Архипелаг исчезающих островов - Платов Леонид Дмитриевич (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

Но он перестарался. Чересчур много выступал в защиту Земли Ветлугина.

И снова припомнилось, как на уроке географии он с простертой рукой нетерпеливо подавался всем туловищем вперед, чтобы обратить на себя внимание Петра Ариановича; «Я знаю, я! Меня вызовите!»

И его вызвали. К ужасу своему, Союшкин узнал о том, что назначен в состав экспедиции, которая отправляется в высокие широты на поиски Земли Ветлугина!

Мы с Андреем испугались этого назначения еще больше, чем он. Даже собирались отвести нежелательную кандидатуру, на что имели право, так как я был назначен начальником экспедиции, а Андрей — моим заместителем по научной части. Однако Афанасьев отговорил нас:

— Пусть себе идет! Э-эх, наивные! — Он укоризненно покачал головой. — И ничего-то вы, друзья, не понимаете в жизни. Ведь это хорошо, что главный «отрицатель» будет присутствовать при открытии. И на берег его с собой непременно возьмите. «Вот, — скажете ему, — та самая Земля Ветлугина, в которую ты так долго не верил. И как она только тебя, беднягу, держит?»

Вот почему Союшкин, к нашему и собственному своему неудовольствию, очутился на борту «Пятилетки».

А сейчас, обряженный в просторный ватник и меховую шапку с висячими длинными ушами, потеряв весь свой столичный лоск и директорский апломб, он меланхолически стоял на корме и смотрел на чаек.

Те кружились подле борта, то падая к отлогой волне, то снова взмывая в воздух. Ведь это птицы-попрошайки. И голоса-то у них какие-то плаксивые, жалостные: «Подайте на пропитание, подайте!»

3. Пристроились в кильватер

Заранее оговариваюсь: многое в описании нашего похода будет опущено, а кое-что передано скороговоркой. Не хотелось бы повторяться, да и ни к чему, — ведь существует столько книг о плавании в высоких широтах. Надо, кроме того, учесть и особенности моего восприятия Арктики. Она всегда являлась для меня как бы рамкой, внутри которой заключена Земля Ветлугина. А я и Андрей вместе со мною были до такой степени заворожены, загипнотизированы ею, что по пути к ней, так сказать, почти не оглядывались по сторонам, видели только наши потаенные острова впереди.

Поэтому буду излагать лишь то, что связано непосредственно с поисками Земли…

Утром Андрей распахнул дверь в мою каюту:

— Поздравляю! Вышли в Восточно-Сибирское!

— Уже Восточно-Сибирское? Приятно слышать! В штурманской рубке узнал?

— Нет, по воде определил. Вода снова прозрачная, как и в море Лаптевых. На глубине двенадцати метров отрицательная температура. Только что провели измерение. [5]

— А видимость?

— Ни к черту!

Наверху и впрямь было мутновато. Корабль медленно продвигался вперед в почти сплошной белесоватой мгле.

Мы с Андреем поднялись на капитанский мостик.

Капитан повернул ко мне и Андрею свое широкое, простодушное, невозмутимо спокойное лицо.

— Уточняю место по глубинам, Алексей Петрович, — сказал он. — Здесь уже работали гидрографы. Карта очень подробная…

Странный водолаз бежит по дну моря под килем «Пятилетки». Это звук. Когда мы проникнем в глубь «белого пятна», звук поведет за собой наш корабль.

Принцип эхолота прост. Беспрерывно подаются с судна звуковые сигналы, которые, отразившись от морского дна, возвращаются в приемник. Надо разделить пополам промежуток времени между подачей сигнала и его приемом и умножить на скорость звука в воде, чтобы получить глубины. Делается это автоматически. На вращающемся валике прибора появляется лишь итог: по квадратам кальки быстро бежит зигзаг.

Когда появился эхолот, это было настоящим переворотом в океанографии. Ученые получили возможность изучать и наносить на карту рельеф морского дна, какая бы огромная глубина ни отделяла его от поверхности.

С помощью эхолота измерены были впадины Мирового океана до одиннадцати километров глубиной, обнаружены подводные плато, горные кряжи, ущелья. Люди увидели на кальке эхолота седьмую часть света, новый подводный мир, считавшийся ранее недосягаемым для человеческого глаза.

