потом лет двадцать не прикасалась к артишокам.
Однако наша жизнь изменилась навечно с того дня, когда папа принес домой цуккини. Он объяснил: «Это итальянский овощ». Мы не были уверены, правильно ли произносим название. И хотя артишоки довели нас до слез и комка в горле, нам очень понравились эти темно-зеленые дирижабли. На следующий год папа узнал, что можно заказать семена и вырастить этот иностранный овощ прямо у себя дома. Я в те дни была ответственной за участок огорода, где произрастали тыквы, — мой брат выращивал лук, — а мы были прилежными детьми. Вырастив первый урожай цуккини, мы угощали ими не только друзей, но и посторонних людей. Мы ели эти овощи вареными, запеченными, жаренными в тесте, в супе и летом, и зимой, потому что мама придумала сногсшибательный рецепт, как консервировать цуккини с луком, и эту смесь она заготавливала банками. Словом, я происхожу из гордого рода умельцев обращаться с тыквой.
Так что июль меня не пугал. Мы срезали наших первенцев — желтые тыквочки с бутылочным горлом — в начале месяца; эти маленькие красотки оказались настоящим деликатесом, когда мы потушили их, не срывая с них цветков. Шестого июля я срезала два патиссона (белая тыква, похожая с виду на летающую тарелку), четыре желтые тыквы с бутылочным горлом, шесть золотых цуккини и пять «костата романескас» — это родня цуккини, отличающаяся прекрасной плотной структурой и способностью за одну ночь вырастать до размера бейсбольной биты. Я дочь своего отца, так что всегда готова к изучению нового каталога семян, и к тому же я по-прежнему отвечаю за участок тыкв в нашем огороде. Я могу переборщить, но тогда еще не была готова это признать.
— Я люблю все эти тыквы, — заявила я, внося в кухню всю эту радугу форм и расцветок вместе с первыми бобами сезона, огурцами, пятицветной листовой свеклой и несколькими свеколками сорта «чоггиа» (это старинный итальянский сорт, они в поперечном разрезе похожи на мишень с концентрическими белыми и красными кольцами). Два дня спустя я еще веселилась, когда внесла в дом очередной урожай — девятнадцать тыкв. А через неделю сняла еще тридцать три таких плода, в том числе здоровенные, длиной с локоть, сорта «костатас». Эти тыквы, в противоположность остальным сортам, даже выросшие до гигантского размера, остаются нежными, хотя и устрашающего вида. Мы их нарезали и нафаршировали тушеным луком, хлебными крошками и сыром, после чего запекли во дворе, в той самой печи, в которой выпекаем хлеб. Всем, кто пришел в гости к обеду, пришлось в обязательном порядке съесть тыкву и взять еще с собой порцию в полиэтиленовом пакете. Мы начали составлять списки приглашенных к обеду, предпочитая тех, у кого нет огорода. Наши имеющие огороды друзья проявляли бдительность и просто захлопывали двери, видя, как мы приближаемся к ним с тяжелым мешком.
Камилла храбро исполнила свой долг. Накануне дня рождения сестры она узнала несколько разных рецептов, что сподвигло ее на собственное гениальное изобретение: шоколадное печенье из тонко нарезанного цуккини. Она замесила тесто с расчетом на сотню штук, в процессе чего уничтожила несколько зеленых увальней, занимавших место в кухне. На дне рождения Лили она обошла всех гостей с подносом, хитро улыбаясь, пока ребятишки толпились вокруг кухонного стола и наблюдали, как Лили распаковывает подарки. Ученики младших классов ненавидят тыкву. Однако сейчас мы наблюдали, как они с аппетитом жуют. Они попросили еще. Ха-ха!
Камилла предложила им отгадать, каков главный ингредиент, многозначительно скосившись на темно-зеленые дирижабли, которые еще остались (один из них разрезанный пополам) на кухонном столе.
