Робинзон Крузо (адаптированный вариант для детей) - Дефо Даниэль (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Что было делать? Нам не оставалось ничего больше, как терпеливо выжидать, чем всё это кончится. После того как семеро матросов вышли на берег, шлюпка с тремя остальными отошла на большое расстояние от берега и стала на якорь, так что мы лишились возможности похитить и спрятать её. Те, что высадились на берег, очевидно, решили не расходиться. Они шли плечом к плечу, взобрались на пригорок и стали подниматься на холм, под которым находился мой дом. Нам было отлично их видно, но они видеть нас не могли. Мы были бы очень рады, если бы они подошли к нам поближе, чтобы мы могли выстрелить в них.
Мы надеялись, что они направятся, по крайней мере, к противоположному берегу острова, потому что, пока они оставались на этой его стороне, мы не могли покинуть нашу крепость. Но, добравшись до гребня холма, откуда открывался вид на всю северо-восточную часть острова, на его леса и долины, они остановились и снова принялись громко кричать.
Наконец, не дождавшись ответа и, должно быть, боясь удаляться от берега, они уселись под деревом и стали совещаться друг с другом.
Хорошо было бы, если бы они легли и заснули, как те, что приехали утром, тогда мы могли бы живо расправиться с ними.
Но они и не думали спать. Они чуяли, что на острове творится неладное, и решили быть настороже, хоть и не знали, какая грозит им опасность и откуда она может прийти.
Увидев, что они совещаются, капитан высказал одно очень толковое соображение.
— Весьма возможно, — сказал он, — что они на своём военном совете решат ещё раз подать сигнал пропавшим товарищам и все сразу выстрелят из ружей. Тут бы нам броситься на них, тотчас же после выстрела, когда их ружья будут разряжены. Тогда им ничего больше не останется, как сдаться, и дело обойдётся без кровопролития.
План, по-моему, был недурён, но, для того, чтобы он удался, нам следовало бы находиться сейчас на очень близком расстоянии от врагов. Ведь мы должны броситься на них в ту самую минуту, когда они дадут залп. Но они расположились так далеко от нас, что нечего было и думать о внезапном нападении на них.
Впрочем, они и не стали стрелять.
Мы не знали, на что решиться.
Наконец я сказал:
— По-моему, нам нечего делать до наступления ночи. А ночью, если эти семеро не вернутся в лодку, мы можем незаметно пробраться к морю и приманить какой-нибудь хитростью тех троих, что остались в лодке.
Мы долго сидели в засаде и с нетерпением ждали, когда же пираты тронутся с места. Нам казалось, что их совещанию не будет конца.
Вдруг они сразу вскочили и направились прямо к морю. Должно быть, им показалось, что оставаться на острове опасно, и они решили вернуться на корабль, не разыскивая своих погибших товарищей.
«Плохо наше дело! — подумал я. — Очевидно, нам придётся навсегда проститься с кораблём».
Я сказал об этом капитану; он пришёл в такое отчаяние, что чуть не лишился чувств.
Но тут я придумал некую военную хитрость, которую и пустил в ход. Хитрость немудрёная, но план мой удался превосходно. Подозвав к себе Пятницу и помощника капитана, я приказал им спуститься к бухточке (той самой, через которую когда-то Пятница переправился вплавь, когда за ним бежали людоеды), затем, обогнув её, свернуть за полмили к западу, подняться на пригорок и кричать что есть силы, пока не услышат возвращающиеся к лодке матросы. Когда же матросы откликнутся, перебежать на другое место и снова кричать и аукать и таким образом, постоянно меняя места, заманивать врагов всё дальше и дальше в глубь острова, пока они не заплутаются в лесу, а тогда окольными путями вернуться сюда, ко мне. Матросы уже садились в лодку и были готовы отчалить, как вдруг со стороны бухточки послышались громкие крики: это кричал Пятница и вместе с ним помощник капитана.
Чуть только пираты услышали их голоса, они сейчас же откликнулись и со всех ног пустились бежать вдоль берега в ту сторону, откуда неслись эти крики, но бухта преградила им путь, так как было время прилива и вода в бухте стояла очень высоко. Тогда они окликнули оставшихся в шлюпке, чтобы те подъехали и перевезли их на другой берег.
