Улыбка сфинкса - Перминов Петр Владимирович (серии книг читать бесплатно txt) 📗
Внешний вид монастыря описан многими русскими путешественниками. В частности, В. Н. Поггенполь, посетивший его в мае 1910 г., в своей книге «Поездка на Синай» пишет:
«Монастырь имеет форму неправильного четырехугольника и окружен высокими толстыми стенами с башнями, выстроенными из больших глыб гранита. Амбразуры, бойницы и две небольшие пушки вполне придают ему вид внушительной крепости… Внутри стен находится великолепная Юстинианова базилика, часовня неопалимой купины, мечеть с минаретом, здание библиотеки, кельи монахов, гостиница для паломников и другие мелкие часовни и здания, представляющие из себя весьма сложное целое, — настоящий город, разделенный узкими переулками и крутыми лестницами… Это целый лабиринт построек; крыши везде почти плоские и образующие террасы; они соединены каменными лестницами таким образом, что можно с одной террасы перейти на соседнюю. Над переулками чернеют своды. На солнечной стороне стен растет виноград, побеги которого в виде ярко-зеленой паутины часто перекинуты через переулки» {56}.
8 тыс. ступенек ведут от Синайского монастыря на гребень горы Моисея (по-арабски — Джебель-Муса). Высота Джебель-Муса над уровнем моря 2244 м. «Первое, что бросается в глаза на вершине Моисеевой горы, — пишет Поггенполь, — это небольшая, грубо высеченная часовня, заменившая собой первоначальную часовню, которую построила императрица Елена. Куски разбитых капителей и колонн и изредка находимые еще части мозаик свидетельствуют о красоте прежней церкви. Под часовней находится углубление вроде пещеры. По преданию, это то место, в котором Моисей дважды провел по 40 дней и 40 ночей в посте и молитве. Рядом на небольшом выступе находятся развалины мечети, построенной, говорят, в XIV столетии, но которая в настоящем своем виде похожа на полуразрушенную каменную хижину» {57}.
Одна из наиболее интересных достопримечательностей Синайского монастыря — библиотека, в которой в начале нынешнего века насчитывалось около 2 тыс. рукописей на греческом, арабском, арамейском, персидском, грузинском, эфиопском языках. Когда в 1886 и 1894 гг. были составлены и опубликованы каталоги греческих, сирийских и арабских рукописей, библиотека Синайского монастыря была признана вторым в мире (после Ватикана) по значению хранилищем библейских рукописей.
Григорович-Барский, Уманец, Успенский побывали в библиотеке. Успенскому даже удалось просмотреть славянские и греческие рукописи, часть которых он описал в своей книге, попутно сетуя на беспорядок и запустение, царившие в библиотеке, за которой полуграмотные обитатели монастыря не следили надлежащим образом.
Поиски интересных манускриптов привели в Синайский монастырь и малоизвестного в то время немецкого исследователя Библии Тишендорфа. Он прибыл сюда через год после Уманца и за год до первого приезда Успенского. Изучив все представленные ему рукописи и не найдя ничего заслуживающего внимания, Тишендорф уже собрался уезжать, когда ему на глаза попалась корзина для бумаг. Из корзины торчал кусок пергамента. Развернув его, он с изумлением обнаружил отрывок из одного из древнейших списков библейских текстов. В той же корзине он обнаружил еще 129 пергаментных листов, обреченных на сожжение.
Когда Тишендорф опубликовал в Лейпциге 43 листа этой рукописи, которые ему удалось приобрести, это вызвало настоящую сенсацию в научном мире.
Тишендорф еще дважды посещал Синайский монастырь (в 1853 и 1859 гг.). Однако монахи отказались продать ему весь манускрипт. Он был передан (через Тишендорфа) России, как покровительнице Синайского монастыря. В ноябре 1869 г., через день после открытия Суэцкого канала, был подписан акт подношения манускрипта, получившего название Синайского кодекса, Александру II, который взамен пожаловал монастырю 9 тыс. руб. Эту весьма выгодную для России сделку удалось совершить послу в Константинополе И. П. Игнатьеву, долго торговавшемуся с монахами о размере царского «пожертвования» и числе орденов, полагавшихся по этому случаю синайскому духовенству {58}.