— Корица? Овес? Сахарный тростник? — послышались догадки.
Разумеется, мы не сказали детишкам правду. Но после того, как выбросили оберточную бумагу, пыль осела и сотня печенья была съедена, у нас на кухне оставалось еще много этих дирижаблей.
Не слишком ли много этих лиан мы насадили? Может быть, не надо было выдирать сорняки, пусть бы их заглушили? О, это вечная проблема: куда же пристроить тыкву?
Нельзя же просто взять и уничтожить эту пирамиду избыточной овощной биомассы, которая отнимала у нас жизненное пространство. Мои родные знают, что я в силу воспитания просто не способна выбрасывать еду. Мои экономные родители сами росли в период Депрессии, когда угроза голода была вполне реальна. Теперь, став взрослой, я научилась покупать новые джинсы, когда старые все уже в заплатках, но так и не научилась выбрасывать вполне пригодную пищу в помойку. Даже в компост, если она не испортилась всерьез. Для меня это равносильно выбрасыванию часов «ролекс». Ну посудите сами. Было затрачено столько труда, пролито столько пота. Тыква начала свое существование в виде семечка или рассады и выросла, несмотря на все препятствия. Да ведь еда — это, по сути, самый драгоценный продукт нашей жизни.
Но вот сейчас у нас на кухне высится целая гора тыкв, а множество таких же втиснуты в корзину в сенях, на полпути между огородом и кухней — и ждут своей очереди.
Иногда я просто опускаю нож и восхищаюсь этими невероятными плодами. Их нескладностью, удлиненной формой, их обаянием. Их массивностью. Я попыталась поставить тыквы вертикально, пристроить боком, стараясь удержать в равновесии: вот прямо тут, в нашей кухне, создать подобие овощного Эвереста.
Ну как же мне все-таки с ними быть? Если бы тыквы хоть немного заплесневели, я бы с чистым сердцем отнесла их в компост. А по-настоящему переросшие экземпляры мы расколотили и пустили на корм цыплятам. Может, нам завести свиней? Нельзя ли изобрести автомобиль, который ехал бы на цуккини?
Мало нам гигантского урожая, так еще и соседи старались втюхать нам свои тыквы. Однажды мы вернулись домой и обнаружили целый мешок тыкв, подвешенный на нашем почтовом ящике. Конечно, преступника и след простыл.
— Эх, — сказали мы, — что бы нам самим до этого додуматься!
Раньше мне приходилось слышать, что якобы сельские жители в июле — только на один месяц в году — запирают свои автомобили на парковке у церкви, чтобы им на переднее сиденье не напихали тыкв.
Я до сих пор думала, что это шутка.
А надо вам сказать, что в сельской местности люди вообще не привыкли запирать двери своих домов. И заборы здесь ставят лишь с единственной целью: чтобы скот не забрел на посадки. В нашем городке очень спокойная атмосфера, при этом наши соседи всегда бдительны и, если их спросить, обязательно опишут цвет и марку любого автомобиля, который заезжал на лужайку нашей фермы. Так что мои родные немного удивились, когда я начала тщательно проверять прочность запоров всякий раз, когда мы собирались уйти из дому.
— Надо ли объяснять очевидное? — нетерпеливо спросила я в ответ на их недоумевающие взгляды. — Ведь за время нашего отсутствия кто-нибудь может вломиться в дом и оставить нам цуккини.
А ведь июль еще не закончился. Нет уж, спасибо — хватит с нас цуккини!
Середина июля, субботний день, и на нашей ферме — настоящее буйство жизни. После каждой вылазки в огород мы спускаемся с холма, неся полные охапки огурцов, тыкв и помидоров. Мы теперь снимаем урожаи перца, баклажанов, лука, зеленых бобов и листовой свеклы. Через несколько часов придут гости на ужин, так что мы с мамой окидываем взглядом груды свежих овощей и начинаем готовить. Мы начнем с супа из огурцов, который подадим первым, а ведь его требуется некоторое время подержать на холоде. Четырнадцать небольших огурцов, попав в миксер, один за другим превращаются в свежую ярко-зеленую массу. Потом мы вливаем туда йогурт из обезжиренного молока, который сделали еще вчера. И, наконец, добавляем к прохладной светлой массе свежие травы и втискиваем миску в холодильник, между гигантскими цуккини.