Этого-то я и ожидал.
Они перебрались через бухту и побежали дальше, прихватив с собой ещё одного человека. Таким образом, в шлюпке осталось только двое. Я видел, как они отвели её в самый конец бухты, поближе к земле, и привязали там к тощему деревцу.
Это очень обрадовало меня. Предоставив Пятнице и помощнику капитана делать своё дело, я приказал остальному отряду следовать за мной. Прячась в густом и высоком кустарнике, мы обогнули бухту и внезапно появились перед теми матросами, которые остались у берега. Один из них сидел в шлюпке, другой лежал на берегу и дремал. Увидев нас в трёх шагах от себя, он хотел было вскочить и убежать, но стоявший впереди капитан бросился на него и ударил его прикладом. Затем, не давая опомниться другому матросу, он крикнул ему:
— Сдавайся — или смерть!
Это был один из тех матросов, про которых капитан говорил, что они примкнули к бунтовщикам не по своей охоте, а подчиняясь насилию. Матрос не только сдался нам по первому нашему требованию, но тотчас же сам заявил о своём желании вступить в наш отряд. Вскоре он доказал нам своими поступками, что достоин нашего доверия.
Тем временем Пятница с помощником капитана продолжали кричать и аукать. Откликаясь на крики матросов, они водили их по всему острову, от холма к холму, из рощи в рощу, пока не завели в такую дремучую глушь, откуда нельзя было выбраться на берег до наступления ночи. Можно себе представить, как измучили и утомили они неприятеля, если и сами воротились к нам смертельно усталые.
Теперь нам оставалось только подкараулить пиратов, когда они будут возвращаться к тому месту, где была оставлена шлюпка, и, ошеломив неожиданным нападением во тьме, заставить их сдаться нам в плен.
Они воротились не скоро. Нам пришлось прождать несколько часов, и только тогда мы услышали, что они медленно пробираются к берегу. Шли они врозь, далеко друг от друга. Передние кричали задним:
— Скорее! Скорее!
Задние отвечали:
— Мы не можем, мы устали, мы падаем…
Всё это было нам на руку.
Наконец они подошли к бухте. За эти несколько часов начался отлив, и шлюпка, которая была привязана к дереву, очутилась теперь на суше. Невозможно описать, что сталось с пиратами, когда они увидели, что шлюпка на мели, а люди исчезли. С громкими воплями они метались по берегу, проклиная свою судьбу; они кричали, что их занесло на заколдованный остров, что тут водятся либо разбойники, которые всех перережут, либо черти, которые сожрут их живьём.
Несколько раз принимались они кликать своих товарищей, называя их по именам и по прозвищам, но, разумеется, не получали ответа.
При скудном вечернем свете нам было видно, как они бегают взад и вперёд, ломая в отчаянии руки. Утомившись этой бесцельной беготнёй, пираты бросались в лодку, чтобы перевести дух, но не проходило и минуты, как они выскакивали на берег и снова бегали взад и вперёд.
Мои спутники упрашивали меня позволить им напасть на врага, как только стемнеет. Но я не хотел проливать столько крови и решил расправиться с пиратами более мирным путём. А главное, я знал, что враг вооружён с головы до ног, и не хотел рисковать жизнью своих людей. Нужно было подождать, не разделятся ли неприятельские силы на два или три отряда, а пока я приказал своему войску наступать на врага.
Пятницу и капитана я выслал вперёд. Они должны были подкрасться к пиратам на четвереньках, чтобы стрелять в упор, если это понадобится. Но недолго им пришлось ползти: на них почти наткнулись, случайно от делившись от остальных, три пирата, и в том числе боцман, который, как уже сказано, был главным зачинщиком, а теперь вёл себя как самый отъявленный трус.
Чуть только капитан услышал голос главного виновника всех своих бед и понял, что тот в его власти, он пришёл в такое неистовство, что вскочил на ноги и выстрелил злодею прямо в грудь. Тогда, конечно, выстрелил и Пятница. Боцман был убит наповал, другой пират был тяжело ранен (он скончался часа через два), третьему же удалось убежать.
