Собрание сочинений в 12 т. Т. 3 - Верн Жюль Габриэль (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
- Конечно, - ответил Гленарван. - Разве вам так уж удобно на этих жестких ветвях?
- Я никогда не чувствовал себя лучше даже в собственном кабинете! Мы живем, как птицы: распеваем, порхаем… Я начинаю думать, что людям предназначено жить на деревьях.
- Им не хватает только крыльев, - вставил майор.
- Когда-нибудь они их сделают себе.
- А пока, - сказал Гленарван, - позвольте мне, милый друг, предпочесть этому воздушному обиталищу усыпанную песком дорожку парка, паркетный пол дома или палубу судна.
- Видите ли, Гленарван, - ответил Паганель, - нужно уметь мириться с обстоятельствами. Хороши они - тем лучше, плохи - не надо роптать. Я вижу, вы жалеете о комфорте своего замка Малькольм-Касл!
- Нет, но…
- Я уверен, что Роберт очень доволен, - поспешил сказать Паганель, желая завербовать хоть одного сторонника.
- Очень доволен, господин Паганель! - весело воскликнул Роберт.
- В его возрасте это естественно, - заметил Гленарван.
- И в моем тоже, - возразил ученый. - Чем меньше удобств, тем меньше потребностей, а чем меньше потребностей, тем человек счастливее.
- Ну вот! Теперь Паганель поведет атаку на богатство и роскошь, - заметил Мак-Наббс.
- Ошибаетесь, майор, - отозвался ученый. - Но если хотите, то я расскажу вам по этому поводу арабскую сказочку, я как раз вспомнил ее.
- Пожалуйста, пожалуйста, господин Паганель! - воскликнул Роберт.
- А какова мораль вашей сказки? - поинтересовался майор.
- Как у всех сказок, милый друг.
- Значит, какие-нибудь пустяки, - ответил Мак-Наббс. - Но все же начните, Шехеразада, одну из ваших сказок, которые вы так искусно рассказываете.
- Жил-был когда-то сын великого Гарун-аль-Рашида, - начал Паганель. - Он был несчастлив и пошел за советом к старому дервишу. Мудрый старец выслушал его и сказал, что трудно найти счастье на этом свете. «Однако, - прибавил он, - я знаю верный способ сделать вас счастливым». - «Какой?» - спросил юный принц. «Надеть на плечи рубашку счастливого человека», - ответил дервиш. Обрадованный принц обнял дервиша и отправился на поиски талисмана. Долго странствовал он, посетил столицы всего земного шара, пробовал надевать рубашки королей, рубашки императоров, рубашки принцев, рубашки вельмож - все напрасно: счастливее он не стал. Тогда принялся он надевать рубашки художников, рубашки воинов, рубашки купцов. Напрасно! Долго скитался он в тщетных поисках счастья. В конце концов, отчаявшись в успехе, принц печально отправился обратно во дворец отца. Внезапно увидел он, в поле идет за плугом землепашец и весело распевает… «Если и этот человек не счастлив, то, значит, счастья на земле нет», - решил принц. Он подошел к нему: «Добрый человек, счастлив ли ты?» - спросил он. «Да», - ответил тот. «У тебя есть какое-нибудь желание?» - «Нет!» - «Ты не променял бы свою долю на долю короля?» - «Никогда!» - «Тогда продай мне свою рубашку». - «Рубашку? А у меня ее нет!»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Между огнем и водой
Сказка Паганеля имела огромный успех. Ему рукоплескали, но каждый остался при своем мнении, и ученый достиг обычного результата, присущего всякой дискуссии, - он никого не убедил. Но все были согласны с ним, что роптать на судьбу не следует, и если нет ни двора, ни хижины, то надо довольствоваться деревом.
Между тем наступил вечер. Такой тревожный день достойным образом мог увенчать лишь благотворный сон. Обитатели омбу были утомлены не только борьбою с наводнением, но и страшно измучившим их жгучим зноем. Их пернатые товарищи уже расположились на ночлег в гуще листвы; мелодичные рулады ильгуэрос, этих пампских соловьев, мало-помалу затихли. Все птицы умолкли. Лучше всего было последовать их примеру.
