По пути Ясона - Северин Тим (книга жизни .TXT) 📗
Грузинским мастерам спорта, заменявшим той ночью отсутствовавших членов экипажа, пришлось познать йогические прелести спанья на деревянных гребных скамьях и нести вахту, наблюдая за тем, чтобы «Арго» не снесло на берег. Один или двое из них мучились морской болезнью, но даже это нисколько не умерило их пыл. Когда мы двинулись в путь к Поти, до которого оставалось всего несколько миль, послышался громкий треск, а за ним — не менее громкий крик. На сей раз сломалось не весло, а уключина одного из весел: чемпион Спартакиады так налег на свое весло, что уключина не выдержала.
«Товарищ» присоединился к нам с рассветом и повел нас в гавань Поти. Мы послушно следовали за барком. В полумиле от входа в гавань мы остановились, чтобы придать «Арго» приличный вид — аккуратно свернуть парус, натянуть шкоты, припрятать под скамьи рюкзаки и прочее добро. После чего — английские, ирландские и советские гребцы двигали веслами в унисон — вошли в гавань Поти, мимо портовых кранов, плавучих доков, гор металлических отходов и недостроенных кораблей на стапелях, обогнули мол и очутились в основной акватории. Юрий Сенкевич, стоявший рядом со мной, удивленно хмыкнул. Дальняя сторона гавани была усеяна людьми, там собралась многотысячная толпа, люди высыпали даже на балкон здания портового управления, доминировавшего над гаванью, высовывались из окон, с любопытством глядели на нас из кабин портовых кранов. В гавани находился «Товарищ», успевший пришвартоваться, равно как и те три яхты, которые встречали нас накануне, и еще одна — под болгарским флагом, пересекшая Черное море ради свидания с «Арго».
— Ровнее! Держите ритм! Не сбиваться! — Галера горделиво преодолела последнюю сотню ярдов. — Бросить якорь! — Кормак немедленно опустил якорь в мутную воду гавани. — Правый борт, табань! Левый борт, греби! — Грузинским волонтерам перевод не потребовался, они и без того знали, что делать. «Арго», подчиняясь движениям весел, плавно развернулся. — Полный назад! — Гребцы левого борта стали тормозить, и галера подалась к пристани. Матрос на берегу принял причальный конец и обвязал кнехт. — Суши весла! — Аргонавты дружно убрали весла и перекинули их через палубу. Потом все поднялись и двинулись на пристань — каждому хотелось ступить на землю Грузии.
Полицейские выстроились в линию, оттесняя любопытствующих. Стоило нам выйти на пристань, как навстречу устремились детишки, маленькие девочки со смешно болтающимися «хвостиками»; каждая норовила обогнать другую и добежать до нас первой, а в руках у них были букеты цветов, которыми аргонавтов буквально засыпали. Потом передо мной возникла внушительная фигура — мужчина с роскошными усами, облаченный в сюртук наподобие драгунского кителя, сапоги из мягкой кожи и с кинжалом в серебряных ножнах на поясе. Он взял меня под локоть, другой рукой сделал величавый жест и напевно заговорил.
— Это старогрузинский, — сказал мне на ухо Отар. — Он приветствует вас в Грузии.
Затем меня представили мэру Поти, поднесли вино в двух неглубоких глиняных сосудах и блюдо с фруктами. «Это традиционные дары гостям», — пояснил Отар. Из динамиков на балконе полились звуки грузинского гимна, и все люди на набережной подхватили слова, словно запел чрезвычайно многочисленный хор. Потом все повернулись в одну сторону; я тоже повернулся и увидел группу мужчин, человек двадцать, большинству явно за пятьдесят, в тех же национальных костюмах — длинные черные сюртуки с отделкой серебром, черные сапоги, газыри крест-накрест и белые головные повязки. Почтенные старцы стояли подбоченясь. Вот их предводитель сделал шаг вперед, повернулся к своим товарищам, поднял руку — и мужчины запели. Надо признать, в Грузии искусство народного хорового пения достигло поистине совершенства.
Я впервые слушал грузинскую песню вживую — в последующие дни нам довелось слышать их снова и снова, — и этих песен мы и мои спутники никогда не забудем.