Синайский кодекс оказался вторым по полноте и древности списком Ветхого и Нового завета. Он уступает только знаменитому Ватиканскому кодексу (тоже, кстати, египетского происхождения), который датируется IV в. Синайский кодекс достойно увенчал длинный список библейских текстов, найденных в Египте, где благодаря благоприятным климатическим условиям обломки горшков или папирус с рукописями сохранялись лучше, чем в других местах.
Любопытно, что сразу же после опубликования книги Тишендорфа «По святой земле» (1862 г.), где автор подробно описал историю своей находки, П. Успенский, очевидно раздосадованный тем, что честь столь важного открытия прошла мимо него, подверг сомнению подлинность Синайского кодекса, указав на имеющиеся в нем расхождения с «каноническими» текстами библейских книг. Известный греческий антиквар Симониди подлил масла в огонь разгоревшейся полемики, объявив Синайский кодекс фальшивкой, изготовленной по его просьбе, «ради шутки». И только после выступления в печати А. С. Норова, будущего академика, русские читатели поверили в подлинность и научную ценность Синайского кодекса.
Здесь мы подходим к очень интересному вопросу — что собой представляли русские паломники, посетившие Синай. Среди них были и начетчики, у которых при взгляде на окружающую местность сразу возникали в памяти цитаты из Библии; и блестящие рассказчики самых разнообразных путевых впечатлений, внимательные, временами тонкие и своеобразные; и просто искатели приключений. Лучшие из них — исследователи неведомых чужих краев. Однако даже среди них практически не было (за исключением, может быть, В. С. Голенищева и А. С. Норова) ученых, т. е. людей со специальной подготовкой, методологической базой и четко определенными целями и задачами исследований.
Чтобы нагляднее представить себе типичные фигуры паломников, которых в прошлом веке судьба забросила в Египет и на Синай, обратимся к свидетельству члена Пермского отделения Палестинского общества Д. Смышляева, побывавшего на Синае в 1865 г.
Смышляев живо и образно воспроизводит нравы постояльцев синайского подворья в Каире, так называемого «квартала Джование», где в прошлом веке останавливались русские путешественники. Джование — замкнутый квартал с монастырем, где паломникам, направлявшимся на Синай, сдавались в аренду дома и отдельные квартиры.
Вот сидит на каменной лестнице подворья и чинит в клочья изодранные башмаки мужик в неопрятной одежде и с выстриженной макушкой (очевидно, старовер).
«— Здорово, любезный, — приветствовал его спутник Смышляева священник Павел, — поизбил, видно, на Синае подошвы-то, починиваешь?
Мужик сердито взглянул на него и грубо отвечал:
— Починиваю, починиваю. Мне никто не починит. Тебе вот только стоит кадилом махнуть, так и подметка готова, а нашему брату даром никто ничего не делает» {59}.
А вот лесковские фигуры русских полуграмотных странниц, которые добрались пешком на Синай из Воронежа и Верхотурья, поглазели на древний монастырь и теперь пьют чай из медного самовара, который они тащили за собой во время своих долгих и трудных странствий.
Смышляев не единственный, кто описал русских паломников. По существу во всех книгах путешественников из России фигурируют обойденные судьбой, обездоленные тяжелой и бесправной жизнью на родине русские люди, занесенные волею обстоятельств в далекие чужие края. Уманец встретил на Джованийском подворье русского монаха Зосиму:
«Более полстолетия, как он оставил родину, и живет здесь 40 лет. Он родом из Кременчуга, малороссиянин и потерял уже всякую надежду когда-либо перенести свои кости на родные степи; по наружности он хотя сед как лунь, но для лет своих телом еще бодр и свеж. Все монахи уклоняются от житья на Синае; даже старик Зосима, когда настоятель откровенно говоря мне об этом, обратился к нему с вопросом и с улыбкой, не хочет ли он туда ехать? — замолчал и не дал ответа. Сам настоятель, будучи на этом месте уже два года, еще ни разу там не был» {60}.