Раздумывая над тем, как найти нашу Землю-невидимку, закрытую большую часть года туманом или погребенную под снегом, мы с Андреем пришли к выводу, что надо не доверяться зрению, а положиться на слух, то есть прибегнуть к помощи эхолота.

Есть пословица: «Как аукнется, так и откликнется». В этих словах заключался план нашей географической экспедиции, одобренный академиком Афанасьевым.

Преодолевая сопротивление льдов, мы должны пройти к северо-восточной окраине Восточно-Сибирского моря, подняться к «белому пятну» и, проникнув внутрь него, несколько раз пересечь в различных направлениях, беспрерывно простукивая дно эхолотом.

Если в пределах «белого пятна» находится Земля, она даст знать о приближении к ней изменением зигзага на кальке.

Мы вошли в штурманскую рубку.

Андрей быстро переписал последние показания эхолота на листок бумаги и положил перед капитаном.

— Ну-ка, ну-ка! Где мы? — сказал капитан, наклоняясь над картой и водя по ней толстым пальцем. — Вот пролив Санникова. Вот ваша прокладка. Стало быть, где-то здесь… Или здесь?

Бормоча себе под нос, он принялся сличать цифры глубин, обозначенные на морской карте, с цифрами, выписанными штурманом, — искал цепочку глубин, подобную той, что осталась за кормой «Пятилетки».

— Нашел, — сказал он негромко и спокойно, как всегда. — Четырнадцать метров, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, снова пятнадцать… Отмечайте на карте, помощник. Отсюда и поведете прокладку. Курс — зюйд-вест!.. — Он вопросительно вскинул на меня глаза: — Так, Алексей Петрович? Пойдем вдоль берега, как говорили, прибрежной полыньей?

Я кивнул. Подольше надо было сохранять чистую воду впереди, по возможности избегая встреч со льдами. К высоким широтам я предполагал подняться лишь на меридиане острова Врангеля.

— Еще хватит хлопот, — успокаивал Андрей нашу нетерпеливую молодежь. — И тряхнет и сожмет во льдах. А сейчас горючее надо экономить. И время. В Арктике кружной путь часто короче прямого.

Прибрежная полынья представляет собой нечто вроде коридора. С одной стороны лед берегового припая или берег, с другой — плавучие льды. В этом году коридор был очень широк. Почти беспрерывно дувшие ветры южных румбов отжимали плавучие льды от берега, отгоняли их далеко на север.

«Пятилетка» круто повернула на юго-восток и двинулась южной окраиной Восточно-Сибирского моря.

А на исходе пятых суток мы увидели нечто вроде приметного подводного знака; необычайную веху, будто специально оставленную для нас корщиком Веденеем. Правильнее даже сказать — с разбегу натолкнулись на нее!

На траверзе Колымы наш осторожный капитан приказал замедлить ход и выслать на бак впередсмотрящих — по одному с каждого борта. О, здесь гляди в оба! Сибирские реки выносят в море плавник — множество деревьев, подмытых в верховьях, в дремучей тайге. Беда, если плавник попадет на лопасть винта!

Я стоял на мостике, когда «Пятилетка» внезапно сбросила ход. Но это не был плавник. Казалось, судно тяжело ползет килем по дну. Если бы шли по реке, с уверенностью сказал бы, что наскочили на перекат. Неужели намыло отмель, не показанную в лоции?

— Река?

— Река, — ответил Федосеич, перегибаясь через леер и присматриваясь к следу винтов за кормой. — И в море шутки с кораблями играет!

— Отмель?

— Какая там отмель! Глубины достаточные. Вы на воду, на волны поглядите!

Море выглядело необычно. При совершенном безветрии возникли большие поперечные волны, которые следовали за кораблем, начинаясь примерно с его середины. А перед форштевнем бежала странная одиночная волна. «Пятилетка» как бы толкала ее перед собой. Вода вокруг оставалась зеркально гладкой.

На палубу высыпали научные сотрудники, обмениваясь взволнованными замечаниями.

— Позвольте-ка, — сказал я, припоминая. — Неужели «мертвая вода»?

Суть явления заключается в том, что пресная вода, которая легче морской, соленой, вытекая в море, располагается сверху тонким слоем. Возникает как бы «мелководье». На плоскости, разделяющей два слоя воды, гребные винты корабля образуют под килем большие волны и попусту расходуют на это часть своей энергии. Отсюда резкое снижение хода.