Ясона и аргонавтов в царстве Эета ожидал далеко не столь радушный и теплый прием. Они приближались к побережью Колхиды с величайшей осторожностью, скрываясь от дозорных под покровом тьмы. Четверо юношей, спасенных с острова Ареса, предупредили аргонавтов, что их дед хитер, жесток и не жалует чужестранцев, приходящих незваными: обычно он велит схватить чужаков и предать смерти. Поэтому аргонавты проникли в Колхиду тайком, словно взломщики в хорошо защищенный дом. Они вошли на веслах в устье Фасиса и поднялись немного вверх по течению реки, где и укрыли «Арго» в тростнике на болотах, а сами принялись держать совет, как им похитить золотое руно у правителя колхов.
Согласно Аполлонию, Ясон решил соблюдать обычай и рассудил, что, раз Эет предложил кров и пищу беглецу Фриксу, прибывшему в Колхиду, аргонавтам следует открыто поведать царю о своих намерениях. Так они смогут узнать, считает ли царь их друзьями или врагами. И вот Ясон направился во дворец Эета, взяв в руку жезл Гермеса (знак посланца, пришедшего с миром); его сопровождали аргонавты Теламон и Авгий и внуки царя Эета, которым предстояло объяснить деду, зачем аргонавты приплыли в Колхиду.
Царский дворец, по Аполлонию, лежал на правом, северном берегу реки Фасис. Чтобы добраться до него с болота, где укрыли «Арго», нужно было миновать странные места: «Там росли в изобилье / Ивы речные одна близ другой, росли там и вербы, / А на верхних ветвях, привязаны вервием крепким, / Трупы висели». По местному обычаю в земле хоронили только женщин; когда умирал колх, его тело заворачивали в сыромятную воловью кожу и вешали на дерево «вне города». Густой туман над болотами, ниспосланный богиней Герой, должно быть, делал дорогу еще более зловещей, однако он и скрывал чужаков и позволил Ясону и его спутникам беспрепятственно достичь ворот крепости.
Дворец представлял собой обширный комплекс с вереницей внутренних дворов, балконами, пристройками и многочисленными помещениями. За «двустворными дверями» находились покои самого царя и его сына и наследника Апсирта, а также «женские горницы», где проживали обе дочери Эета, царевна Медея и царевна Халкиопа, их помощницы и служанки. Ясон и его спутники обнаружили, что ворота распахнуты, вошли внутрь и увидели, что придворные заняты повседневными делами: служанки пряли и ткали, рабы собирали хворост, разделывали тушу быка и нагревали воду для мытья.
По всей вероятности, описание дворца Эета — фантазия Аполлония, который старался поразить читателей-современников иноземными чудесами и красотами. Возможно, это описание основывается на неких общих идеях о том, как могло быть устроено дворцовое пространство. Кстати, утверждение поэта, что царь Эет, правивший Колхидой, когда туда прилетел Фрикс, был жив и здоров во времена аргонавтов, также представляется сомнительным: историки полагают, что Эет — не имя собственное, а титул колхидских царей, во всяком случае, для греков, которые всех царей Колхиды именовали эетами.
Нежелание Ясона лгать подвергло предводителя аргонавтов опасности. Царь пригласил гостей разделить с ним еду, а после пиршества спросил у своих внуков, почему те столь быстро возвратились, да еще привели с собой чужаков. Арг, старший из четверых, поведал, что они потерпели кораблекрушение у острова Ареса, были спасены аргонавтами и приплыли домой. А чужаки, продолжал он, прибыли за золотым руном, которое хотят забрать с собой в Грецию. Если Эет согласиться отдать баранью шкуру, Ясон и аргонавты готовы помочь колхам в их затяжной войне с северными соседями — савроматами.
Эет разгневался, обрушился с бранью на Ясона, Авгия и Теламона и поклялся, что если аргонавты тотчас же не покинут пределы его царства, то жестоко поплатятся за свою дерзость. Все, что они рассказывают о золотом руне, — ложь. На самом деле они приплыли сюда, чтобы убить царя и завладеть его троном. Если бы их не защищали законы гостеприимства, он бы отрубил им лживые языки и руки и отослал бы изувеченными обратно, чтобы все узнали, как Эет поступает с незваными гостями.