Теперь пора печь хлеб. В нашем доме это мужская работа, так что Стивен вытаскивает свои многочисленные мешки с мукой и начинает творить свое чудо. Чашка того и столовая ложка сего отправляются в миксер, у Стивена свой рецепт. Потом он смешивает в миксере все ингредиенты и оставляет тесто подниматься. Позже приходят друзья, и Нэнси, настоящая искусница в изготовлении хлеба, вместе со Стивеном раскатывает и формирует несколько пышных батонов. Во дворе часами горит огонь в большой каменной печи, которую мы построили этой весной.
Нэнси давно рвалась прийти и опробовать эту печь. Они со Стивеном кладут батоны на посыпанные мукой поддоны и ставят их в печь, откуда вычищены угли.
Тем временем мы с мамой готовим десерт: шербет из вишен. Мы собрали вишни с дерева, нависающего прямо над нашим крыльцом. Это дерево словно нас дразнит: большинство ягод растет на самых верхних ветвях. Каждое лето мы со Стивеном карабкаемся наверх по лестницам, которые ставятся в кузов пикапа, стратегически припаркованного под деревом. А мама протестует: «Не надо! Это опасно!» — но в конце концов забирается туда вместе с нами. И все равно множество сверкающих черных ягод по-прежнему недостижимы для тех, у кого нет крыльев. Свою долю получают голубые сойки, хотя все-таки мы собрали в этом году довольно много. Мама вынимает косточки из вишен, и ее руки покрываются пурпурно-черным, как чернила, соком, а я нагреваю воду и мед на плите. Мы смешиваем фрукты и сироп и даем смеси остыть, в готовом виде мы ее после ужина вольем в мороженицу.
В горячей каменной печи батоны пекутся очень быстро. Минут через пятнадцать мы их вынимаем и разрезаем. Одного запаха достаточно, чтобы забыть о приготовлении деликатесов и наброситься на этот хлеб. Но мы устояли, мы разрезаем вдоль целые батоны и раскладываем половинки на противне. Далее фаршируем их поджаренными на гриле овощами и сыром, начиная с ломтиков моцареллы, который изготовили вчера сами. Потом мы отправляем туда же кусочки хорошо подрумянившейся тыквы, патиссоны, зеленые перцы, баклажаны и лук, который я только что сняла с гриля. Последний слой — свежие помидоры с базиликом. Мы на несколько минут засовываем эти противни под жарочную решетку, а потом садимся наслаждаться пищей. У меня такое ощущение, что я стряпала целый день, но полученное удовольствие стоит того.
Суп, постоявший в холодильнике, восхитителен. Он очень кстати, когда ты весь день нарезаешь овощи и суетишься возле горячего гриля. Мы наслаждаемся каждым глотком, потом достаем наши нафаршированные овощами батоны.
В жарочной печи сыр растаял и все содержимое сплавилось в один невообразимый вкус.
Мы сидим, мирно беседуя, и вот приходит время вишневого шербета. Цвет десерта кажется неестественно пурпурным, такого просто не бывает, и в нем идеально сочетается сладкий и кислый вкус.
Это одна из лучших трапез моей жизни, не только потому, что еда такая восхитительная, но и потому, что все продукты выращены нами из крохотных семян. Мы сами наблюдали рождение моцареллы, тот момент, когда молоко превратилось в сыворотку и творог. Мы видели, как хлеб преобразился из вязкой массы песочного цвета в золотистую корочку восхитительного вкуса. С этой едой у нас свои отношения.