Но прежде чем, по выражению Паганеля, «забиться в гнездышко», Гленарван, Роберт и географ взобрались на свою «обсерваторию», желая еще раз взглянуть на водную равнину. Было около девяти часов вечера. Солнце только что скрылось за горизонтом. Вся западная часть неба утопала в горячем тумане. Обычно яркие, созвездия Южного полушария мерцали сегодня смутно, будто скрытые мглистым покровом. Тем не менее их можно было распознать, и Паганель заставил Роберта и Гленарвана вглядеться в звезды полярной зоны. Среди прочих звезд ученый указал им и на Южный Крест, на это созвездие из четырех светил первой и второй величины, расположенных в виде ромба приблизительно на высоте полюса; на созвездие Кентавра, в котором сверкает самая близкая к земле звезда, Альфа; на две обширные туманности Магеллана, из которых более крупная заволакивает пространство, в двести раз большее видимой поверхности Луны; и, наконец, «черную дыру» - то место на небесном своде, где словно совершенно отсутствуют звезды.
К сожалению, на небе еще не появился Орион, видимый с обоих полушарий, но все же Паганель рассказал своим двум ученикам о любопытной детали патагонской «космографии». По мнению поэтичных индейцев, Орион представляет собой громадное лассо и три бола, брошенные рукой великого охотника небесных прерий. Все эти созвездия, отражаясь в зеркале вод, были словно второе небо, и нельзя было не залюбоваться этим великолепным зрелищем.
В то время как ученый Паганель посвящал слушателей в тайны космографии, небо с восточной стороны потемнело. Густая, темная, резко очерченная туча постепенно поднималась на горизонте, затеняя звезды. Эта туча, мрачная и зловещая, вскоре заволокла половину небесного свода. Казалось, она движется сама собой, ибо не было ни малейшего ветра. Воздух был неподвижен. Ни один листик на дереве не трепетал, никакой ряби не пробегало на поверхности вод. Дышать становилось все труднее, казалось, будто какой-то колоссальный пневматический насос разредил воздух. Атмосфера была насыщена электричеством, и каждое живое существо ощущало ток по всему телу.
Гленарван, Паганель и Роберт почувствовали в теле какие-то покалывания.
- Надвигается гроза, - заметил Паганель.
- Ты не боишься грома? - спросил Гленарван мальчика.
- О сэр! - ответил Роберт.
- Тем лучше, потому что гроза приближается.
- И очень сильная, если судить по небу, - добавил Паганель.
- Меня беспокоит не гроза, - продолжал Гленарван, - а ливень, который сопровождает ее. Нас промочит до костей. Что бы вы ни говорили, Паганель, а гнездом человек довольствоваться не может, и вы скоро сами в этом убедитесь.
- О, относясь философски…
- Философия не помешает вам промокнуть.
- Нет, конечно, но она согревает.
- Однако давайте спустимся к нашим друзьям, - сказал Гленарван, - и посоветуем им, вооружившись философией, как можно плотнее завернуться в пончо, а главное, запастись терпением, ибо оно нам понадобится.
Гленарван в последний раз окинул взором грозное небо, которое целиком уже заволокли густые черные тучи; лишь на западе неясная полоса чуть светилась сумеречным светом. Вода потемнела, напоминая огромную тучу, готовую слиться с нависшим вдали густым туманом. Ничего не было видно. Ни проблеска света, ни звука. Тишина была столь же глубокой, как и темнота.
- Спустимся, - повторил Гленарван, - скоро разразится гроза.
Все трое соскользнули по гладким веткам вниз и были очень удивлены, очутившись в каком-то своеобразном полусвете. Он исходил от несметного количества светящихся точек, носившихся с жужжаньем над водой.
- Что это, фосфоресценция? - спросил Гленарван географа.
- Нет, - ответил тот, - это светляки, живые и недорогие алмазы, из которых дамы Буэнос-Айреса делают себе прекрасные уборы.
- Как! Эти летающие искры - насекомые? - воскликнул Роберт.
- Да, мой милый.
Роберт поймал одного из светляков. Паганель не ошибся - это было насекомое, похожее на крупного шмеля, с дюйм длиной. Индейцы зовут его туко-туко. Это удивительное жесткокрылое насекомое излучает свет двумя пятнами, которые находятся на его нагрудном щитке. Их довольно яркий свет дает возможность читать даже в темноте.
